Михаил Шуваев - Лунная соната
— Подождите, капитан! У вас на МИППСе есть та запись с камеры в третьем шлюзе, которую мы смотрели? Отлично! Давайте-ка еще раз глянем.
Оба склонились над монитором МИППСа. Досмотрев запись до конца, Ричард выпрямился:
— Вот оно!
— Что? — не понял Барт.
— То, что меня смутило, но я сразу не понял.
Хэлвуд продолжал непонимающе смотреть на Ричи.
— Капитан, сколько требуется времени, чтобы надеть скафандр?
— Три минуты по нормативу спасателя, а норматив для селенита — шесть, — ответил Барт. — Куда вы клоните, господин Сноу?
— А вот куда, капитан: сколько времени потратил Белл, чтобы надеть скафандр? Почти десять минут!
— Ну и что? Он — человек в возрасте… Не понимаю!
— А сколько потратил убийца?
Хэлвуд секунду смотрел на Ричарда:
— А откуда мы можем это… А, понял! Сейчас!
Капитан стал искать нужные эпизоды на видеозаписи.
— Не утруждайте себя, я запомнил. С момента, когда убийца отворачивает камеру, и до того, как он выходит в переходный тамбур, прошла одна минута пятьдесят пять секунд. Когда он вернулся, то задержался в шлюзе на три минуты пять секунд.
Начальник безопасности оторвал взгляд от экрана и посмотрел на Ричарда:
— Но… это невозможно! Получается, что мы имеем дело с опытнейшим астронавтом! Причем не просто астронавтом, а спасателем либо косморазведчиком.
— Как видите, очень даже возможно, капитан. Кстати, а нашли скафандр, в котором выходил убийца в первый раз?
— Да, предположительно, господин Сноу. У одного скафандра в шлюзе номер три были обнулены не только временные настройки и возвращены заводские установки, но и стерто общее количество выходов на поверхность. Это сделать можно, но при наличии специальных знаний.
— Понятно, это нам, как мы и предполагали, ничего не дает. Так. — Ричард взглянул на часы. — Нам пора на встречу с картежником Моралесом. Запросите срочно, кто из фигурантов дела имел хоть какое-нибудь касательство к космическим экспедициям. Скорее всего, это выстрел вхолостую. Ладно, идемте.
Ричард задумчиво направился в сторону зала «Эклиптика».
— Чего же ты боялся, Прайс? — пробормотал он себе под нос. — От кого или от чего прятался?
Хэлвуд услышал, но ничего не ответил и молча последовал за Сноу.
Напротив андроидного стойла, на металлическом полу коридора лунной базы «Скотт» остался сидеть забавный маленький поросенок и провожал своими умными глазами двух офицеров.
Глава 11
Моралес оказался совершенно не похож на человека, серьезно занимающегося теоретической наукой. Это был крепко сложенный высокий загорелый брюнет с резкими, но правильными чертами смуглого лица. Одет в строгие темные брюки и куртку. Прислонившись к стене коридора, он держал в руке МИППС и, выведя объемный экран в пространство перед лицом, разговаривал с женщиной. Завидев офицеров, он сделал им знак, что сейчас освободится. Женская головка, парившая перед лицом Энрико, на секунду повернулась в их сторону. Даже издалека бросалась в глаза яркая креольская красота собеседницы ученого. Ричард и Барт деликатно остановились в стороне от ученого, давая ему возможность спокойно закончить разговор.
Из зала «Эклиптики» тем временем потихоньку продолжали вытекать делегаты конференции, оживленно обмениваясь мнениями и жестикулируя. Прошествовал мимо и едва заметно кивнул им профессор Мюррей с ярким баджем «Конференция АПОК. Почетный гость».
Моралес шагнул к офицерам, выключив МИППС и прицепив его к поясу.
— Прошу прощения, я к вашим услугам, господа, добрый день!
— Добрый день, господин Моралес. Вы не против, если мы с вами расположимся в баре?
— С удовольствием!
Трое мужчин прошли в знакомый зал и сели за столик. Сразу к ним подрулил официант. Ричард заказал баночку минеральной воды, Барт тоже ограничился скромным стаканом сока, а Моралес распорядился принести пинту пива и омлет с сыром и беконом.
— Извините, в ресторан идти не хочется, но перекусить надо. До вечера ведь сидеть придется на секциях…
Ричард внимательно посмотрел на благодушно настроенного латиноамериканца и облокотился на стол.
— Профессор, мы с капитаном Хэлвудом ведем расследование обстоятельств гибели Сирилла Белла… — начал он.
