Сергей Спящий - Солнце в две трети неба
-Что вы– смутилась девушка прибавляя солнечный гиацинт к десяткам в Ириных руках: –Это вам спасибо. Огромное спасибо!
Она хотела уступить место следующему человеку, но Ира удержала за рукав: –За что спасибо?
-Не знаю– она смутилась ещё больше, хотя секунду назад казалось, что больше смущаться просто некуда: –Вы полетите к солнцу.
-А вы будете строить другие корабли– сказала Ира.
-Я не работаю на верфях. Обычный биохимик-стажёр на гидропонных фермах.
-Значит, будете кормить строителей.
-Послушайте девушки– вмешался стоящий сзади человек с иссиня-чёрным, как грозовая туча, гиацинтом: –Прекращайте нахваливать друг друга. Вот вам цветок– он буквально втолкнул тёмно-синий гиацинт в руки Ире и пригрозил: –Только попробуйте повернуть на половине пути! За корабль я отвечаю. Подвести может лишь экипаж. Удачи, товарищи.
-Кто это?– спросила Ира.
Пунцово красная девушка ответила: –Главный инженер.Убитые космическим холодом синие розы, фиолетовые безвременники, тёмные гиацинты плыли в пространстве за лунной орбитой. Мгновенная заморозка сохранила их формы и цвет. Сергей Головатов специально отлетал на челноке в сторону, чтобы оставить мёртвые цветы там, где их не сожгут мощные двигатели Прометея.Совет членов экипажа Прометея решил, что так будет лучше, нежели разлагать подаренные от чистого сердца цветы в биореакторе.Символический жест. Красивое прощание. И в Москве и в Минске и в Пекине информационные листки писали о цветочном прощании устроенном жителями лунного рабочего городка улетающим космонавтам. Ира опасалась, как бы это не сделалось традицией. В пространстве полно разнообразного, оставшегося ещё со времён древних, мусора. Только полей мёртвых цветов там вдобавок не хватало. Но это было здорово, по-настоящему здорово. Ни её, ни кого-либо другого ещё не провожали так… красочно.Цветы приобрели красивый вид и приятный запах чтобы нравится насекомым. Но вместе с тем понравились заодно и людям. Когда человек полетел на другие планеты, то взял ненужные, но красивые цветы вместе с собой. И, когда-нибудь, унесёт их к далёким звёздам – так странно.Только одно чуточку портило Ире настроение. Денису надавали цветов больше всех. Огромная охапка по размерам и по количеству втрое превышающая Ирину. Ему-то столько за что? Положа руку на сердце: она играла в театральной постановке гораздо лучше.
Глава5. Роботы запечённые в собственном электролите.
Расчёты закончены. Приготовления сделаны. Они оба проспали под ГИПом по десять часов и теперь могли обходиться без сна около трёх суток. Могли и больше, но без существенной потери внимательности и работоспособности только порядка шестидесяти часов. И лишь тогда, в самый последний момент, Ира испугалась.Испугалась по-глупому, по-детски. Не какой-то конкретной опасности, а видят звёзды – опасностей имелось более чем достаточно. Нет, она подумала, что может больше никогда не увидеть товарищей и не подняться на борт Прометея. Не вернуться в свою каюту с расставленными по полкам-контейнерам мягкими игрушками, подаренными при различных обстоятельствах на Земле и Луне. Удивительно, но о Земле, оставшихся там родителях и друзьях, Ира подумала мельком. Она неожиданно остро скучала по серебристым коридорам Прометея, в которых можно ходить по любой понравившейся стене благодаря магнитным ботинкам, а хочешь и по потолку.Страх, как укол. Привычно справившись с ним, Ира даже не сбилась с шага. Никто и не заметил. Но кибернетику казалось, будто товарищи каким-то мистическим образом почувствовали охвативший её на миг импульс и только делают вид, будто ничего не произошло, чтобы не смущать её. Поэтому Ира была молчалива и сосредоточена. Зато Кораблёв болтал без умолку и, как обычно, нёс всякую ерунду.
