Михаил Старинов - Дорога без конца
Конечно, случались и сбои, правда немногочисленные: за все время службы Дэвид с багажом разошлись только однажды, но зато по крупному. Когда через пару дней большой ребристый ящик из алюминиевого сплава, как ни в чем не бывало возник в его жилом отсеке, в сопроводительной карточке значился почти с десяток экзотических узлов.
Бросив легкую сумку на кровать, Дэвид немного подумал и решил хорошенько сполоснуться. Вызов комма прозвучал, когда он уже закончил мыться и высыхая, стоял под теплым облаком. Дэвид взял комм, лежащий на полке и посмотрел на экран. А потом чуть не выругался. Как он мог забыть!
По экрану ползла светящаяся надпись: "Всем, кто на планете. Орлы! Сегодня — общий сбор".
В этот день исполнился ровно год со дня окончания Училища.
По неписаной традиции все, кто в этот день находился поблизости от родных стен, должны были прибыть в институтский бар, который располагался недалеко от общежитий. Для обычных учащихся бар в такой знаменательный день был закрыт.
Дэвид сидел за своим любимым столиком у окна и с тоской поглядывал по сторонам. Их выпуск стал уникальным. И не столько потому, что все оставшиеся в живых были повышены в звании и награждены орденами и медалями. Просто после той знаменитой эскапады от курса вместе с ним уцелело всего пять человек. И что самое обидное, никого из них сейчас на родной планете не было. Так что Дэвид восседал за столом в гордом одиночестве.
А вокруг разливалось безудержное веселье. Молодой бодрый народ со смаком вспоминал прошедшее и без всякого трепета смотрел в будущее.
— Разрешите?
Дэвид поднял голову. Прямо перед ним стоял парень, лет на пять старше, из которого просто дышала порода. В руке он держал небольшую изящную сумку. Черт, да он, наверно королевских кровей, невольно подумал Дэвид. Редкий экземпляр. Какого черта ему нужно за моим столиком? Тем не менее, вежливость никто не отменял.
— Прошу, — сказал он.
Парень изящно сел, поставил сумку на пол и представился:
— Генри Вудворд, вечный майор. В настоящее время — капитан, уже в третий раз.
— Дэвид Халл, тоже капитан, — ответил Дэвид. И не без интереса спросил:
— А что значит вечный?
— Вечный — означает, что мне, вероятно, никогда не подняться выше этого
звания, — вздохнул Генри. — Увы-увы. Как только я получаю звание майора, так за какой-нибудь абсолютно никчемный и явно вымышленный проступок меня тут же разжалуют. И все начинается сначала. Не судьба.
— Грустная история, — посочувствовал Дэвид.
— Мой друг, — важно произнес собеседник. — Звание — не есть жизненно важно. Я не просто так решил подсесть к вам. Еще от двери я увидел на вашем благородном лице некую тень, проблеск высокого происхождения. Уверьте меня, я не ошибся?
— Увы, — Дэвид покачал головой. — Я об этом совершенно не осведомлен. А дед всегда с гордостью говорил, что мы — прирожденные плебеи.
— Нет, нет, — горячо запротестовал Генри. — Меня не обмануть. Вы знаете, такие моменты могут быть тщательно скрываемы от потомков. Иногда даже короли отступали от голоса крови и как бы это помягче выразиться, ходили на сторону. Так что не зарекайтесь заранее.
— Ладно, не буду, — охотно согласился Дэвид. Собеседник начал его изрядно забавлять.
Генри огляделся по сторонам.
— Что здесь пьют? — спросил он через некоторое время.
— Кто — что, — меланхолично ответил Дэвид и с грустью посмотрел на свой бокал. В армейском баре алкоголь был не просто сильно разбавлен, но еще и строго дозировался. Черт, могли бы хоть в такой день поступиться правилами, недовольно подумал Дэвид. — Закажите и вы что-нибудь. Не пить в такой день — нонсенс.
— Я — потомственный граф, — с гордостью произнес собеседник. — Наш род
насчитывает по меньшей мере тысячу лет. Я не могу пить всякую дрянь.
— Сочувствую, — вздохнул Дэвид. — А я вот вынужден.
Генри огляделся по сторонам, а потом нагнулся, открыл сумку и осторожно вытащил из нее большую темную бутылку, которую показал Дэвиду.
— Угадайте, что это? А?
— Черт возьми, — ошарашенный Дэвид был совершенно искренен. — Да это же настоящий ямайский ром!
Генри удовлетворенно улыбнулся.
— Вот видите, я был прав. Человек, который с первого взгляда узнает такой редкий напиток, по определению не может быть плебеем.
— Почему редкий? — изумился Дэвид. — Я его с юности люблю.
Генри махнул рукой роботу-официанту. Потом взял у него блюдечко с тонко нарезанным лимоном и поставил на стол. А потом торжественно разлил ром в две пузатые рюмки.
