Михаил Старинов - Дорога без конца
— Тогда тебе после смены нужно зайти к психиатру. Люди должны общаться с людьми, это немного ненормально.
— Эрми, — укоризненно сказал Петер, подгоняя шлем. Он не любил, когда тот болтался на голове. — Ну почему сразу к психиатру? Я и с людьми люблю поговорить, почему же нельзя с тобой?
— Так написано в инструкции.
— Инструкции пишутся для большинства, — сказал Петер. — Но ведь бывают и исключения. Так?
— Это что — ты? — с интересом спросила нейросеть. Чувствовалось, что она
совсем молодая. Наверное, это у нее первый боевой бот, подумал Петер. Как и
у меня.
Он вздохнул.
— Сейчас сама посмотришь.
Петер вставил свою карточку в щель пульта. Машина привычно проглотила ее. Порядок.
— Двигатели — запуск.
— Есть, — ответила нейросеть. Пульт засветился крохотными голубыми
индикаторами, а прямо перед Петером в воздухе вспыхнул полупрозрачный экран, по которому поплыли активированные модули.
— Разрешение на взлет.
— Получено.
— Разгон движков.
Двигатели мягко заурчали, быстро набирая положенную мощность, а потом, выйдя на режим, тихонько засвистели.
— Старт.
Бот приподнял нос и круто пошел вверх…
Когда они аккуратно сели и двигатели умолкли, Петер немного помолчал, а потом спросил:
— Что скажешь?
Эрми ответила не сразу.
— Пока не могу сделать окончательные выводы, — наконец произнесла она. — Если суммарно, то пилотируешь ты неплохо. Даже хорошо. Но ты шел практически на пределе, поэтому ограничители везде отрезали вводные. Полет из-за этого получился рваным. Нужно раза в два увеличить допуски, тогда я и смогу оценить тебя полностью.
— Молодец, — сказал Петер. — Быстро схватываешь, сразу попала в яблочко.
Он осторожно достал из кармана карточку Браухича и вставил ее. Нейросеть немного помолчала, а потом уважительно произнесла:
— Сам Браухич, надо же… Если бы не его слова, не поверила бы. Расскажешь, как он ее тебе дал?
— Потом. Насколько можешь увеличить разрешенный разброс?
— В два с половиной раза, больше нельзя.
— Выполняй.
Когда они сели во второй раз, Петер приказал креслу разложиться и стал
ждать заключения.
— Здорово, — резюмировала нейросеть. — Но в пиках ты все равно упирался,
необходимо еще увеличить.
— Напрасный труд. Нужно убрать ограничители совсем, — хмыкнул Петер. — Знаешь, они мне совсем не нужны. Все равно где-нибудь упрусь.
— На такое изменение программы полета дать разрешение может только командующий, — нейтральным тоном ответила Эрми. — Это его прерогатива.
— Без разницы, — Петер снял шлем. — Летать так для меня лишено всякого смысла. Пустая трата времени, это я понял еще в училище. Отдыхай пока. Вернусь с разрешением, попробуем еще, но тогда уже по полной.
Он аккуратно положил шлем на пульт и поднявшись из кресла, легко сбежал по трапу.
Хотя Петер прекрасно понимал, что ему действительно придется добраться до самого командующего, тем не менее играть следовало строго по правилам. Поэтому сначала рапорт попал к его непосредственному командиру. Через пару дней, украсившись резолюцией: "В принципе не возражаю" и размашистой подписью, рапорт полетел дальше по компьютерной сети. По расчетам Петера, полет до командующего должен был занять неделю, не меньше.
Насчет положительного ответа на самом верху он вовсе не был уверен, однако пока еще не придумал, что ему делать дальше. Вообще, после вероятного отказа, делать в армии ему было нечего. Но подавать тут же второй рапорт о немедленном увольнении было бессмысленно, окончившие Высшую пилотную школу были обязаны отслужить не менее трех лет. А просто менять одно место службы на точно такое же… Смысла в этом не было никакого.
Его рапорт благополучно приземлился на девятый день. Петер понял это потому, что его вызвали наверх, к "самому". Больше причин для такого вызова вроде не было.
Разговор с командующим не поразил Петера неожиданностями, хотя несколько любопытных мест в нем было. Он ожидал, что кроме стандартной характеристики училище отправит на него и солидный пакет дополнительных материалов. Однако то, что генеральный директор Ген-Центра и сам Браухич решили поучаствовать в этом деле лично, оказалось сюрпризом.
— Я внимательно ознакомился со всеми материалами. И мне совершенно ясно, что бессмысленно использовать вас в составе стандартного звена.
Командующий повернул экран и внимательно посмотрел на него.
