Олег Евсюнин - На стыке времён
И он вот уже под сделанным из больших листьев навесом. Откуда-то сбоку доносятся веселые голоса и низкое басовитое мычание. Потом треск и шорох, словно что-то очень тяжелое волокут по земле.
Григорий лежит на чем-то очень мягком, тепло укрытый неким подобием одеяла. В теле невообразимая легкость. Будто никогда не было ни усталости, ни болезни, ни тяжелого перехода. Будто все это осталось где-то там, далеко, во сне. А теперь только свежая голова и ясный ум.
Попытка встать ни к чему не приводит. Тело не слушается. Ставшие ватными невесомые руки еле двигаются. Он даже не может откинуть одеяло. Ноги. Кажется, что они вообще отсутствуют, живут своей собственной жизнью, и только глаза пока еще подчиняются воле своего хозяина. Страшно. Почувствовав себя абсолютно беззащитным, Григорий делает отчаянную попытку сделать хоть какое-то движение и, вероятно, это ему удается.
Слышатся быстрые шаги. Скосив глаза, Григорий видит Ценну с довольной улыбкой стоящего напротив кровати.
- Добро пожаловать из мира мертвых, - Ценна поправляет одеяло.
- Что со мной? - теперь, когда к Григорию вернулась возможность нормально мыслить, он достаточно легко вспоминает особенности местного диалекта.
- Ты поправляешься. Пока ты еще не можешь владеть своим телом, но скоро это вернется. Не волнуйся, все страшное уже позади.
- Где я?
- У нас в деревне. Тебе надо поесть, сейчас я позову сестру.
- Какую сестру? - Григорий почему-то решает, что место, где он находится - больница, и здесь обязательно должна быть медсестра. Такая полная и вечно недовольная, что ее потревожили.
- Свою сестру. Она тебя покормит и сделает массаж. Тебе это будет полезно. Особенно массаж, - Ценна хмыкает. - Только лежи спокойно.
Вошедшая молодая красивая девушка никак не увязывается с представлением Григория о тучной и суровой медицинской сестре, строго выполняющей все предписания врача и не терпящей никаких вольностей от пациентов. Наоборот, это довольно миловидная девчушка лет девятнадцати-двадцати с мягким овалом лица, немножко вздернутым носиком и приятной улыбкой. Одета она почти так же, как и Ценна, в пончо, сотканное из каких-то лианоподобных растений, только не зелено-серое, а раскрашенное всеми цветами радуги, явно подобранными с чисто женской тщательностью. На шее подобие ожерелья, а талию обхватывает широкий пояс, выгодно подчеркивающий ее женственную фигуру. В руках - глиняные миска и кувшин.
- Привет, - от улыбки на ее щечках появляются две симпатичные ямочки.
- Привет, - Григорий опять пытается достать руку, и это у него опять не получается. - Я вот тут... Наверное, принес вам столько неудобств.
- Сейчас будем кушать, - девушка ставит кувшин рядом с постелью, берет из миски что-то на вид мясное и подносит это прямо к лицу Григория. - Ну, давай.
Невелин послушно открывает рот. Да, это действительно мясо, сочное, в меру жирное, с тонким ароматом костра. Чувствуется привкус каких-то пряностей, вот только соли вроде бы как многовато. Но, в любом случае, вкус изумителен. Григорий с удовольствием проглатывает первый кусок и тут же принимается за следующий, а девушка, облизав свои пальцы, уже вытаскивает из тарелки третий.
- Нравится? - у нее высокий звонкий голос.
- Угу, - кое-как произносит Григорий с набитым ртом. И для выразительности поднимает глаза к небу.
- Сама готовила.
- Бесподобно, - едва успевает промолвить Григорий между проглатыванием предыдущего куска мяса и тем моментом, когда ему в рот мягко, но настойчиво запихивают еще один. - А что это такое?
- Многоножка. И не думайте на счет неудобств. Мы с девчонками кидали жребий, кому и когда можно будет покормить пришельца, убившего огромного мурвока и выжившего после касания мимозы. И я выиграла честно, - девчушка делает серьезное лицо, но это выражение лишь еще более подчеркивает ее детскую непосредственность, - а не потому, что Ценна - мой брат.
