Сергей Кусков - Игрушки для императоров
Бенито серел на глазах. Пренебрежительное отношение, да еще «мальчик» и «юноша» в присутствии урок, живущих по звериным понятиям криминального мира… Это оскорбление!
…Но пока недостаточное, чтоб проучить обидчицу, как я понял, известную всей планете гонщицу.
«Las carreras», «сумасшедшие гонки», гонки без правил. Элитный спорт для чокнутых, помешанных на запредельной скорости. Зачастую заканчивается летальным исходом соревнующихся. На Земле почти везде, даже в Империи, вне закона. У нас, как и все, что касается туристического бизнеса, этот спорт разрешен, но поставлен на контроль — гонки проводятся в труднодоступных частях планеты, где нет людей и инфраструктуры, которой они могут помешать. Хотят убиться — да ради бога, лишь бы больше никто не пострадал! Главные, «королевские» гонки, «Абьерто де Дельта», проходят на сложном по рельефу горном плато в Дельте, отсюда и название.
«Ну, ничего себе! — вспыхнуло в мозгу. — Четырехкратный победитель?»
От осознания заслуг сеньоры майора мне вдруг стало дурно. Так вот почему Кампос не нападает. Боится. Она не известный, она известнейший человек на планете! В своих кругах, правда, но зато это очень влиятельные круги. И это не считая корпуса, о котором он наверняка ничего не знает.
— Мальчик! — чуть ли не по слогам потянула Катарина. — Повторяю вопрос! Что тебе нужно?
Бенито проглотил большой ком, но заднюю не включил.
— Я же говорю, интересно, что может связывать такого неудачника, как Шимановский, и такую… Успешную женщину, как ты. Неужели все серьезные женщины обожают неудачников? Что они в них находят? Нормальных мужчин что ли нет? Вот в принципе и все…
Катарина рассмеялась, громко и искренне.
— Ты не прав, мальчик. Я не сплю с неудачниками. Вопрос лишь, с чего ты взял, что он — неудачник?
Бенито злобно, но довольно оскалился:
— Спроси любого в этой части Альфы, тебе скажут. Он — ничтожество, которое ни на что не способно, кроме как разевать рот и указывать всем, какие они плохие. И отхватывать за это.
— Ну, я бы поспорила с этим утверждением, — деланно вздохнула сеньора майор. — У меня есть запись, где он очень даже отчетливо надирает задницу некому стоящему напротив меня самоуверенному товарищу. И очень эффектно надирает!
Кампос позеленел.
— Мне кажется, дело тут в другом, — продолжала она. — Ты ему завидуешь. Завидуешь, что он один, без дружков и прикрытия папочки, способен сделать то, на что ты в одиночку никогда не решишься. Так, Бенито?
Кампос вспыхнул.
— Неправда!
— А еще ты боишься выйти против него один на один.
— И это неправда! Я порву его и один на один, влегкую!
— Тогда почему же не рвешь? — Катарина снова рассмеялась. — Зачем тебе тогда вся эта шайка, если можно решить проблему, как двум кабальеро?
— Да потому, что он не кабальеро! — Бенито завелся. Его собеседница этого и добивалась — вывести его из себя. Окружающие в их словесной схватке не участвовали, только он и она. Потому мне и было приказано сидеть внутри — чтобы у нее были развязаны руки.
— Он — мусор, плебей! Его место внизу, под ногами, где и у всех остальных титуляров!
— Твой отец тоже был под ногами! — со сталью отрезала сеньора. — Но выбился в люди, залез на вершину!
— То — мой отец! А то — Шимановский!
— А разница?
Пауза
— Разница в силе. Сильный человек может подняться. Но Шимановский — слабый!
— Почему же? Вот объясни, представь, что я дура.
Я смотрел во все глаза, слушал и пытался понять, чего она хочет, что является ее целью. Она вытягивала его на разговор о высоких абстрактных материях, где у нее было преимущество. Окружающие урки откровенно скучали, а Кампос вдруг понял, что загнал себя в ловушку — теперь уйти от темы он не сможет.
— Чтобы быть сильным, нужно побыть слабым! Нужно понять жизнь, прогнуться под нее, а потом уже лезть вверх! Так сделал мой отец и так делают все сильные! Твой Шимановский же не хочет прогибаться, занимать свое место в жизни, он хочет сразу наверх, потому он никогда не будет наверху! Его удел — быть грязью и мусором! Неудачником!
Катарина удивленно прицокнула.
— А ты, оказывается, философ, Бенито! Прости, думала о тебе гораздо хуже.
Она задумалась.