— Браухич говорил мне тоже самое, только немного иначе, — ответил Петер.
Во взгляде командующего появился вопрос.
— Он сказал: Не тушуйся парень, армия найдет, куда тебя сунуть.
Петер постарался дословно повторить слова Скорпиона при прощании. Лицо командующего озарила скупая улыбка.
— Узнаю нашего бывшего инструктора. Но у нас, кроме стандартных звеньев, есть много задач, для которых используются двойки. Дальняя разведка, облет новых баз, тренировочные вылеты на новой технике и так далее. Что вы на это скажете?
Петер вздохнул.
— Конечно, двойка намного лучше. Но меня она будет стопорить точно так же, как и звено. А одиночные вылеты?
Командующий покачал головой.
— Очень редко. Насколько я помню, в прошлом году таких было всего два.
Да, подумал Петер, вот и попал. Что толку летать так, как не может никто. Инструкции ведь пишутся для большинства.
— Давайте все-таки начнем с двойки, — резюмировал командующий. — Главное, это подобрать вам подходящего напарника. У меня есть на примете один пилот, очень опытный. Асс. Его зовут Виктор Славин. Они летали со Скорпионом в паре. На будущий год он хочет уходить из армии, возраст, да и здоровье начинает шалить. Я поговорю с ним, а вы пока полетайте один. По уставу на освоение новой техники полагается месяц, вот и осваивайте. А разрешение на полеты без ограничений я вам подпишу. Больно солидные у вас рекомендации.
И командующий кивнул на плавающие в воздухе экраны.
Петер тренировался один около месяца, прежде чем его нашел тот самый майор, о котором говорил командующий. В одно прохладное утро он увидел, как на площадке садится двойной бот. Так у них в училище называли тренировочную машину, в которой было два равноценных пилотских кресла.
Из машины вышел пилот и оглядевшись, двинулся к Петеру. Видимо это и был тот самый Виктор Славин и судя по нашивкам на пилотской куртке, его опыта хватило бы на десяток таких, как он. В этом смысле Петер, несмотря на свои способности, был новичком. Школа дала тебе больше, чем могла, сказал ему на прощанье Браухич. Но этого мало. Тебя должен натаскивать мастер. Был у меня приятель, асс, каких мало. Попробую его разыскать.
Майор Славин немного был похож на Браухича. Такой же ежик волос и пронзительный взгляд. Только роста он был повыше и волосы были посветлее. Он поздоровался, а потом с интересом посмотрел на Петера.
— Скорп писал мне о тебе. Что же, интересно посмотреть на генного самородка.
Петер поморщился. Черт, уже надоело, подумал он.
— Браухич немного рассказывал о вас. Сказал, что дадите жару не хуже него.
— Посмотрим, — рассмеялся Славин. — Как, в училище успели внедрить новые виртуалки?
Петер кивнул.
— За полгода до окончания. Я на них немного полетал.
— А там было что-нибудь, кроме стандартных фигур?
— Полеты с препятствиями.
— Это ерунда. Ну ничего, у нас накопилось побольше, — Славин махнул на свою двойку. — На следующий год будем передавать. Пойдем, познакомлю тебя с Эдит.
Они пошли к боту.
— Хорошая машина, а главное универсальная. Когда нужно, грузовой отсек можно отстыковать и прицепить на его место другой. Или вообще летать налегке.
Со Славиным у Петера началась совсем другая жизнь. Смотри, говорил он, скорость у тебя намного выше, а такой реакции я вообще не у кого не видел. Однако незнакомую дистанцию с препятствиями я прохожу быстрее тебя. Почему? Да потому, что ты летишь быстро именно за счет реакции, не думая, мгновенно отворачивая машину от возникших препятствий. Бот дергается и за счет этого теряется скорость. Голова у человека совсем не лишний агрегат. Тебе не хватает мастерства. Этим мы и займемся.
Целый месяц Славин с утра до ночи гонял Петера по изощренным виртуалкам, заставляя идеально проходить дьявольски сложные повороты. Столько пота с Петера не сходило и в училище. Дошло до того, что виртуалки стали ему сниться. Он летал все хуже и хуже и наконец, когда они маневрировали в поясе астероидов и Петер срезал две скалы, Славин бросил: Брэк.
Они вышли из зала, прошли на край поля и сели на скамейку.
— Черт, совсем ничего не получается, — уныло сказал Петер. — Не знаю, что и делать. Все хуже и хуже.
— Все идет прекрасно, — бодро сказал Славин. — Просто мы немного перестарались. Тебе нужно отдохнуть, постараюсь пробить недельку отпуска. Есть куда съездить?
