Сергей Кусков - Игрушки для императоров
«Эсперансу» видели довольно многие, не только Хуан Карлос с ребятами. И как я в нее садился в том числе. Если бы я был одним из богатеньких, это не произвело бы эффекта: «Эсперанса» — ну и «Эсперанса». Но нищий чудак Шимановский, да еще обласканный лично королевой…
Кампос смотрел откровенно косо, и совсем не так, как вчера. Было видно, он нашел линию поведения со мной, успокоился, но чего-то ждал. Но меня не трогает — и ладно, на остальное мне было плевать. Эмма тоже крутилась вокруг, порывалась что-то спросить, но я ее каждый раз отшивал, мягко, но настойчиво, и она не решилась.
На последней паре Кампос вдруг отпросился, прямо посреди занятия. Я заподозрил неладное, но не нервничал — сейчас эта скотина ничего мне не сделает, даже пытаться не будет. Побоится. Меня больше волновал вопрос, приедет ли сегодня Катарина? Какие еще тесты им нужны? Когда и сколько раз я им понадоблюсь? И главное, нужен ли корпус мне самому?
Да, я выслушал дона Алехандро, и последую его совету. Буду слушать лишь свое сердце, а не слухи и чужие мнения. У меня почти две недели для этого. Но пока проблема стояла в том, что сердце молчало. Мозг же мой не видел особых стимулов идти в подопытные кролики.
Да, там круто. В конце обучения. Но само обучение станет адом — если я не вложился на вчерашних несложных в общем дорожках НИ В ОДИН норматив…
А ведь те нормативы сдать можно! Занимавшиеся рядом девочки сдавали, пусть и не на самые лучшие результаты. Они двигались… Невероятно ловко и невероятно быстро! Если бы не видел вживую, и точно не знал бы, что это не роботы, в жизни бы не поверил!
Меня ждет бяка, много-много бяки. Затем смертоносный Полигон, где придется убивать, чтобы выжить. И только после этого я получу свою шоколадку.
С другой стороны, у меня грант. Я доучусь, меня больше не тронут. А затем будет универ, хорошая должность и карьера. Да, я стану серьезным, но не самым высокооплачиваемым менеджером или специалистом, но меня однозначно никто не будет бить, пытать, вытягивать из тела все соки, и главное, ни я никого не убью, ни меня никто не убьет, ни целенаправленно, ни случайно.
Вчера Катарина вновь ничего не сказала. В полном молчании отвезла домой, на сей раз на строгой казенной машине, без понтов. У меня сложилось стойкое ощущение, что она меня постоянно оценивает, даже, когда везет домой и мы молчим. Чего меня оценивать, вот он я, на виду!
Встретит ли меня сегодня не знал, а потому пошел к метро, но один и оторвавшись от всех, выскочив сразу после звонка.
Ждала. На том же самом месте, на той же машине. Стояла с поднятым люком.
Я молча влез. Она бегло бросила:
— Пристегнись, нас ждут приключения.
И приблизила виртуальное изображение заднего вида на портативном визоре панели. Я разглядел длинную фигуру Эммы, внимательно смотрящую нам вслед.
— Ты ей нравишься, — бесстрастно заметила сеньора. Просто констатировала факт, не окрашивая его в эмоциональные цвета. — Она удивлена, а еще ревнует.
— Это ее сложности! — вспыхнул вдруг я. Достали они все. Особенно эта — какое ей дело до моей личной жизни?
Сеньора в ответ довольно улыбнулась, но как бы мельком, промежду прочим. Вот стерва, она просто меня испытывает! Раздражает и следит за реакцией!
Я пристегнулся и подобрался. А еще обратил внимание, что съемка ведется не от машины, а со стороны и чуть сверху. Будто она установила камеру на противоположной стороне улицы, причем прямо над тротуаром, метрах в четырех от него. Круто! Летающий дроид!
Дроиды запрещены и используются только специальными службами планеты. Ну, наверняка еще и аристократами — эти у короны что хочешь выторгуют.
— Скажи, что ты знаешь о Кампосе? — спросила сеньора, закрывая и герметизируя люки.
— Ну… — И что ей отвечать? Вот так, в двух словах? — …Мы не дружим.
Она едко усмехнулась.
— Я видела, как вы «не дружите». Вся планета видела. Особенно «не дружите» в школьном фонтане. Меня интересует, почему вы «не дружите».
Я ответил привычной фразой:
— Социальное неравенство.
— В школе больше сотни титуляров, — парировала она. — Но так сильно «не дружит» он только с тобой. Почему?
— Потому, что я даю сдачи. Сопротивляюсь. Мне плевать на него и порядки, что он устраивает.
Ее это не убедило.