-Имейте в виду– вещал он поворачиваясь то к Антону Романовичу, то к Сергею: –Если мы там погибнем, то я хочу красивый памятник. Не эти новомодные, якобы вечные, голографические памятники, а настоящий, гранитный. Или нет, лучше мраморный. Определённо: из мрамора выйдет лучше. Особенно из чёрного. Представьте: ночь, небо закрыто тучами, темень хоть выколи глаз. Кто-нибудь идёт в темноте по кладбищу космонавтов погибших в космосе и находит головой мой памятник из чёрного мрамора.
-Зачем кому-то ночью ходить по кладбищу погибших космонавтов?– удивился младший пилот.
-На спор– отрезал энергетик: –Ирочка, а ты какой памятник хочешь? Давай из белого мрамора. Мы с тобой будем стоять рядом, словно символ иня и яня. Первокурсники КосмАка клялись бы на нас в вечной любви первокурсницам. Эта вечность заканчивалась бы через несколько месяцев. Максимум к выпускному курсу. По-моему заманчивая перспектива.
Ира не ответила и Денис пропел: – «Памятник себе воздвиг нерукотворный». А мы не гордые, нам и рукотворного вполне достаточно. Так я подписываю тебя на беломраморный, Ир?
-Лучше нормальный, голографический.
-Тю!– расстроился Денис: –Чем это он лучше, скажи пожалуйста?
-Во-первых, можно переносить с места на место.
-Ерунда.
-Во-вторых, можно изменять внешний вид.
-Того хуже: пластилин, а не памятник.
-В третьих не будут обкакивать птички– ехидно закончила Ира: –Мне новые погоны на плечах не нужны. Своих вполне хватает.
Денис вынужден был признать: –Аргумент. Об этом я честно признаться не подумал. Но через голографический памятник птичьи каки буду пролетать насквозь. Разве это лучше «погон» на плечах? Пусть смотрители следят и вытирают.
-Делать им ничего, поутру выходить осматривать: кого там «наградили» на этот раз?– фыркнула Ира.
Младший пилот хохотал, держась за стенку рукой. Капитан и тот улыбнулся. Из коммуникатора послышались сдавленные звуки. Похоже, физик Снежинская и старший пилот из последних сил сдерживали смех.
-Эх, что за жизнь! Уходишь на подвиг осмеянным– пожаловался Денис.
-Какой подвиг, Кораблёв?– поправила Ира: –Обыкновенная работа.
-Тогда пойдём и поскорее сделаем её– они остановились в ангаре у одной из сотен сот, где словно пули в обойме, покоились челноки для одностороннего перелёта корабль-планета. Модулей способных не только садиться, но и подниматься с Меркурия, Прометей имел всего лишь две штуки. Это была на порядок более сложная техника, чем одноразовые «дротики».
-Конечно сделаем– подтвердила специалист по информационным системам. Вся её хандра куда-то испарилась. Сильнее, быстрее и выше, помните? То, что им предстоит сделать никакой не подвиг, а обыкновенная, привычная работа для космонавтов. Подумаешь, что придётся садиться на поверхность Меркурия, где больше пяти десятилетий не ступала нога человека. Планета как планета. Со своей спецификой, конечно.
-Не волнуйтесь– сказала Ира капитану: –Мы всё сделаем правильно.
Антон Романович внимательно посмотрел в глаза девушке: –Я знаю.Денис предупредил младшего пилота: –Готовьте основной комплекс. Как только развернём временную базу, придёт пора строиться основательно. А затем… прошу в гости!Сергей ответил: –Как только кондиционер настроите и подключите холодильник.Перекрёстное пожатие рук. По два пожатия на каждого.
-Если что-то пойдёт не так, то я прилечу за вами– зачем-то сказал младший пилот. Наверное, он тоже волновался. Что легче: спускаться в огненный ад или оставаться на корабле когда туда спускаются твои товарищи? Ещё один вопрос в копилку вопросов не имеющих ответов.
