Чужбина с ангельским ликом - Лариса Кольцова
Руд-Ольф вдруг стукнул кулаком по столу, оставаясь внешне спокойным. Ар-Сен пошатнулся, даже в сидячем положении, — Что ты творишь? Мы тут не одни! Это не я, а ты слетел со своей орбиты…
— Теперь всё равно, — Руд-Ольф опять заговорил понятно. — Я могу оказать воздействие на её память и без Франка.
— Только попробуй. Я абсолютно тебе не доверяю. И ты знаешь, что такое воздействие преступно.
— Теперь уж я не стану этого делать, даже если ты попросишь. Все последствия в твоей зоне ответственности.
Ола вздрогнула, встала и подошла к витринам — стеллажам, стала рассматривать камни. Они были удивительно прекрасны, невероятны, так что не казались природными творениями. Руд-Ольф был коллекционер. Это она понимала. У них в аристократическом городке было много коллекционеров всякой диковинной всячины. Рассмотреть она ничего не успела. Ар-Сен взял её за руку, потянул к себе. Мягко и словно бы виновато погладил её по волосам.
Ола отстранилась. Она не любила, когда трогали её волосы. С детства не любила, поскольку мама очень больно их драла, не доверяя няне причёску дочери. Няня волосы не столько расчёсывала, сколько гладила поверху. Мама ругалась за сваленные пряди и драла их настолько грубо, что выдёргивала часть волос с корнем. Маленькая девочка втихомолку плакала, а отец, если находился рядом, — а был он дома редко, всегда почти отсутствовал, — то говорил: «Вот что значит нет подлинного чувства любви! Ты волосы-то ей все вырвешь, ведьма ледяная! Волосы же самая чувствительная часть человека! Они с душой напрямую связаны».
В человеке всё душою прошито, отвечала она сейчас тому отцу, что возник из прошлого. Тогда он казался ей таким красивым, любимым, нужным. Как Ар-Сен. Отца всегда не хватало её душе. Как Ар-Сена не хватает её телу. Душа же Ар-Сена всегда жила в ней.
Она решила, что он хочет погулять перед сном, — Потом мы пойдём к тебе?
— Нет, — и вывел её в лесопарк.
— Один раз я видела, как один молодой человек из нашего посёлка сошёл с ума. Он вдруг заговорил точно так же страшно и непонятно, как твой коллега. Руд-Ольф душевно больной?
— Скорее, душевнобольной это я, — ответил Ар-Сен. Его глаза блестели как-то подозрительно. — У меня мать была с битой генетикой.
— Мутантом?
— Да, с наследственными мутациями. Её привезли из… То есть, она всё детство провела не совсем в благоприятном для формирования ребёнка месте. А выросла в фантастически красивую девушку. Чем и пленила моего отца. Настолько, что он после её ранней смерти так и остался одиноким на всю последующую жизнь.
— Она родилась в пустынях?
— Вроде того.
— Ты откровенен. Прежде не был.
— Я всегда был откровенен с тобой. Больше, чем мне было позволено.
— Кем позволено? Разве ты чей-то слуга и у тебя есть суровый хозяин?
— Вроде того. Только мой хозяин не человек, а система правил, даже законов. И я их нарушитель.
— Точно ты душевнобольной. И ты и тот Руд. И я заодно с тобою заразилась такой вот душевной болезнью, что ничего не понимаю, и почва под моими ногами дрожит как трясина…
— Тебе нехорошо? — он остановился и обнял её, после чего взял на руки с удивительной лёгкостью. Злясь на него, Ола вывернулась и спрыгнула, едва не упав на влажную траву. На данный момент ей вовсе не хотелось нежностей, хотелось его шпынять и ругаться. Её взбесил наглый и надменный Руд, то, как он вёл себя с Ар-Сеном, не уважая его. Значит, и её. Хотя, за что бы он мог уважать её, если они никогда не общались прежде.
— Я забыла баул с едой у твоего коллеги. Он теперь всё съест один или на пару со своей подружкой из дома «Мечта». Она любительница поесть. Я чувствую, как сильны в ней инстинкты. Вкусно поесть, помыть и нарядить своё тело, совокупиться с сильным мужчиной. С любым, у кого мощная эрекция, сильный темперамент — вот что ей важно. Я хотела угостить тебя, а не его. Уж тем более, не её.
— Завтра заберу. Он ничего не съест.
— Тогда я пойду спать к себе. И пожалуйста, выбирай любую сторону света, иди куда хочешь, к модельерше или ещё к кому, кто у тебя там есть…
— Как неожиданно, и главное, как беспочвенно в тебе вдруг открылось такое маниакальное чувство ревности к несуществующим соперницам. Ты совершенно не способна контролировать свои сильные эмоции, твоё сознание выдаёт абсолютно неадекватную их расшифровку. Ты хоть, понимаешь, до чего ты опасна? Зачем было бегать за мною, всюду ища мои следы? Ты же превратилась в мою собственную тень, ты же возникала везде, из-за каждого ствола дерева, на всякой тропинке… Неужели, не было никого другого, любого студента в твоём окружении, пусть простолюдина, на ком ты и реализовала бы свою жажду любви. Ты же красива как никто вокруг, я же наблюдал, как за тобой следило едва ли не всё молодое поголовье… да и я сам… Я не знаю, как теперь распутывать ту ловушку, что мы с тобою сплели для самих себя! На что я вообще способен? Разве ты не знаешь, что едва ты назовёшь моё имя своему отцу, я буду уничтожен в тот же самый день, ну пусть на другой день, какая разница? Даже если я найду способ исчезнуть отсюда, мы-то с тобой по любому расстанемся.
— Почему я не могу исчезнуть вместе с тобой?
— Да как? Кто позволит? И что я буду тут делать, если мне придётся оставить свою работу в «Лабиринте»? Буду гулять с тобою за ручку по чудесным ландшафтам планеты? Меня же отзовут немедленно! Я заточен только под свою специальность, я не умею ничего другого! Я ограничен! Я всего лишь техническая узловая деталь сверхсложного механизма! Исключая свои собственные и никому не важные увлечения…