— Почему он не отстанет от тебя? Тебя ведь несколько раз избивали, ставили на место. Но он упорно идет на конфликт дальше, наплевав на здравый смысл. Почему?
Вот достала!
— Наверное, хочет видеть меня на коленях. Чтобы я признал его правоту и верховенство.
— Правоту в чем? — уцепилась она за слово. Ну, клещ! Натуральный! Вцепится — не оторвешь!
— Что он имеет моральное право всем указывать. Ну, не знаю, не знаю я!
Она неодобрительно покачала головой.
— Ошибка. Твоя ошибка. Всегда надо знать мотивацию врага. Так легче вычислить его слабые стороны и нанести ответный удар. У тебя было время выяснить это, но ты упорно лез на него с кулаками, играя по его правилам.
Сказать, что сеньора Катарина меня удивила — ничего не сказать. Я обалдел. А главное, она оказалась полностью права, придраться не к чему, что втройне обидно.
— Теперь же, из-за твоего нежелания учиться, придется действовать форсированными методами, а они не всегда самые эффективные. — Она тронулась и медленно поехала по направлению к центральной улице купола.
Она знала, что так будет. Вела машину не быстро и не медленно, а именно так, чтобы выдержать нужную ей до кордона дистанцию. Для нее не стало сюрпризом, что наперерез нам выехали две машины планетарного класса, тяжелые броневики «Фуэго», которые не сдвинешь и тараном, и перегородили дорогу. Я посмотрел на панель, которая теперь выдавала обычный задний вид. Так и есть, еще два броневика отрезали нам путь к отступлению. Коробочка. Mierda!
— Сиди в машине. Что бы ни случилось. Это приказ, — спокойно отрезала она, подняла свой люк и вышла. Люк тут же опустился. И я почувствовал, что меня он так просто наружу не выпустит.
Но панель оставалась включенной. Я тут же протянул руку к виртуальному треугольнику «звук» и потянул вверх. Система послушалась меня, видно не была закодирована (а может, специально оставлена в таком состоянии, чтобы я мог воспользоваться). Увеличил изображение. Нажал на иконку «дополнительные виды», после чего получил две дополнительные картинки, камеры для которых располагались над верхним люком машины. Это действительно оказались мини-дроиды: пара прикосновений, и они облетели место действия, давая мне полную картину, причем со звуком.
А действие пока что напоминало сцену из классического гангстерского фильма. Хулиганы блокировали машину невинной девушки, и теперь глумятся, играют с нею в кошки-мышки, не спеша делать то, ради чего устроили «коробочку» посреди улицы. Правда, неправильную какую-то сцену!
Сеньора Катарина, выйдя вперед, прислонилась пятой точкой к капоту и выжидательно сложила руки на груди. Глаза ее смеялись, в них не было ни капли страха, скорее удовольствие от происходящего. Над ее правым глазом вихрился козырек, которого, когда она выходила, не было. Ее со всех сторон окружили, впрочем, не приближаясь на дистанцию ближе трех метров, Бенито Кампос и с десяток типов с рожами конченых отморозков. Эти точно не учатся в нашей школе, настоящие урки. Так вот куда эта сволочь отпросилась!
— Катарина де ла Фуэнте, «Лока Идальга». — Кампос, как условно главный, сделал шаг вперед. — Четырехкратный победитель «Абьерто де Дельта», главного неофициального чемпионата гонщиков-самоубийц со всей Солнечной системы. Браво, какие люди!
Бенито иронизировал, но было заметно, что он боялся. Он не спешил нападать, а скорее всего, и не собирался. И дружки его стояли как-то расковано, совершенно не собрано. Так не стоят перед боем. То есть, «коробочка» — это не нападение, это выпендреж, и Катарина сразу поняла это, оттого и ухмылялась.
— А ты — Бенито Кампос. Наслышана, наслышана! — она ехидно усмехнулась. — Знаешь, а мокрым ты смотришься лучше! Естественнее! У меня слабость, я люблю смотреть на людей в их естественном состоянии — жалкими и немощными, без лишних понтов…
Улыбку Бенито как ветром сдуло. Но проигрывать словесный поединок, да еще женщине, он не собирался. В конце концов, он затеял все это не ради нее.
— Может быть, все мы люди. Когда-то выигрываем, когда-то проигрываем… Ты лучше скажи, зачем тебе этот урод?
Она картинно обернулась по сторонам:
— Урод?
— Шимановский. Он лох и неудачник. Зачем такой сеньоре эдакая посредственность?
В ответ надменный смешок.
— Сплю я с ним! А вот тебе до этого какое дело, мальчик? Зависть? Ревность? Это все, — она окинула взглядом машины, — только чтобы спросить об этом? Да вам к психологу надо, юноша!