Многоножка. Воспоминание об этом отвратительном создании вызывает у Григория чувство омерзения. Начинает подташнивать. Требуется достаточное усилие воли, чтобы открыть рот для следующей порции мяса. Но, в конце концов, ведь он уже ел это и даже значительно хуже приготовленное. А только что это блюдо вызывало у него восторг. Кроме того, кто вообще сказал, что на этой планете ему подадут стейк из говядины? Надо просто отвлечься от ненужных предрассудков. Земная еда тоже еще неизвестно из чего и как сделана. Говорят, кто побывал на мясокомбинате, потом долгое время на колбасу и смотреть не может. В любом случае, верить надо фактам, а не домыслам. С трудом, но Григорию удается побороть глупое ощущение брезгливости. Ведь пища реально вкусна и питательна.
По телу разливается приятное тепло сытости. Григорий все тщательнее и тщательнее пережевывает пищу. Теперь эта трапеза уже перестает быть для него простым поглощением калорий, а превращается именно в то, чем и должна была бы быть в подобном случае. В некий томный ужин. Это как если бы они сидели в ресторане напротив друг друга. Вот только стыдно за собственную немощь. Он снова пробует достать руку. Нет. Не выходит. Хотя пальцы, вроде бы, немного шевельнулись. Девчушка замечает это движение.
- Ты уже шевелишься! Какой ты сильный. А брат сказал, что это произойдет не раньше, чем завтра, - опустевшая миска уходит вниз, появляется кувшин. - А теперь попить.
Жидкость имеет приятный кисловато-сладкий вкус. Наверное, настой на травах или каких-то ягодах. Но пока лучше не спрашивать ни о ее составе, ни о способе ее приготовления. Так надежнее. Григорий с удовольствием выпивает половину кувшина, больше в нем просто не может поместиться.
- Ты меня закормила.
- Если захочешь еще, я оставлю кувшин здесь, - девчушка оставляет посуду где-то внизу, рядом с постелью. - А теперь я должна помассировать тебя.
- Может, на полный желудок не надо?
- Ничего страшного, - девчонка снимает обтягивающий талию пояс, наклоняется к Григорию. Под распахнувшимся пончо вскользь видно ее обнаженное тело. Она действительно прекрасна своей девичьей молодостью.
- Как тебя зовут?
- Неяда.
- А меня Невелин, Григорий. Можно просто Гриша.
- Ты, наверное, там у себя очень важный человек, раз имеешь столько имен.
- Да нет, у нас все имеют по два, а то и по три имени.
- Какие вы все там великие! - непринужденно смеется Неяда. - А у нас каждому и одного хватает.
Григория переворачивают на живот. Лицо тут же упирается в подушку, становится трудно дышать, но Неяда помогает беспомощному человеку повернуть голову. Теперь из неприятных ощущений остается только одно - тяжесть от переполненного желудка. Но это можно и перетерпеть. Тем более что по спине Григория уже скользят крепкие, но очень добрые руки.
Ладони Неяды движутся по кругу, от лопаток к шее, далее по спине к ягодицам и обратно. В залежалой коже начинает циркулировать кровь и это очень приятно. А так же приятно еще то, что незамысловатые движения именно ощущаются, а, значит, тело Григория, пусть пока и не желающее подчиняться своему хозяину, все-таки живет.
Твердые руки массируют ему ноги, потом возвращаются к позвоночнику, и вот Григория уже переворачивают обратно на спину. Теперь девушка ласково водит своими ладонями по его рукам, груди, немного по животу и опять по ногам. Пончо на теле у Неяды сбивается, оголяя грудь и часть плавного изгиба ее тела.
Черт, до чего же приятно на нее смотреть! Григорий, понимая всю неловкость положения, с трудом отводит глаза в сторону. Но взгляд все равно так и возвращается туда, где ему не положено быть.
Заметив его замешательство, Неяда лукаво улыбается. И вот уже ее руки скользят где-то ниже пояса, Невелин вдруг с ужасом ощущает, как она плавными покачиваниями начинает массировать его мужское достоинство. И, что самое страшное, это самое достоинство отвечает ей достаточно заметной пульсацией. Только теперь Григорий понимает, что лежит абсолютно голый, а девушка, не стесняясь, разглядывает его со всех сторон.
- Не надо...
- Что не надо? - мягко спрашивает Неяда и вдруг тихим и вкрадчивым голосом добавляет. - Ты ведь подаришь мне ребенка? Не сейчас, Ценна сказал, что тебе сейчас нельзя, ребенок из-за яда мимозы может получиться плохой, а потом, дней через пять? Мне в это время как раз можно будет заводить ребенка.
- Ты же мне в дочери годишься.
- Тебе не нравятся молодые девушки? - она надувает губки, но потом бросает хитрый взгляд на Григория и расплывается в довольной улыбке. - Все мужчины стараются говорить неправду женщинам. Только у них это плохо получается, потому что когда они без одежды все хорошо видно и так.
