Гарри Гаррисон - Врач космического корабля
– Прежде всего резервуар, что-нибудь вроде ванны. В этой реакции нет ничего сложного, поэтому резервуар может быть открытым. Затем нам нужен источник постоянного тока – протянем силовой кабель от генератора. И еще необходим слабый раствор электролита, чтобы проводил ток, – обычный раствор соли или основания.
– Столовой соли?
– Вы что?! Ведь это – хлорид натрия, в этом случае вместе с кислородом будет выделяться хлор. Только ядовитых газов нам и не хватало. Нужна другая соль щелочного металла. Может, у вас есть что-нибудь подобное среди веществ, используемых для подкормки планктона?
Хансен нашел перечень имеющихся в запасе химикатов и быстро пробежал его.
– Вот это подойдет? – спросил он. – У нас в запасах есть сульфат магния, который необходим планктону для образования хлорофилла…
– Английская соль! Лучше не может быть. Единственной проблемой будет соорудить какой-нибудь резервуар и сделать газоотвод от катода. Именно на этом отрицательном электроде, опущенном в раствор, будет скапливаться водород, который нужно будет отводить в космос. А кислород с анода может выходить пузырями прямо в воздух.
Он быстро набросал схему устройства и передал ее Хансену.
– Должно работать отлично, сэр, – подтвердил тот. – В качестве резервуара мы можем использовать отстойник с покрытием из стекла. Я вычищу его и разведу слабый раствор электролита. Вот только электрическую часть установки и систему отвода газов я сделать, наверное, не смогу.
– Я организую кого-нибудь вам в помощь. Старшина Курикка должен знать, как все это сделать, а если и нет, то ему известно, кого привлечь из команды. Вызовите его сюда.
Курикка привел с собой Спаркса, а потом вызвал исполняющего обязанности первого инженера Тыблевского. Под полом пролегали кабели, которые шли к уже опустошенным хранилищам замороженного продовольствия. Их решено было вытащить и использовать для подвода к установке необходимой электроэнергии. Пока одни делали это, другие сняли стеклянный купол, служивший смотровым иллюминатором в обсерватории, поместили его над катодом и соединили отводной трубкой с наружным клапаном. Систему отрегулировали так, чтобы отсасывался только газообразный водород, а жидкий электролит оставался.
– Готово, – наконец объявил Спаркс.
– Ну что ж, включайте, – сказал Дон. Он настолько устал, что едва держался на стуле.
Курикка включил большой рубильник, а Тыблевский медленно повернул ручку реостата. Как только был подан ток, на аноде начали образовываться крошечные пузырьки газа. По мере увеличения тока они росли, превращались в большие пузыри, которые всплывали и лопались у поверхности воды. Дон наклонился над ванной и глубоко вдохнул.
– Чудесно! – восхитился он, когда его голова под воздействием чистого кислорода прояснилась. – Похоже, что все наши проблемы кончились раз и навсегда.
Он блаженно прищурился в насыщенной кислородом атмосфере над ванной и почти не услышал звонка видеофона. Ему передали трубку.
– Слушаю, – произнес он, взглянув на лицо Рамы Кусума, появившееся на маленьком экране.
– Сэр, зайдите, пожалуйста, в лазарет. Здесь еще четверо больных с высокой температурой. Картина абсолютно такая же. А с тем первым я не знаю, что и делать. Он в коме, пульс очень слабый. Я не могу привести его в чувство!
Глава 11
Дон отпустил Раму, посоветовав ему выспаться. Он хотел остаться с новой проблемой один на один. Четверо недавно поступивших больных были помещены в большую палату, а первый, Прис, лежал в изоляторе. Дон стоял у его койки, вслушиваясь в медленное и тяжелое дыхание пациента и анализируя показания целого арсенала регистрирующих устройств, подсоединенных к его телу. Взятые в отдельности, симптомы были просты, но что означало их сочетание?
Пульс редкий, но ровный – сердце явно в норме. Температура уже поднялась до 39 градусов и продолжает непрерывно расти, несмотря на большие дозы жаропонижающих лекарств, которые оказались не в состоянии ее сбить. Антибиотики – тоже неэффективны. В чем причина? Только недавно он гордился, что может справиться с любой проблемой из области медицины. А с этой болезнью у него что-то не очень получается. К тому же он устал…
Подавляя зевоту, он пошел в свой кабинет, тщательно вымыл руки до локтя и сунул их в ультразвуковой стерилизатор. Потом из термоса, который оставил Рама, налил себе чашку горячего кофе и, потягивая его, попытался сложить имеющиеся факты в более или менее ясную картину.
