Ким Робинсон - Голубой Марс
– Это названия кратеров в середине залива, они сейчас под водой.
– А-а.
Но острова все-таки смотрелись красиво. Строения в рыбацких деревнях, что располагались в бухтах, были побелены, с голубыми ставнями и дверьми – очередная эгейская модель. И действительно, на одном высоком обрыве стоял небольшой дорический храм, прямоугольной формы и величавого вида. В бухтах под ним плавали маленькие рыбацкие шлюпки, весельные лодки и плоскодонки. Минуя их, Сакс указал на высившуюся на холме ветряную мельницу, потом на пастбище для лам.
– А здесь, должно быть, очень мило живется.
Затем они заговорили об уроженцах, непринужденно и без какого-либо скрытого напряжения. О Зо, о диких и их чудно́м охотничье-собирательском образе жизни, о кочевниках-земледельцах, переходящих от участка к участку, будто трудовые мигранты, работавшие на фермах, о смешении всех этих явлений, о новых поселениях землян, появляющихся тут и там, о росте числа прибрежных городов. В середине залива они заметили один из новых кораблей-городов – плавучий остров с населением в несколько тысяч человек. Он был слишком велик, чтобы пройти через архипелаг Оксия, и, судя по всему, направлялся поперек залива либо в Нилокерас, либо к южным фьордам. Поскольку по всему Марсу территория становилась все более обитаемой и возможность ее заселения все жестче ограничивалась судом, все больше людей меняли место жительства на Северное море, для чего строили такие корабли, которые затем служили им постоянными домами.
– Давай туда наведаемся, – предложила Энн. – Можно?
– Не вижу, почему нет, – ответил Сакс, удивленный ее просьбой. – И уж точно мы сможем его нагнать.
Повернув на юго-запад в сторону корабля, он прибавил скорости и вовсю расправил парус, чтобы впечатлить мореходов. Менее чем через час они достигли широкого борта корабля, бывшего, по сути, закругленным обрывом в два километра шириной и пятидесяти метров в высоту. В доке над самой ватерлинией имелась секция, которая могла подниматься, как открытый лифт. Зайдя в док и привязав судно, они взобрались на эту огороженную секцию, и их подняли на палубу.
Ее ширина почти не уступала длине, а центральную часть занимала ферма, где росло множество небольших деревьев, из-за чего трудно было разглядеть, что находилось на другой стороне. Но кое-что они увидели и потому догадались, что по форме палуба представляла собой что-то вроде прямоугольной улицы или аркады, по обе стороны которой располагались здания высотой от двух до четырех этажей, причем на тех, что стояли вдоль периметра, возвышались мачты и ветряные мельницы, а те, что находились во внутреннем ряду, выходили к паркам и площадям, которые, в свою очередь, вели к садам и огородам в теплицах и просторному пресноводному бассейну. Плавучий город, чем-то напоминающий город-крепость в Тоскане эпохи Возрождения, только здесь все выглядело исключительно аккуратным и правильным.
На площади, выходящей к доку, их приветствовала небольшая группа местных жителей, которые, узнав, кем были их гости, пришли в восторг и настояли, чтобы те с ними отобедали. Часть из них устроила им экскурсию по периметру корабля «или на столько, сколько вы захотите обойти, потому что это может быть довольно большая прогулка».
Это был еще небольшой корабль-город, как им сказали. С населением в пять тысяч человек. Зато со времени своего основания он уже себя практически окупил.
– Бо́льшую часть своей еды мы сами и выращиваем, а остальную – ловим в море. Сейчас, правда, возникают споры с другими кораблями из-за перелова некоторых видов рыбы. Мы ловим долговечные поликультуры, выращиваем новые сорта кукурузы, подсолнечника, сои, морской сливы и прочих растений, и все это делают роботы, потому что это тяжелый труд. У нас, наконец, появилась технология, которая позволяет переложить подобную работу на них. Еще у нас здесь налажены различные домашние производства. Есть винные дома – видите, там виноградники, а вон там стоит оборудование, и есть перегонные аппараты, на которых делают бренди. Здесь уже работают вручную. Еще у нас производят полупроводники специального назначения, есть знаменитый веломагазин.
– Бо́льшую часть времени мы плаваем по Северному морю. Иногда бывают действительно сильные бури, но наш корабль настолько велик, что мы в это время просто стоим на якоре без особых трудностей. Большинство из нас прожило здесь все десять лет, с тех пор как корабль спустили на воду. Жить здесь одно удовольствие. Тут есть все, что нужно. Хотя выходить время от времени на берег – тоже очень здорово. Мы стоим в Нилокерасе каждую Ls=0°, когда там проходит весенний фестиваль. Продаем там свою продукцию, пополняем запасы и гуляем ночь напролет. А потом снова выходим в море.