— Знаешь, наверное, ты прав. Нельзя взлететь, не покопавшись на дне. Но понимаешь, это дело лично каждого — выбирать, что делать, как жить и под что подстраиваться. Не прав он — жизнь сама его осудит. И поставит на место, больно ударив. Мне же интересно, почему ТЫ, Бенито, постоянно пытаешься играть роль судьбы? Почему ТЫ ставишь его на место?
Кампос коварно усмехнулся, как усмехается хозяин жизни или повелитель вселенной.
— Потому, что он мне не нравится! Мне не нравится его рожа, я не хочу лицезреть ее рядом с собой!
— Но это не дает тебе право просто так над кем-то измываться.
— А почему это нет? Еще как есть! — Кампос показал все тридцать два зуба. — Есть такое право, «право сильного»! Оно везде, оно рулит нашей жизнью!
Закон — лишь отговорка для власти, чтобы ее не свергли в горячке расстроенные слабые. На самом же деле кто сильный — тот и прав! Богатые сильнее бедных, и бедные ничего не могут сделать богатым; богатые диктуют всем свою волю, и любое сопротивление их воле будет жестоко подавляться. Потому, что они — сильные! Кланы рулят средним классом. Средний класс — работягами. ДБшники и ИГэшники — мафией и гвардией. Мафия устанавливает свои законы в кварталах. Это жизнь сеньора! Это система! И в этой системе ты должен занять свое место! А если не захочешь, как не хочет Шимановский, то тот, кто выше, сгноит тебя по праву сильного!
Катарина гулко похлопала в ладоши.
— Браво, мальчик! Хорошо придумал! А ты никогда не думал, что система может ударить по тебе?
Кампос усмехнулся.
— Не ударит. Я на своем месте.
— Разве? — она картинно удивилась. — Ну, хорошо. Смотри. — И она извлекла из кармана на груди пластиковую карточку золотого цвета. — Императорская гвардия, агент де ла Фуэнте.
Кампос удивленно открыл рот и отступил на шаг. То же попытались сделать и остальные, в той или иной степени.
— Значит, императорская гвардия рулит мафией. Я, как представитель императорской гвардии, имею право рулить тобой, представителем мафии. И ты не можешь идти против меня, поскольку это право сильного. Ты же не будешь уподобляться неудачнику Шимановскому? — елейно проворковала она последнюю фразу.
— Я… Ну…
Тон сеньоры майора резко, буквально моментально превратился в лед.
— Я приказываю тебе вылизать мои сапоги! По праву сильного!
Все, находящиеся вокруг, поняли, что запахло жареным. О банальном завершении разговора больше не было речи — просто так, без драки, она никого не отпустит.
Но их было много, десятикратный перевес, и хотя чувствовали себя дружки Кампоса неуверенно, все равно являлись сильными противниками.
Впрочем, сеньора Катарина будто бы не замечала окружающих урок, перла на Кампоса напролом, грозно сверкая глазами.
— Я приказываю тебе вылизать сапоги, по праву сильного! ТВОЕМУ праву!
Тот сделал еще шаг назад, но вдруг ехидно оскалился — решился драться. Это почувствовали и мгновенно воспрянувшие урки.
— Да пошла ты!
Дальнейшее произошло за считанные секунды, я еле успевал понимать, что происходит.
Катарина подалась резко в сторону, как бы уходя от возможного удара, руки ее скользнули за спину, за пояс, и вынырнули оттуда с двумя небольшими огнестрельными пистолетами.
Паф, паф! — раздалось на всю улицу. Двое урок отшатнулись, держась один за левое, другой за правое плечо. Паф. Паф. Паф. Паф. Она развела руки в стороны и без остановки садила по тем из отморозков, которые могли напасть на нее сзади, с обеих рук, не целясь. Ну, это только казалось, что не целясь, садила она не на убой, в основном пули пролетали мимо, лишь один схватился за простреленную руку.
Урки грянули врассыпную, за машины, прижимаясь к земле и для чего-то закрывая головы руками. Лишь один попытался на нее напасть, из тех, что стоял напротив. Она обработала его за доли секунды: заблокировала его замах, развернула, отводя руку за спину, и ударила рукояткой по затылку. При этом оружия из рук не выпускала.
Паф.
Бенито Кампос, тоже решивший дать стрекача, свалился между машинами с простреленной ногой.
— А тебя я не отпускала!
Сеньора грозно подошла к нему и повесила на лицо такую плотоядную улыбку… Я б на его месте тут же попросил себя пристрелить! Бедняга Бенито затрясся от страха, попытался отползти, но на его пути крепостью встало крыло «Фуэго».
— Мальчик, ты не слышал, что я сказала?
Он начал кричать ей в лицо нечто нечленораздельное и уж никак не печатное. Катарина не торопясь убрала пистолеты назад, за пояс, затем нагнулась и сложенными в лодочку ладонями двинула его по ушам.