Каковы же были эти факты, кроме того, что у него на руках пять госпитализированных больных с высокой температурой, причины которой неизвестны? Единственный специфический симптом проявился у Приса, болезнь у которого зашла дальше, чем у остальных. Он выражался в характерном подергивании лица и нижней челюсти – очень похоже на симптом Колливера, – правда, подергивание не такое регулярное и сильное. Это, без сомнения, не могло быть симптомом Колливера, который проявляется исключительно в стадии паралича при полиомиелите. Ведь другие признаки отсутствовали. Это заболевание никак не могло быть полиомиелитом. Но что же тогда?
Подобно собаке, грызущей старую кость, он вновь и вновь приходил к выводу, что это была болезнь, о которой он никогда до этого не слыхал. Но ведь такое невозможно. Болезни видоизменялись, или перерождались, или просто были очень редкими, но новых болезней не существовало. Должно быть, одна из редких болезней. Ему понадобится не один день работы в библиотеке, чтобы хоть немного сузить область поисков. Прис был его единственной ниточкой. Поскольку все началось с него, то вполне вероятно, что он является носителем инфекции. Дон пододвинул к себе видеофон и набрал номер интенданта.
– Жонке, мне нужна информация об одном пассажире.
– Что вы хотите узнать, сэр? Картотека у меня под рукой.
– В лазарете лежит пассажир по фамилии Прис. Мне нужно знать, откуда он и где был до того, как прибыл на борт корабля. И вообще любую информацию о нем, которая у вас есть.
– Минутку, сэр. Вы подождете или вам перезвонить?
– Я буду в своем кабинете… я имею в виду лазарет.
Он повесил трубку, и в этот момент вошел Рама Кусум с заставленным подносом.
– Я пообедал, капитан, и мне пришла в голову мысль, что вы, должно быть, давно не ели. И я позволил себе…
Дон напряг память, но так и не смог вспомнить, когда ел в последний раз. Он был настолько измотан, что уже не ощущал голода.
– Спасибо, но боюсь, что я не смогу есть. Я видел обезвоженную пищу после ее восстановления. Я уверен, что она питательна, но она похожа на горстку опилок. Нет, только не сейчас…
Он умолк, когда Рама поставил поднос перед ним на стол и открыл его. На тарелке лежал дымящийся бифштекс, его сочный вид заставил Дона невольно облизнуться. Он потянулся было к серебряному прибору, но вдруг негодующе вскинул голову.
– Я же приказал, чтобы все продовольствие, за исключением обезвоженных пайков, было выброшено за борт. Я не допущу здесь никаких любимцев или особых привилегий для кого бы то ни было, включая себя самого.
– Что вы, сэр! – Рама отступил на шаг, подняв руки в ответ на вспышку гнева. – История очень простая. Старшина Курикка обнаружил, что один из поваров готовит вот это для себя, видимо, он припрятал кусок, чтобы потом полакомиться. Старшина – человек справедливый, но очень уж резкий. Я содрогаюсь, вспоминая, как он наказал жадного повара. Самой мягкой частью его приговора было тщательно приготовить этот бифштекс, зная, что его съест другой. Все присутствующие единодушно согласились, что выбрасывать его было бы глупо и что если кто на «Большом Джо» и достоин съесть его, так это, конечно, вы. Других мнений на этот счет не было, сэр. Съешьте, пожалуйста, пока он не остыл.
Дон некоторое время сидел молча, потом взял столовый прибор. Когда он заговорил, его голос немного срывался:
– Это самое малое, что я могу для всех сделать. Пожалуйста… поблагодарите всех от моего имени. Чудесный бифштекс!
Он уже запивал последний кусок кофе, когда зазвонил видеофон. Это был интендант.
– Информация, которую вы запросили, сэр, весьма простая. Человек, который вас интересует, покинул Землю с космического терминала Чикаго-Лейк. Он жил в Большом Чикаго и не покидал города по меньшей мере в течение года до этого полета. Это то, что вам нужно, сэр?
– Да, благодарю вас. – Дон медленно опустил трубку.
Тупик! В Большом Чикаго экзотических болезней быть не может.
– Что-нибудь не так? – спросил Рама.
Дон выпрямился, поняв, что все его беспокойство написано у него на лице.
– Просто ложный след. Я пытаюсь выявить природу заболевания этих людей, но это оказывается весьма трудным делом. Если быть до конца откровенным, у меня нет ни малейшего понятия, в чем причина. Поскольку вы, Рама, хотите в будущем стать врачом, вам пойдет на пользу то, что вы сейчас узнаете: да, врачи – те же люди. Если мы порежемся, у нас тоже идет кровь. Мы не знаем всего, вернее, каждый из нас не знает всего. Вот почему у нас существует специализация. И сейчас я буду вынужден связаться со специалистом. А вам, наверное, придется подежурить здесь. Если я вам понадоблюсь, найдете меня в рубке управления.