Через пять минут они услышали, почти слово в слово, как им рассказывали Вердей и Лосев, историю про игру в покер в номере француза.
— Вы давно дружны с Вердеем и Лосевым?
— С чего вы взяли, что они мои друзья? — активно работая челюстями, вопросом на вопрос ответил Моралес. — Просто во время ужина мы оказались за одним столиком и разговорились. Выяснилось, что они большие любители покера, как и я. Вот мы и договорились вечером собраться втроем и перекинуться в картишки.
— На интерес играли?
— Без интереса нет интереса! — скаламбурил Моралес и отхлебнул пива из высокого бокала. — Это ж покер, понимать надо.
— Ясно.
— Господин Моралес, а с покойным Беллом вы были знакомы?
— Нет, инспектор, периодически видел его на разных научных междусобойчиках вроде этого, но ни разу с ним даже не пообщался. Теперь, конечно жалею. Интересный был старикан, хоть и слишком экстравагантный.
— Что знаете о топоскопе? — будто невзначай спросил Ричард.
— О чём? — поднял брови и замер латинос.
— О топоскопе, — спокойно повторил Сноу и замолчал, с интересом разглядывая ученого.
— А-а-а!.. — наконец проговорил Моралес и опять заработал вилкой и ножом. — Это вы о якобы эпохальном изобретении профессора! Ерунда всё это, чушь!
— Ну почему же? Некоторые ваши коллеги по цеху придерживаются иного мнения! — вставил свою реплику Барт.
— Да? И кто же это, позвольте вас спросить, а? Молчите? Вам нечего сказать, потому что никто не верит в реальность существования этого прибора, никто! В институте Белла последние два года дела идут всё хуже и хуже, вот старик и придумал эту сказочку для своих инвесторов, которые почти все от него отвернулись. Да вы сами-то хоть понимаете, о чем идет речь?
— В общих чертах — да.
— Вижу, с вами провели ликбез, извините… Но всё равно, я позволю себе кое-что прояснить. Возьмем, к примеру, наши корабли дальнего радиуса действия. Как вам должно быть известно, принцип их передвижения в подпространстве основан на открытии Паркера-Лассара. Закон гласит, что состояния метрики пространства находятся в прямой зависимости от гравитационного напряжения. Мы научились варьировать гравитационное напряжение и запускать наши корабли в подпространство. Однако то, что мы делаем, больше похоже на забивание гвоздей микроскопом! Наука Земли не может ответить на элементарные вопросы подпространственного звездоплавания. Первое: почему существуют так называемые «закрытые мили», когда при помощи подпространственных джампов мы не можем преодолеть расстояние в 300 световых лет от Земли? Дальше, на фотонной тяге — пожалуйста! Но только в Евклидовом пространстве и со скоростным ограничением согласно общей теории относительности. Второе: каким образом скорость движения звездолета перед включением гиперпространственного конвертера влияет на дальность прыжка? Третье: почему место выхода из подпространства находится четко на оси движения звездолета? У навигаторов есть даже термин «выход на звезду». Четвёртое: почему время течёт для находящихся в подпространстве звездоплавателей медленнее, чем для неподвижных наблюдателей в Евклидовом пространстве? И наконец, пятое: что такое подпространство? Какой такой континуум, сколько там измерений и есть ли они вообще? Вы, работая в КОНОКОМе, должны знать, что во время движения… или бездвижия в подпространстве — не знаю как это назвать, чёрт побери! — категорически запрещен выход из корабля людей и запуск любых зондов. А почему, позвольте вас спросить? А потому что в самом начале эры подпространственных перелетов один малый разведывательный корабль получил задание выпустить, находясь в подпространстве, универсальный исследовательский зонд. Кончился этот идиотский эксперимент тем, что разведчик просто не вынырнул в заданной точке. До сих пор. А прошло более трехсот лет…
Моралес схватил бокал и сделал большой глоток. Оба офицера молча смотрели на него и ждали продолжения.
— К чему я это говорю? К тому, что ни я, ни практически все, кто имеет хоть какое-то представление о топологии и свойствах подпространственных поверхностей и перемещений, не верят в то, что на данном этапе развития физической науки возможны такие эпохальные прорывы. Это — то же самое, как если бы Аристотель, который не мог знать законы электродинамики, выдал бы, ни с того ни с сего, уравнения Лоренца-Максвелла,[15] или, того лучше — определил основные постулаты комбинаторной топологии. Всему свое время.