Всё! Прощания закончились. Втянулась в стену серая дверь с желтой предупреждающей надписью. За ней помещение размерами вдвое меньше личной каюты. Совсем крохотный закуток, где только и можно, что лежать двоим людям в громоздких скафандрах высшей защиты. Ожили индикаторные панели. За день до этого пилоты проверяли исправность одноразового посадочного модуля, но сейчас капитан лично просмотрел показания контрольной аппаратуры.Тем временем Сергей помогал Ире и Денису облачиться в раздутые скафандры. Человек в скафандре высшей защиты похож на снеговика. Вместо головы белый шар. Имеющийся у более лёгких моделей лицевой щиток отсутствует. Человек внутри контактирует с внешним миром исключительно опосредовано, через системы скафандра. Он, словно душа, поселившаяся в сильном и выносливом теле. Его существование поддерживается сложной техникой. Если она откажет, то последует мгновенная смерть. Потому, что скафандр высшей защиты используют только в тех местах, где живой человек смог бы просуществовать разве что пару секунд.Эти скафандры немного отличались от привычных. Они специально оптимизированы для работы на Меркурии, где вместо неба одно только огромное, от горизонта до горизонта, солнце. Океан огня.Антон Романович не стал спрашивать, готовы ли они. Потому, что они были готовы. Капитан и младший пилот помогли неуклюжим громоздким фигурам забраться в тесное пространство посадочного модуля.Вернулась на место серая дверь с предупреждающей жёлтой надписью. Дождавшись пока люди покинут ангар, Саша открыла выход. Подталкиваемый механическими манипуляторами, челнок мягко, словно лодка по поверхности озера, выплыл в пространство. Начался его первый и последний полёт.Выждав пока модуль отойдёт от корпуса Прометя, Гончарова направила его к диску планеты. Старший пилот полностью сосредоточилась на управлении модулем. Она не видела ни командную рубку Прометея, ни замерших позади товарищей. С точностью, какой не знают хирурги, но знают математики, она следовала заранее рассчитанным маршрутом. Переход на более низкую орбиту. Спиральный маневр, позволяющий несколько погасить скорость и вдобавок посменно менять повёрнутые к солнцу бока. Из командной рубки материнского корабля Саша управляла падающим в гравитационный колодец планеты модулем и одновременно проговаривала свои действия вслух.Сзади доносилось повелительное: –Согласовываю.Посадочный модуль последовательно терял одну часть за другой, разменивая материальную составляющую на возможность погасить скорость перед посадкой. Между кратерами Стравинского и Шолом-Алейхема взметнулся огненный язык проникающего взрыва. В практически отсутствующее недоразумение заменяющее Меркурию атмосферу выбросило фонтан рыхлого, хорошенько пропечённого, грунта. Пару минут спустя, ровно на то же место, между кратером, названном в честь русско-американского композитора и кратером названном в честь еврейского писателя опустилась последняя и самая главная часть посадочного модуля.Устало обмякла за пультом управления Саша. Перед ней вздымались плато трёхмерных «твёрдых» голограмм. Хотелось облокотится на них, но голограммы только называются «твёрдыми» потому, что при прикосновениям к ним вызывают иллюзорное ощущение прикосновения к твёрдому телу. На самом деле там ничего нет.Кто-то протёр вспотевший лоб гигиенической салфеткой. Саша благодарно улыбнулась младшему пилоту и произнесла положенную по протоколу фразу: –Приземление посадочного модуля прошло удачно. К записи приложить подробный лог. Подписываю. Идентификация голоса. Визуальная идентификация. Старший пилот Александра Гончарова.Антон Романович сказал: –Подтверждаю. Подписываю. Идентификация голоса. Визуальная идентификация. Капитан корабля Прометей, Антон Романович Заёлкин.Взгляды всех четверых сошлись на крохотной рубиновой точке, мигающей на увеличенной карте изображающей местность между тремя кратерами образующими треугольник. Точка подождала несколько минут, потом сместилась чуть в сторону, а затем начала довольно уверенно перемещаться по направлению к разрытому и уже частично засыпанному строительными роботами котловану, где покоилось раздувшееся металлическое тело зародыша базы, остановившегося в процессе развёртывания недалеко от финишной черты.
-Ничего сложного– Денис поделился, по внутренней связи, впечатлениями от вождения автотранспорта по поверхности первой от солнца планеты: –Всё рано, что по лунным морям гонять на «рыси». Какие гонки на «рысях» дважды в год устраивают в море облаков и море ясности! Как-то раз я занял четвёртое место и вышел бы в финал, если бы не пришлось бросать всё и мотаться к Марсу и обратно на «Страннике». Мой второй дальний рейс…