– И не используем для себя ничего, кроме ветра, солнечного света и некоторого количества рыбы. Природоохранные суды нас любят и понимают, что мы минимально воздействуем на окружающую среду. Население региона Северного моря могло быть еще больше, если бы все оставалось на побережье. Сейчас-то по нему плавают сотни кораблей-городов.
– Тысячи. А прибрежные города, где есть верфи, и порты, куда мы заходим по делам, очень неплохо себя чувствуют.
– Так вы думаете, такая жизнь – это один из путей справиться с перенаселением Земли? – спросила Энн.
– Да, думаем. Один из лучших путей. Океан-то большой и может вместить еще больше таких кораблей.
– Если они не будут сильно налегать на рыбу.
Они пошли дальше, и Сакс заметил Энн:
– Вот тебе еще одна причина, по которой не нужно заострять кризис, который возникает из-за иммигрантов.
Энн не ответила. Она лишь смотрела вниз на сверкающую на солнце воду, а затем подняла взгляд на одну из пары дюжин мачт, на каждой из которых было по одному косому парусу. Город походил на айсберг с плоской вершиной, чью поверхность целиком занимала земля. Плавучий остров.
– Как же много теперь у нас всяких кочевников, – проговорил Сакс. – Кажется, только малая часть уроженцев селится на одном месте.
– Не то что мы.
– Согласен. Но мне интересно, означает ли это то, что они склонны к определенной «красноватости». Если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Не понимаю.
Сакс попытался объяснить.
– Мне кажется, кочевники в целом склонны извлекать пользу из земли, на которую набредают. Они переходят с места на место из сезона в сезон, питаясь теми растениями, что находят. А морские кочевники – тем более, учитывая, что море невосприимчиво к большинству попыток людей его изменить.
– Не считая того, что они пытаются регулировать его уровень и содержание соли. Ты об этом слыхал?
– Да. Но полагаю, в этом они не добились особого успеха. Механизм образования солей по-прежнему слабо изучен.
– Но если у них получится, это убьет множество пресноводных видов.
– Да, зато те, что обитают в соленой воде, будут довольны.
Они пересекли центральную часть корабля, направившись к площади, что находилась над доком. Миновали длинные ряды виноградников, где лозы были обрезаны до Т-образной формы и достигали высоты пояса, а сплетенные горизонтальные их части тяжелели от гроздей цветов индиго и виридина. За виноградом начинался участок смешанных растений, напоминающий прерию, по которой тянулись узкие тропы.
В ресторане, выходящем на площадь, их угостили пастой с креветками. Повсюду слышались разговоры. Но затем кто-то выбежал из кухни, показывая на консоль: в новостях сообщили о беспорядках на космическом лифте. Войска ООН, которые собирали часть таможенной пошлины на Нью-Кларке, захватили всю станцию и выгнали с нее марсианскую полицию, обвинив ее в коррупции и провозгласив, что ООН теперь сама будет управлять верхним концом лифта. Совет Безопасности ООН заявил, что их местные офицеры превысили свои полномочия, но при этом не позвал марсиан обратно на провод.
– Вот тебе на! – воскликнул он. – Боюсь, Майя сильно рассердится.
Энн возмутилась:
– Как по мне, настроение Майи сейчас не самое важное.
Она выглядела потрясенной и впервые с того момента, как Сакс нашел ее в кальдере Олимпа, была всецело вовлечена в текущую ситуацию, прежняя отстраненность исчезла. Сакс больше удивлялся переменам, произошедшим с Энн, чем происшествию на станции космического лифта. Однако даже мореходы пришли в заметное волнение, хотя до этого они, подобно Энн, казались довольно далекими от всего, что происходило на суше. Сакс видел, что новость прервала все разговоры в ресторане и перенесла их все в одно пространство: переворот, кризис, угроза войны. В голосах звучало неверие, на лицах отражался гнев.
Те, кто сидел с Саксом и Энн за столом, смотрели на них, желая понять их реакцию.
– Вы должны что-то с этим сделать, – заметил один из их проводников.
– Почему это мы? – раздраженно спросила Энн. – Это вы должны что-то сделать, как я думаю. Это вам теперь надо действовать. А мы всего лишь пара старых иссеев.
