Карен Миллер - Дикий Космос

«В самом деле?» — мягко переспросил Палпатин. «Я должен сказать, что у меня сложилось несколько иное впечатление.»

«Со всем уважением, сэр, вы ошибаетесь. Если у меня есть сожаления, то лишь потому, что мы оказались вовлечены в эту войну. Потому, что создавая нашу Великую Армию Республики мы повернулись спиной к тысяче лет мира. Ко всем сенаторам, которые приходили перед нами и сохраняли мир, решительно отказываясь идти на поводу у своего страха.»

«Вы утверждаете, что мои переговоры относительно справедливого урегулирования с сепаратистами были не настоящими?»

«Нет, разумеется.» Бэйл провел рукой по своей коротко подстриженной бородке. «Никто, вероятно, не прилагал больших усилий чем вы, чтобы дать Дуку и его сторонникам то, что они хотели, пытаясь сохранить целостность Республики. Это просто...»

«А теперь вы увидели солдат, которые убивают и погибают,» — сказал Палпатин. «Клонов, если быть точным, но все же. Я прав?»

Бэйл кивнул. «Да».

«И вы задаетесь вопросом, правильно ли вы поступили, соглашаясь поддержать армию Республики. Тем более, что ваш дорогой друг, сенатор Амидала, рискуя своей собственной жизнью выступила против Закона о Создании Вооруженных Сил.»

«Никогда не было такого, чтобы я не согласился с вашей позицией, Падме» — сказал Бэйл, глядя на нее. «Принципиально нет. Это произошло только потому, что я опасался...»

«Я была наивной?» Она пожала плечами. «Я знаю это. Возможно так и было. Конечно, было бы лицемерием теперь, начать жаловаться на армию, после того, как она спасла мою жизнь.»

«Так же как и жизни на каждой планете, которую Сепаратисты теперь хотят вырвать у Республики силой,» — добавил Палпатин. «Включая, как иногда кажется, и сам Корускант. Это причина, Бэйл, по которой я хочу, чтобы вы были со мной. Так что, вы видите, за что мы сражаемся. Ваши сомнения понятны..., но стоят ли они невинных жизней? Пойдемте. Мой аэроспидер ожидает нас.»

Таким образом, вопрос об отклонении приглашения Палпатина даже не поднимался. Падме кивнула Бэйлу, затем поравнялась с ним, чтобы последовать за Палпатином из помещения комитета через редко используемый служебный выход.

Когда они пробрались через лабиринт коридоров к частной посадочной площадке его шаттла, Верховный Канцлер подозвал ее к себе. «Интересно, слышали ли вы о нашем добром друге Мастере Кеноби.»

«Да, Канцлер. Вы знаете, как он?»

«Увы, нет,» — ответил Палпатин. «Мне недавно лишь коротко удалось переговорить с Магистром Йодой, и все, что он мог сказать мне было, что целители Храма делают все, что в их силах.»

Она кивнула. Ясно. Ох, Анакин. «Но Магистр Йода, по крайней мере, казался... полным надежд?»

«Полным надежд?» — переспросил Палпатин. «Я боюсь, что не могу сказать, моя дорогая. Главным образом он казался Магистром Йодой. Сложным и непостижимым. По прежнему...» Он похлопал ее по плечу. «Целители Храма проделали великолепную работу с молодым Анакином. Мы должны верить, они смогут сделать то же для Мастера Кеноби.»

Падме снова кивнула, чувствуя оцепенение. «Да. Мы должны.»

Палпатин вздохнул. «Я могу только представить, что чувствует бедный Анакин,» дрогнувшим голосом сказал он. «Вы знаете, он ужасно любит Мастера Кеноби, несмотря на то, что наш уважаемый друг джедай так часто его не одобряет. Мне действительно жаль, что нет чего-то, что я мог бы сделать для него. Найти способ ослабить его боль. Вы же знаете, как я уважаю и восхищаюсь джедаями, Падме, но порой их упорство относительно эмоциональной отстраненности кажется почти... ну, ладно... недобрым. И Анакин... боже мой... он не похож на других джедаев, не так ли? Он намного более чувствителен. Более раним. Он нуждается в людях, которые его любят, людях, которые заботятся о нем, не несмотря на его пылкий характер, но из-за него.» Он снова вздохнул. «По крайней мере, зная его так, как я, начиная с такого юного возраста, я в это верю. Но ведь я не джедай.»

Прошло несколько мгновений, прежде чем она могла доверять себе, чтобы заговорить. «Хотя нам, Канцлер, их путь кажется странным и трудным, я уверена, джедаи верят, что то, что они делают правильно.»

«О, я тоже уверен,» — сказал Палпатин. «Но мне вот интересно, сколько дурных вещей сделано теми, кто полагает, что то, что они делают, правильно? Ах - вот мы и пришли»

Они, наконец, добрались до пункта назначения: частная секретная взлетная площадка для шаттла Палпатина. Падме вдохнула с облегчением, радуясь возможности отвлечься.

