Александр Плонский - Алгоритм невозможного
На следующий день по всесвязи выступил Реут. Стандартный набор кликушеских штампов: подлый враг, втершийся в доверие к вождю, убийца, подосланный «призраками», гнусный клятво-преступник. Все, как один, клеймим позором… многочисленные требования суровой кары… заслуживает деструкции… приговорен судом к «изгнанию»…
И насчет знамени, подхваченного из разжавшихся рук вождя, не забыл упомянуть Реут, и о своей исторической роли, решимости очистить Космополис от скверны, вернуть в лоно лооризма его блудных сыновей и дочерей.
* * *Уже не толпы, как бывало в таких случаях, а жидкие людские ручейки потянулись к площади перед отсеком катапульты, где будет разыгран последний акт драмы Урма. Пришли и мы с Асдой…
Я уговаривал ее остаться дома, но тщетно.
— Мой долг проводить Урма, — наотрез отказалась она. — А ты не ходи, тебе нельзя там показываться…
Но как я мог оставить ее одну?
В полуобморочном состоянии, без кровинки в лице, стояла моя любимая посреди площади…
Сквозь оцепление «верняков» увидели мы скорбную процессию. Урм шел, как всегда высоко держа голову. Увидев нас в немного-численной толпе, он улыбнулся:
«Спасибо, друзья, что вы здесь!»
— Мы любим тебя! — рванувшись из моих рук, крикнула Асда.
Пружина «верняков» угрожающе распрямилась, оттеснив нас к щитам арматуры.
Я подумал, что за этими щитами начинается межзвездный вакуум, готовый поглотить отважного человека, который не побоялся дать бой системе зла и бесправия. И пусть я по-прежнему не согласен с его методами и моралью, Урм заслуживает восхищения. В то время, как я беспомощно философствовал, он действовал!
Позади конвоиров, сопровождавших Урма, шла группка людей. Среди них был Реут. Какое же торжество читалось на мучнистом лице «невидимки»! Наконец-то он избавился от соперника, которому так унизительно и мерзко завидовал, сознавая его превосходство — превосходство таланта над посредственностью…
Реут — вождь! Большую нелепость трудно представить… Только над чем ему доведется властвовать?!
Двое конвоиров взяли Урма за локти, тот стряхнул их руки:
— Я сам.
И одним движением натянул на себя «погребальный» скафандр. До чего же он был красив в этом мрачном одеянии, словно заранее пригнанном по его фигуре!
Обведя все вокруг долгим взглядом, Урм шагнул к распахнутой двери в отсек катапульты.
В этот момент откуда-то сверху раздался громовой клич и ог-ромное красное тело метнулось в гущу «верняков». Среди них воз-никла паника, никто даже не помышлял взяться за излучатели, настолько это было неожиданно.
Я вспомнил свое чудесное спасение. История повторяется?!
Видимо, об этом же подумал Реут. Он плюхнулся на пол и с лов-костью, которую трудно было заподозрить при его жирном теле, пополз в нашу сторону по плитам палубы. Неподалеку от нас «не-видимка» приподнялся, и я увидел в его руке деструктор.
— Стой, негодяй! — закричал я, но было поздно.
Вокруг богатыря в красном возникло уже знакомое облако. Ка-залось, он вот-вот разорвет его, сбросит с себя… Напрасная на-дежда!
Прощай, красный «верняк», мой спаситель…
Разбежавшиеся конвоиры, опомнившись, окружили Урма. А Реут, нацелив мне в лоб жерло деструктора, нажал на спуск.
У меня не оставалось времени даже подумать о неизбежной смер-ти, но. ничего не произошло: видимо, заряд деструктора оказался полностью израсходованным, теперь в руках у Реута была безо-бидная железка. Несколько секунд он смотрел на нее с недоумением, затем отбросил, завопив:
— Тэ-эк! Держите его! Он из банды Урма!
И тогда я выхватил свой деструктор…
Надо было видеть, как изменилось лицо Реута! Мгновенье, и он начал бы канючить:
«Ну что ты, Фан, я же пошутил, я не хотел сделать тебе ничего плохого!»
Но я не дал ему этого мгновенья.
За моей спиной отчаянно закричала Асда:
— Беги, Фан! Беги, любимый!
Как будто мне было куда бежать…
«Верняки» схватили меня и, осыпая бранью, впихнули в «по-гребальный» скафандр. А затем, вслед за Урмом, затолкали в отсек катапульты…
— Это еще не конец, — услышал я сквозь гермошлем его при-глушенный голос. — Встретимся на Геме. Может быть, «призрака-ми», но встретимся!
Хлопок катапульты, удар в спину, тошнота, и перед глазами заплясали сверкающие полосы…
Я беспорядочно падал на Гему.
