Александр Плонский - Алгоритм невозможного
— Самая великая цель не оправдает столь гнусные средства! — презрительно проговорила Асда.
— Что вы о ней знаете? — с убежденностью в своей правоте сказал Орт. — Если бы цивилизация Гемы погибла, а так чуть было не случилось, Вселенная, быть может, лишилась бы главного из своих богатств — разума. Самопроизвольное зарождение мыслящей материи… Когда и где оно повторится, ответьте мне!
— Не представляю…
— И никто не представляет. Так вот, я пришел на помощь природе в распространении разума. Пройдут годы, мы умрем, а эмбрионы будут жить. Их судьба доверена интеллект-автоматам, для которых коллективный мозг гемян выработал совершеннейшую из программ. В ней заключена мудрость нашей цивилизации. И как только будет найдена подходящая планета…
— Вы присвоили роль Бога?
— Бог, Демиург, Всевышний… Слова, придуманные людьми. Я же ученый, и этим все сказано… Итак, вы по-прежнему не согласны?
— И никогда не соглашусь, — твердо сказала Асда.
Орт поморщился.
— Не спешите говорить: «никогда»! Вы ведь мечтали о ребенке…
— Уже не мечтаю.
— Зато мне нужен сын. Помощник и единомышленник. Чело-век, который продолжит дело моей жизни. Как видите, наши интересы совпадают. А значит, мы можем стать партнерами. Что же касается любви… Я обходился без нее и как-нибудь обойдусь в дальнейшем.
— Нет!
— Я не бросаюсь словами, — со скрытой угрозой произнес Орт. — Будет по-моему, запомните это…
Часть вторая
РОЖДЕНИЕ ЗЕМЛИ
1. Сверхчеловек
Они выглядели полной противоположностью: гибкая светловоло-сая девушка и могучий, хотя и стройный, юноша с мускулистым торсом, массивной шеей и нарочито медлительными движениями. Но, вместе с тем, великолепно дополняли друг друга, словно при-рода обозначила ими границы щедрого на вариации спектра че-ловеческой индивидуальности: с одной стороны — предел женст-венности, с другой — мужественности.
— Догоняй, Фан-Орт! — задорно кричала девушка, перебегая от дерева к дереву. — Что, не получается?
Кроны деревьев перебирал легкий ветер, и блики рассеянного света то собирались в бесформенные пятна, то рассыпались брыз-гами, а листва казалась еще одной участницей извечной непри-тязательной игры.
— У меня получается все! — с юношеской самонадеянностью пробасил Фан-Орт.
— Хвастаешь, опять хвастаешь! — подтрунивала девушка, от-кровенно любуясь другом.
— Смотри, Орена!
Не сходя с места и без видимых усилий он сделал сальто назад, еще одно, затем двойное сальто. Мускулы на его обнаженных руках и груди бугристо перекатывались под бронзовой кожей, как приводные рычаги доведенного до совершенства механизма.
Но вот его движения вновь стали замедленными, позы скульп-турными. Этот переход от динамики к статике, от действия к паузе как бы специально давал время оценить уникальное сочетание мощи и красоты.
И Орена застыла, завороженная, но через мгновение встрепенулась, и вновь ее тонкая фигурка замелькала между деревьями.
— Что же ты? Лови!
Фан-Орт рванулся, и деревья словно расступились.
— Пусти, сумасшедший, — забилась в его объятиях девушка, не очень, впрочем, стараясь высвободиться. — Ты же меня задушишь!
— Всего лишь поцелую, — подхватил ее на руки Фан-Орт. — Разок, ладно?
— Ну все… Хватит… Ты же сказал: «разок», а сам?
— До каких пор терпеть? — капризно спросил Фан-Орт.
Сейчас он был похож на избалованного ребенка, который не привык, чтобы ему отказывали.
Орена выскользнула из его рук, расправила смявшееся платье.
— Ты же помнишь… Пока нам нельзя… Ну, успокойся…
— Я тебя люблю, ты меня любишь, так в чем же дело?
— Сам знаешь, милый. Потерпи еще немного. Думаешь, я не хочу этого?
Фан-Орт лег навзничь в траву. Орена присела рядом.
Вечерело. В дымчато-голубом темнеющем небе висели перламут-ровые облака.
Яр скатывался за горизонт раскаленным чугунным шаром, а по обе его стороны расползалось малиновое марево.
— Хорошо-то как, — мечтательно сказала Орена. — Мы вместе, что тебе еще?
— Спрашиваешь, — проворчал Фан-Орт.
— Не хочется возвращаться, но надо. Нам пора.
— Уже? Вот так всегда. Одно лишь расстройство!