Но по крайней мере я не единственная, кто понимает, что Анакин расстроится. По крайней мере, Палпатин позволяет быть его другом. Возможно, он сможет помочь Анакину, пока мы вновь не увидим друг друга.

Верховный Канцлер направился впереди них к платформе шаттла, кивком отпуская ожидающую его охрану. Первым, что она заметила, было отсутствие проносящегося в разных направлениях воздушного транспорта. Она в изумлении остановилась. Никогда прежде ей не доводилось видеть пустым небо Корусканта.

«Да», — мягко произнес Палпатин. «Умиротворяющий вид, не так ли?»

Это, конечно, было. Почти... противоестественно. «И вы совершенно уверены, что мы не должны расширить бесполетную зону за пределы Сенатского и правительственного секторов?»

«Уверен настолько, насколько это вообще возможно,» — ответил Палпатин. «Как вы полагаете, сенатор Органа?»

Бэйл нахмурившись глядел на одинокие здания перед ними. «Я думаю разрушения, с которыми мы столкнулись, позволили террористам в полной мере насладиться победой, Верховный Канцлер. И чем скорее мы сможем восстановить движение транспорта, тем больший урон мы нанесем их уверенности.»

Палпатин похлопал его по плечу. «Читаете мои мысли.»

Прямо перед ними был пристыкован обтекаемый, темно-красный открытый аэроспидер, четырехместный, компактный, но судя по виду довольно мощный. Проворно, для человека его возраста, Палпатин скользнул на сиденье водителя и выжидающе посмотрел на своих гостей.

«Вы сами собираетесь везти нас?» — спросил Бэйл с комичным удивлением. «Сэр, я могу...»

«Нет, нет, в этом нет необходимости,» — сказал Палпатин, успокаивая его беспокойство. «На самом деле, я достаточно опытный пилот. И время от времени люблю сам садиться за штурвал. Конечно понятно, что это отнюдь не увеселительная поездка. Но мне бы хотелось, чтобы вы оба сконцентрировались на результатах нападения сепаратистов.» Видя их замешательство, он добавил, «Возможно, вы хотите увидеть мои водительские права? Они действительны, уверяю вас. Вы будете в полной безопасности.»

Падме усмехнулась. Она не могла помочь ему. Это был Палпатин, которого она знала в прошлом. Энергичный, непредсказуемый, с острым чувством юмора. Она повернулась к Бэйлу. «Канцлер прав, сенатор. Мы будем в полной безопасности. Он, в прошлом, не раз побеждал на гонках аэроспидеров, на Набу.»

«В самом деле?» — удивился Бэйл, расслабляясь. «Я не слышал, чтобы об этом упоминалось в Сенате.»

«О, да» — сухо произнес Палпатин. «Какая полезная рекомендация для моей кандидатуры. Любит очень быстро гонять на гоночных машинах.»

«Что ж, если и так, Верховный Канцлер, то не вы одни,» — сказал Бэйл. «Я, да будет вам известно, и сам превышал скорость, раз или два.»

Улыбка Палпатина стала заговорщической. «И пусть это останется нашей маленькой тайной, друг мой. А теперь, сенаторы, не хотите ли вы присоединиться ко мне?»

Бэйл, с торжественной вежливостью, позволил Падме первой подняться на борт. Она устроилась на заднем сиденье спидера, а он уселся рядом с ней, выдерживая приличествующую дистанцию, насколько это позволяли скромные размеры заднего сиденья. Палпатин прикоснулся к кнопкам на пульте, и аэроспидер немедленно окутался щитом защитного поля. Тогда он положил руки на штурвал управления и направил машину прочь от взлетно посадочных площадок шаттлов, прочь от здания Сената, в пугающе тихое небо Корусканта.

Транспондер аэроспидера, идентифицировал пилота как Верховного Канцлера Республики, что позволило им сохранить удобную свободу от назойливого внимания со стороны сотрудников службы безопасности. В то время, как небольшая часть его внимания была занята пилотированием, Палпатин позволил своим чувствам переплестись вокруг его пассажиров, пока они глядели вниз на город, нервно ожидая увидеть картину разрушения. Начиная с того, что на днях, после заседания Сената он застал их за глубокой беседой, он начал задаваться вопросом, не наметилась ли здесь проблема. То, что он узнал теперь было... познавательно. И тревожно.

Она любит Анакина, это без вопросов. От нее разит любовью к нему. Это тошнотворно. Полезно, но тошнотворно. Но понимает ли она, что ее влечет к Органе? Нет. Я так не думаю. Он ее друг. Она восхищается им. Ее сердце принадлежит Анакину. Но Анакин вскоре окажется оторван от нее. Из-за войны они окажутся порознь. И друзья-мужчины могут вдруг превратиться в нечто большее.