Аркадий Стругацкий - Экспедиция в преисподнюю
— Где? — задыхаясь, кричит Ваня.
— Здесь, здесь! — пищит слизень.
Дверь. Заперто. Удар секирой. Еще раз, еще раз... Дверь исчезает. В лицо — дикая кислотная вонь, от которой слезы выскакивают из глаз. Вот оно, логово Великого Спрута. Ах, поздно… Жирными червяками корчатся на ковре щупальца, покрытые жадно зевающими присосками и роговыми крючьями. Насмерть перепуганный синефиолетовый раб трясущейся рукой показывает... Великий Спрут, весьма деловой носитель разума и неимоверно богатый мерзавец, кончил самоубийством—обкусил себе все щупальца и утопился в унитазе. Ваня смотрит на жирную студенистую тушу, плюет и спускает воду. Кончено с Великим Спрутом.
— Ваня, сюда! — шипит за спиной Рамкэг.
Ваня оборачивается. Вояки-спайдеры намертво зажали в углу своего соотечественника, жирного спайдера в двенадцатилинзовых очках в золотой оправе.
— Крэг-Душегуб,— коротко сообщает Рамкэг.
Искусник Крэг поправляет очки и обращается к Ване.
— Прошу оградить меня от произвола этих пошляков,— с достоинством произносит он.— Я могу, я очень могу, я бесценен, я ученый и изобретатель. Я могу пригодиться любой расе и любой власти. Мозг мой является хранилищем множества тайн о природе и духе, я пригоден для служения любой цивилизации!
Рамкэг бесстрастно глядит на Ваню.
— Что? — подавляя бешенство, говорит Ваня.— Что вы на меня смотрите, Рамкэг? Кончайте эту гадину, не валяйте дурака!
Многому, ох многому научился Ваня за несколько минут экспедиции в преисподнюю.
Три пары ядовитых когтей погружаются разом в лысую спину Искусника Крэга. Короткий визг... Все. Нет больше изобретателя контрактора, машин на мозгах носителей разума и еще многих других подлостей. Позорно издох предатель родной планеты, виновник мучительной гибели мириад соотечественников, подлый холуй подлого диктатора. И да будет эта бесславная смерть назиданием всем разумным существам в огромном и разнообразном мире!
И еще помнит Ваня.
Они стоят на верхнем уступе Цитадели. Тупо и бессмысленно торчат в разные стороны лазерные пушки и ракеты на лафетах, валяются возле них изрубленные и искусанные богомолы, у стены выстроились, задрав углами мохнатые лапы, усталые и потрепанные победители. Тут же лежит накрытый белым шелковым покрывалом труп Двуглавого Юла. А над головой, в серо-зеленом небе ползут неправильные белесые пятна—спутники Спайды, обломки развалившейся некогда огромной луны. А внизу, насколько хватает глаз, бурая шевелящаяся равнина, тысячи тысяч спайдеров, сошедшихся к Цитадели.
Флагман Макомбер отбрасывает испачканный меч и трясущейся ладонью вытирает лоб.
— Ваня,— произносит он.— Ты должен им что-нибудь сказать.
— Почему же я?—вяло возражает Ваня.— И что говорить?
— Ваня,— строго произносит флагман Макомбер.— Надо!
Ваня делает несколько шагов и останавливается на самом краю уступа.
— Товарищи! — кричит он и прокашливается.— Граждане Спайды! Самки и самцы! Мы, земляне, приветствуем...
И тут его прерывают. Громовой голос с неба гаркает:
— Эй, где вы там! Флагман, Ванька, Юл, отзовитесь!
И с серо-зеленого неба, расталкивая крутыми боками обломки древней Спайдовой луны, пошел спускаться прямо на Цитадель межпространственный космоход «Гречко», стометровый утюг из лучших земных сплавов, ощетиненный гравитонными пробойниками, с биопарализатором в боевом положении.
— Ну, вот и все,— произносит флагман Макомбер.