— Прошу. Этот ром двадцатилетней выдержки. Я вообще-то больше люблю восьмилетнюю, сам не знаю, почему. Но дед утверждает, что с нашей родословной пить меньше чем двадцатилетнюю просто нонсенс. А поскольку заказывал его именно он, пришлось смириться.
Он взял дольку лимона и осторожно провел ею по краю рюмки. Дэвид проделал тоже самое. Потом Генри поднял рюмку и торжественно провозгласил:
— За наше Училище! Виват!
— За Училище!
И они медленно осушили рюмки до дна.
— Блеск, — искренне восхитился Дэвид, прищелкнув языком. — Где вы нашли такое сокровище?
— Я уже упоминал, что мой дед заключил договор. С фирмой, которая уже бог знает сколько лет производит этот нектар, — бутылку Генри осторожно убрал обратно в сумку, чтобы не привлекать излишнего внимания. — Он по опыту знал, что в молодые годы мог опустошить литровую бутылку примерно за три дня. Поэтому на год он заказал ровно двести бутылок.
— Почему двести? — поинтересовался Дэвид. Собеседник нравился ему все
больше и больше.
— Для ровного счета. Он решил, что оставшиеся обязательно уйдут куда-нибудь. Ну, на всякие там подарки, что ли.
— Ваш дед был глубоко прав.
— Я тоже так считаю. Но обошлось ему это в немалую сумму. Дед специально оговорил, чтобы бутылки делали из старинного стекла, как триста лет назад. И фирме пришлось построить для этого специальную фабрику.
— Для двухсот бутылок? Здорово, — вторично одобрил Дэвид.
— Всего они производят около тысячи, — уточнил Генри. — Узнав о договоре деда, к фирме примазалось еще несколько аристократов. А потом, они по традиции поставляют напитки английскому Королевскому двору.
Оба некоторое время помолчали.
— А не разлить ли нам по второй, граф? — осторожно намекнул Дэвид.
— Видите ли, — ответил Генри. — Я специально не спешу. Шестидесятиградусный ром — серьезный напиток. А мы не можем позволить себе больше двух рюмок. По Уставу, десантник всегда должен быть готов отразить внезапное нападение противника. А алкоголь, к сожалению, здорово сбивает рефлекторные навыки.
— Разве в такой день нельзя немного поступиться правилами? — осторожно
намекнул Дэвид. — Ведь никто не узнает.
— Нельзя, — твердо ответил Генри. — Честь не позволяет. Я сам себе самый
строгий судья.
Дэвид задумался.
— Тогда можно сделать так. Налить по полной, а выпить половину. Чтобы
растянуть на два раза. Треть рюмки, это как-то не серьезно.
— Здравое предложение, — согласился Генри и потянулся за бутылкой.
Тут Дэвид услышал слабый сигнал комма.
— Это ваш, — сказал он.
Генри кивнул.
— Я его специально приглушил. — Генри вытащил комм, поднес к уху, некоторое время молча слушал, а потом бросил:
— Ладно, скоро буду.
И сунул обратно в карман.
— Эх, жаль у нас нет хорошего коньяка, — протянул Дэвид. — Вот тогда
наступило бы полное счастье.
— Простите, — напрягся Генри. — Что вы сказали? Вы упомянули коньяк, я не ослышался?
— Нет, — осторожно подтвердил Дэвид.
— Коньяк? А зачем?
— Глупая привычка, — признался Дэвид. — Знаете, я его смешиваю, с ромом.
И замер. Генри смотрел на него, выпучив глаза. Потом встал, вытянулся по стойке смирно и твердо произнес:
— Есть бог на Земле!
И после этого опять сел.
Дэвид некоторое время молча смотрел на него, но поскольку больше ничего не происходило, решил осторожно поинтересоваться:
— Я вас случайно не задел… своим некорректным замечанием? Я не хотел никого обидеть.
Генри мотнул головой, ничего не говоря. Потом осторожно выдохнул:
— Фу-у… Отпустило.
Затем он опустил руку, повозился в своей сумке и вытащил из нее бутылку. Но это была другая бутылка. Пониже и пошире, со слегка наклоненным в сторону горлышком. Он поднял ее и с легким стуком поставил на стол.
— Вот это да, — потрясенно выдохнул Дэвид, разглядывая этикетку.
— Арманьяк! — торжественно произнес Генри. — Выдержка — двадцать пять лет. И сегодня исполнилось ровно восемь лет, как я таскаю эту бутылку за собой по всему Космосу.
— За это нельзя не выпить, — с чувством произнес Дэвид.
Генри откупорил бутылку, налил ему полрюмки, а потом дополнил ромом. Себе он налил чистого рома, опять спрятал обе бутылки в сумку и провозгласил:
