Планемо - Герда Грау
— Во время ремонта Ульрик работал в костюме защиты?
— По технике безопасности был обязан.
— Его кто-нибудь контролировал?
— Нет, сэр, мы имеем обыкновение доверять сотрудникам, особенно с большим стажем и опытом. У вас остались еще какие-то вопросы? Мне нужно идти принимать груз.
Вопросов у Катлера не было.
8. Rex tremendae majestatis
Для разговора с Беном нужно было еще подгадать время — долгое отсутствие главы государства на Аяксе влекло за собой бесконечные сеансы холосвязи с чиновниками всех регионов. Основной поток, конечно, принимал секретариат, изрядно поредевший остаток — референтура внешних линий, она же распределяла запросы по заместителям, но часть проблем все равно не решалась без личного вмешательства Шепарда, и Брайан с утра до ночи переключался с внешних линий на внутренние и обратно, параллельно успевая вести трансляцию распоряжений и приказов от генеральского логина всем корабельным службам. Катлера поражал этот мальчик, способный работать как автомат.
Сам Катлер выпавшие на его долю часы одиночества проводил в экскурсиях по жилым палубам, оснащенным обзорными иллюминаторами, понимая, что вряд ли когда-то еще сможет полюбоваться космосом вот так, напрямую.
Вся его жизнь прошла среди людей, и жил он для людей, делая мир по-своему чище и безопаснее. Ему всегда казалось, что это хорошее дело, нужное и достойное. Но наедине с космосом почему-то одолевали мысли, что это было слишком мелко, какая-то мышиная возня на крошечном клочке обжитого пространства. Другое дело — экспансия. Принести людям новую планету, пригодную для жизни, — огромный и неоценимый вклад в развитие человеческой цивилизации. Безвозмездный, потому что его плодами сам не воспользуешься. Когда-то у людей была единственная планета, но ее изуродовали убогим хозяйствованием и бесконечными сварами, пришлось убираться и искать новый дом. Нашли, теперь и его не хватает. И вроде бы велик космос — а нигде не ждут.
Он спохватился, что впадает в лирику. Висящая за обзорным стеклом планета их тоже не ждала и уже стоила полтора миллиарда кредитов, а вообще-то больше, если учесть всю загубленную технику. И одну человеческую жизнь. Организм Ульрика не справился с менингитом, который носил в себе как мину замедленного действия. Что спровоцировало детонацию? Стресс, как сказал Бен? Слишком личное отношение к технике у человека, выбравшего для себя социальный аскетизм и вложившего эмоции вместо себе подобных в бездушные машины? Все равно что поставить на красное и проиграть. Почему люди становятся интровертами? Сознательный выбор, чтобы избежать множества разочарований, или же вынужденная необходимость, чтобы сохранить свою личность в огромном агрессивном информационном пространстве?
Катлер снова себя одернул. Какое отношение все это имеет к жизнеспособной версии? Разве об этом должен думать полицейский?
Правда, жизнеспособной версии все еще не было, стресс казался чем-то слишком незначительным для человека, выбравшего работу в космосе. Хорошо легло бы в схему, сними Ульрик маску и вдохни в себя что-то, вызвавшее изменения в организме, тогда Стивенс тоже мог подвергнуться воздействию того же вещества, только в ослабленном виде, поэтому и не помнит, что нес в кабинете Шепарда. Но инопланетных инфекций, как и иных прочих форм жизни, в космосе до сих пор не обнаружено. Все-таки стресс? А у туповатого служаки здоровая нервная система даже при расстройстве памяти не запустила никакого самоубийственного процесса в организме и спасла ему жизнь.
Неужели это и есть эволюция — вот такая нечувствительность и толстокожесть взамен растиражированным в искусстве пониманию и эмпатии? Позволит ли это огрубение человечеству выжить на Шелезии? Или, наоборот, откроет путь к окончательной гибели? Не на Шелезии, а вообще?
— Черт, да что сегодня за ерунда лезет в голову! — сконфуженно пробормотал Джон своему отражению в стекле. — Старость, вот что это такое. Ты стареешь, лейтенант, только и всего. Становишься сентиментальным маразматиком.
— Глупости, — услышал он голос Бена за спиной. — Это давление окружающей нас бесконечности.
Катлер обернулся. Охрана, постоянно сопровождавшая генерала Шепарда, осталась на приличном расстоянии, так что можно было не бояться, что его рассуждения слышал кто-то, кроме друга.
— Хочешь сказать, что тебе приходят такие же мысли при взгляде на космос? — улыбнулся он, чтобы сгладить неловкость.
Бен пожал плечами.
— Почему нет? Мы все пришли оттуда, — сказал он, указывая подбородком на иллюминатор. — Наш дом до сих пор кружит где-то вокруг своей звезды без нас. Но на генетическом уровне мы все его помним, отголоски изгнания в крови ощущают даже те, кто родился уже в Большой Медведице. Я не исключение.
— Почему выбрали именно ее? — спросил Катлер. — Твой предок не оставил об этом информации?
— Он родился на «Арке» и никогда не видел Землю.
— Но он же получил доступ ко всей базе корабельного искина. Так, по крайней мере, написано в учебниках. Неужели такие знания не стоили того, чтобы поделиться с близкими хотя бы через личные записи?
— Доступ получил, да. Но что думал и что чувствовал по поводу найденного — не сообщил. Шепарды, если ты заметил, лишены эмоциональности.
— Неправда, — возразил Катлер. — Я видел, как ты хоронил отца, тебе было девять, и ты плакал. Собственно, из-за этого я и решился тогда наплевать на запреты и навестить тебя в корпусе. Сейчас вот жалею, что не сделал этого раньше. Уж прости дурака.
— Это был единственный раз, — успокоил его Бен. — Журналистам не следовало меня тогда снимать. Через минуту дед сказал мне, что Шепарды не плачут, я усвоил. Если быть честным, жалел я в тот момент не отца, а себя и упущенную возможность сблизиться с ним. Мы плохо знали друг друга, большую часть времени он меня избегал, а потом стало поздно.
Катлер припомнил, что отец Бена погиб в двадцать шесть, значит, наследником обзавелся в семнадцать лет или даже чуть раньше. Точных дат жизни Николаса Шепарда он не помнил, но тот был ему ровесником, этого хватало для подсчетов.
— Почему отец так относился к тебе? — осторожно спросил он.
Бен качнул головой.
— Не был в полном смысле слова моим отцом.
— Его тебе заменил дед? — уточнил Катлер. — Потому что сам он был слишком молод, когда ты появился на свет, и не успел почувствовать радость отцовства? Или ему не дали, как положено у богатых наследников, отобрали в пользу кормилиц и нянек?
— Нет, не поэтому. — Бен бросил взгляд в сторону охраны. — Чтобы ты знал, Шепарды генетически не способны к производству потомства.
Он сказал это как нечто само собой разумеющееся, но, увидев лицо Катлера, пояснил:
— Такова цена, заплаченная в свое время первым Шепардом за возможность управлять «Арком». Хромосомная