Синхронным движением оба провели рукой по лбу, будто стирая паутину. И враз исчезли деревья, мелькание бликов сменилось ровным рассеянным светом, пространство сузилось, замкнулось, шорох листвы сменился приглушенно-назойливым гудением серво-двигателей.
— Фу, устала, — гомолог Орена сняла с головы матрицу биото-ковых датчиков. — Даже вспотела немного. Не кажется ли тебе, милый, что мы начали злоупотреблять вылазками на природу?
— Вовсе нет, — возразил астронавигатор Фан-Орт. — Тем более, что это и не природа вовсе, а псевдоприрода!
— Какая разница!
— Я не могу забыть, что природное окружение, типичное для Гемы, предусмотрено программой психологической устойчивости. Для нас придумали мир иллюзий. Но не все по силам психологам! Можно, воздействуя на мозг, вызвать мираж, не отличимый от действительности, — воспроизвести зелень, запахи, шум ветра, дождь, раскаты грома. Можно, наконец, подделать восход
Яра. Но просторы планеты, беспредельность неба все равно не поддаются имитации. Нас поместили в роскошную позолоченную клетку. Мне в ней душно!
— Я бы не удивилась, если бы это сказал гемянин, — улыбну-лась
Орена. — Возможно, он испытал бы приступ ностальгии, попав в нашу
«клетку». Но мы же в ней родились. Псевдоприрода окру-жала нас с младенчества, настоящей природы мы не знаем.
— А если бы мы появились на свет не двадцать, а тридцать лет назад, ну как этот… задохлик?
— Ты имеешь в виду Эрро?
— А кого же еще? — пренебрежительно поморщась, произнес
Фан-Орт.
— Ты несправедлив к нему. Он хотя и старше, но мудрее любого из нас.
— Мудрее? — возмутился Фан-Орт. — Да вся его мудрость по-черпнута из книг! Старых, полуистлевших книг. И где он их только раскопал?
— Не будем спорить, — примирительно сказала Орена. — В од-ном с тобой согласна: Эрро в душе остается космополитянином. Вот кому псевдоприрода должна казаться чуждой! Возможно, нос-тальгию вызывают у него катакомбы старого
Космополиса…
Фан-Орт насмешливо фыркнул.
— Да этого «мудреца» туда насильно не загонишь! Целыми днями что-то строчит!
— А ты бывал в катакомбах?
— Мне там нечего делать. Космополис — прошлое, не заслужи-вающее того, чтобы о нем вспоминали. Впрочем, и настоящее не лучше — безымянный сфероид… Клетка, в которой мы оказались не по своей воле!
— Не будь таким пессимистом!
— Завидую тебе, Орена. Ты можешь приспособиться к любым условиям.
Я же на это органически не способен…
— А кто говорил: «У меня получается все»?
— Все, кроме нудного выжидания, бесцельного времяпровожде-ния!
— Сейчас ты сам себе поставил диагноз. Займись настоящим де-лом, и вылечишься.
— Настоящим делом… А где оно?! — едко проговорил Фан-Орт. — Я астронавигатор и, смею думать, хороший. Но курс про-кладывают интеллект-автоматы, а мне остается только наблюдать и соглашаться.
— Они делают что-то не так?
— На первый взгляд, к их действиям не придирешься. Но если вдуматься, то все у них до отвращения правильно.
— До отвращения… правильно? — с изумлением повторила
Орена. — Не понимаю тебя, Фан-Орт. Ты выражаешься слишком заумно.
— Как бы тебе объяснить… Интеллект-автоматы обладают ги-гантским потенциальным быстродействием. Однако они его не ис-пользуют. В решениях неоправданно медлительны и осторожны. Не признают даже малейшего риска.
— Ну и чудесно!
— Не вижу ничего чудесного. Разумный риск необходим в лю-бом деле!
— Утверждение по меньшей мере спорное. Но даже если ты и прав, то все равно ничего не изменить. От нас это не зависит.
— Вот-вот, — подхватил Фан-Орт. — Мы вроде пешек, тебя не возмущает такая несправедливость?
— Давай переменим тему, — уклонилась от ответа Орена. — Неужели ничего больше тебя не интересует? Есть же спорт, искус-ство, интеллектуальные игры…
— Пустая трата времени!
— Придумай еще что-нибудь. Эрро говорит: была бы голова, а проблема всегда отыщется!
— Нашла, кого слушать!
— Опять! — укоризненно произнесла Орена. — Нехорошо так предвзято относиться к товарищу! Знай же, что я полностью с ним согласна и, как видишь, не сижу без дела. Иначе с ума можно сойти! Кстати, спасибо, что напомнил. Навещу-ка свое хозяйст во…
— Чего ты так торопишься? — попытался удержать ее Фан-Орт.
— Я не надолго. Только взгляну и вернусь. Хочешь пойти со мной?