Эпилог
Прекрасен и обычен на планете Земля и в ее окрестностях был день 15 ноября 2222 года нашей эры, от начала же Великой Революции 305-го.
Атмосферники весело раскрутили коварный тайфун «Катенька» в обратную сторону.
Работники Мадридской лаборатории биосинтеза запустили в жизнь инфузорию с белком на германиевой основе.
Во Внукове, на окраине Москвы, открыли мемориал Чести и Славы Российской, работы знаменитого Сиверса.
У берега острова Сокорро выбросили в подпространство еще восемьдесят тонн древних радиоактивных отходов.
Замяукали и закряхтели сотни тысяч новорожденных, будущих врачей, учителей и воспитателей, мастеров, ученых и спортсменов, и — чего только не бывает? — великих писателей, художников и философов.
В купольном городе на Венере молодая мама отшлепала по попке свою десятилетнюю дочь, создавшую робота, который писал за нее сочинения по литературе.
Уходили в Глубокий Космос и возвращались на родные базы сверхдальние звездолеты, опаздывали на свидания, целовались и ссорились влюбленные; поэты конструировали стихи, а мастера создавали поэмы из металла и электроники; кто-то бесстрашно входил в испытательные камеры, а кто-то с бесконечной осторожностью и с неимоверным терпением обследовал закапризничавшего вдруг младенца...
В этот день на берегу некогда студеного, а ныне и навеки теплого океана справляли свадьбу. Трубадур женился на своей Принцессе. Все было очень скромно, из посторонних присутствовали только флагман Макомбер и спайдер Рамкэг, стажировавший на Земле для овладения теорией и практикой межпространстаенной связи. Даже из «Бременских музыкантов» кроме жениха и невесты никого не было.
На любой взгляд это была примечательная пара: пепельноволосая красавица-девочка с зелеными глазищами в половину лица и седой, как лунь, двадцатилетний парень с лицом, словно бы опаленным страданиями и смертельной битвой. Галя украдкой прижимала к глазам платочек, Портос гулко крякал и усиленно наполнял бокалы, Атос старательно улыбался одними губами, Арамис же время от времени механически вскрикивал «горько!» и в каком-то оцепенении смотрел, как молодые целуются. И при всем при том каждый из присутствующих отчетливо понимал: жить друг без друга Ваня и Тзана не могут.
И вот в разгар этого чинного уныния случилась поразительная вещь.
Ночь была, бесконечная полярная ночь, как вдруг распахнулось окно, и вместе с шорохом волн на пологом галечном берегу в залу влетел черный носатый грач. Сделав круг над столом, он уселся на люстру и сказал:
— Ванька, не дрейфь! Все будет хорошо! Это я тебе говорю, Пупа, он же Пузатый Пацюк! Благославляю тебя с твоею Тзаной. Знай, паршивец этакий, что твой далекий потомок, чудо-доктор Итай-Итай произойдет от твоего брака с нею, от вашей великой любви!
И, сказавши это, грач улетел, и захлопнулось само собой окно, И — ах! как все изменилось за свадебным столом! Но стоит ли об этом?
Кто же он такой, этот Пупа, Пузатый Пацюк? Может быть, пришелец из совершенных миров? Или совершенных времен? Кажется, чего проще— спросить его самого. Да нет, язык не повернется. Да и стоит ли? Время летит, а дел много, ох как много! А праздное любопытство есть проявление бестактности и невежества, самых отвратительных пороков после трусости. Будем же просто счастливы тем, что Пупа, Пузатый Пацюк, на нашей стороне...
Поздно ночью, когда все стихло в доме на берегу океана, Галя и Портос неслышно вышли и сели в самолет. Летели всего час, а летели они на восток, и утро было в разгаре, когда из зеркала Великого океана выросла Черная Скала,
Там, на каменистой вершине, была могила. И на могильную плиту, низко склонившись, мать и отец Вани положили по букету северных цветов.