Инстинктивно разбросав в стороны руки и ноги, мне удалось стабилизировать падение. Теперь Гема была подо мной, — сере-бристое блюдце, расписанное прозрачными блеклыми красками. Оно будет постепенно увеличиваться, и около десяти минут я смогу им любоваться. А потом… Впрочем, наверное, лучше умереть от удушья, чем сгореть заживо в плотных слоях атмосферы!
Бедная Асда, трудно ей придется…
Вспомнился ее горячечный шепот:
«Скоро мы расстанемся, любимый. Я чувствую!»
Как всегда, она оказалась права. А ведь так мечтала о ребенке. Я даже делал вид, что ревную:
— Ты станешь любить его больше, чем меня!
Асда всерьез успокаивала:
— Я назову его твоим именем. У меня будут два Фана, и оба одинаково любимые.
Теперь у нее не будет ни одного Фана…
Осторожно поворачивая голову, я попытался разыскать среди звезд Урма, но так и не смог. Зато увидел… Космополис! И он по-казался мне таким волшебно красивым, таким изящным и совер-шенным, что я застонал от нахлынувшего отчаяния.
Я следил за ним взглядом, решив, что до последнего мига не взгляну больше на Гему. Космополис удалялся от меня, медленно вращаясь вокруг оси. Он прыгал в поле зрения при каждом моем неловком движении. Несколько раз я терял его из вида, и мне ста-новилось страшно: вдруг больше не увижу!
Но он возникал вновь на фоне звезд, сияющий призрачным све-том, потерянный для меня безвозвратно.
Жить оставалось минуту-две, когда вращение Космополиса за-медлилось… или это мне показалось? Но вот за ним возник сноп огня.
«Включили двигатель!» — ворвалась догадка.
При мне его не запускали ни разу: орбита Космополиса не тре-бовала коррекции…
Объяснение могло быть только одно: на моих глазах планета Лоора сошла с орбиты и двинулась во вселенскую глубь, прочь от Гемы, сквозь частокол звезд и нервущуюся паутину гравитационных полей…
Прощай, Космополис!
Прощай, Асда!
Прощай, жизнь!
18. Через год после его смерти
(послесловие к первой части)
Звуки легких шагов разнеслись по туннелю. Молодая женщина с запавшими сиреневыми глазами несла штатив, в котором побле-скивали пробирки. На пути распахнулась дверь отсека, стремительно вышел невысокий, полный мужчина. Они столкнулись. Женщина выронила штатив. Послышался звон стекла.
— Асда, Асда! — укоризненно проговорил мужчина. — Нельзя же так! Вы ходите, точно сомнамбула, ничего и никого не замечая. Сочувствую вашему горю, но сколько можно? Не вы одна потеряли близкого человека. Прошел год, пора бы утешиться!
По щеке женщины скатилась слеза.
— Ну, ладно! В конце концов, мы оба виноваты. Могло быть и хуже. Разбилось всего три пробирки. Это триста человек. Не так уж и много.
— Я не считаю эмбрионов людьми, иначе теперь не смогла бы жить!
— И все-таки они люди, — с несвойственной ему мягкостью сказал Орт.
— Миллионы пробирок с эмбрионами не стоят одного младенца, — возразила Асда.
Орт властным движением привлек ее к себе, но она резко отстранилась.
— Опять вы за свое!
— Неужели я не заслуживаю любви?
— Только не моей!
— Даже ради нашей великой цели?
— Узнаю слова Лоора, — резко сказала Асда.
— Я не разделял взглядов покойного вождя.
— Однако служили ему!
— Нет, это он, сам того не подозревая, служил мне! — надменно произнес Орт.
— Но ведь именно Лоор собирался заселить эмбрионами Гему!
— У меня был другой замысел. И он успешно осуществляется. Как видите, я вовсе не марионетка в руках диктатора, скорее на-оборот.
— Чего это стоило! — нахмурилась Асда. — Из-за вас погибли десятки тысяч людей.
— А как бы мы их прокормили сейчас? Поверьте, то, что прои-зошло, крайне огорчило меня.
— Огорчило? И тем не менее…
— Этого требовал эксперимент.
Гримаса отвращения пробежала по лицу Асды.
— Ради эксперимента вы убили бы родную мать. И еще хотите, чтобы я вас полюбила?
— Ради великой цели я не пощадил бы себя. Кстати, гемяне об этом знали.
— Не хотите же вы сказать, что действовали с ведома гемян?
— Они заинтересованы в моем успехе, хотя предпочитают не го-ворить об этом во всеуслышание. Исходя из своих высоких мораль-ных принципов, — усмехнулся Орт. — А возможно, их коллективный разум пришел к выводу, что в данном случае цель оправдывает средства.
