Алые слезы падших - Майк Манс
* * *
…Он много думал по возвращении с обеда. Думал и записывал. Мысли Лукьянова не шли у него из головы. А тут ещё и зашёл Айзек Кинг, и провёл с ним душещипательную беседу о лже-богах. Его мозг был перегружен, срочно требовалось с кем-то все обсудить, и он решил позвонить Генриху Ланге. Дозвониться оказалось непросто, – наверняка тот разгребает проблемы на Марсе, связанные с тем, что сделал Джулиани. Однако Пётр был упорным, и в итоге немец взял трубку.
– Пётр, здравствуйте, – устало произнёс он. – Простите, что не сразу ответил, меня тут разрывают.
– Вы стали популярны, Генрих? – уточнил Григорьев.
– А вы не в курсе, Пётр? – удивился Ланге. – Наш старый приятель, генерал Джулиани, рассказал всему миру про З’уул, про Зоама Ват Лура и про войну. Закрыты все перелёты, Земля изолирована даже от связи, всюду беспорядки, а Артур летит к вам на Конкордию.
– Про это я в курсе. – Философ тяжело вздохнул. – Информация быстро разбредается. Когда-то подобное должно было произойти, но как же невовремя!
– И самое ужасное, что своим указом наш дорогой Уайт назначил меня вице-президентом, и на мне сейчас всё, а я общаюсь с Землёй по обычному радио, там по полчаса на одну фразу уходит, – закончил Ланге.
– Ох, а об этом я не знал! Представляю себе, как вы заняты. Наверное, я не к месту позвонил, Генрих…
– Нет, нет, тут как раз не к месту все, кроме вас. Вы – бальзам на душу, Пётр.
– Что ж, тогда я расскажу вам несколько на мой взгляд интересных вещей. Кое-что меня даже пугает.
И он поведал Ланге то, что рассказал ему Лукьянов, решив, что ничего важнее в данный момент нет. Однако Генрих воспринял теорию не так, как ожидал Антон. То есть он согласился, что тезисы верны, но не согласился с прямым выводом. Дескать, такое предположение множит сущности, и это противоречит принципу «бритвы Оккама». Всё равно Предтечи есть, Мари у них в плену, и это – главное сейчас. Пётр не стал спорить, последний аргумент «за» он приведёт в конце беседы.
Далее Григорьев пересказал беседу с Айзеком Кингом, и тогда Генрих выдал более выраженную реакцию.
– Я подозревал, что рано или поздно до такого дойдёт, Пётр. Увы, – расстроился Ланге. – Айк продемонстрировал, почему мы считаем Восьмёрку этическим компасом. К сожалению, люди не настолько понятливы, вы всё правильно ему объяснили.
– Так мы что-то можем сделать? – спросил философ.
– Если мы начнём относиться к ним, как к обычным смертным, то Артуру нужно развернуться и оставить Мари Нойманн в плену. Не дело это для Президента лично решать подобные проблемы. Как вы думаете, захвати они простую сотрудницу кухни или даже кого-то из учёных с Конкордии, наш профессор так же рванул бы, бросив всё?
Слова Генриха ещё больше усилили тот холодок, который побежал по спине после общения с Антоном. Всё логично. Предтеча или тот, кто им управлял, выбрал себе цель не просто так. Мари являлась одной из немногих людей, кто мог вытащить Артура Уайта на Конкордию. Только вот зачем им или ему Президент Земли?
– Давайте вы просто подумаете над этим. Я лично считаю, что как минимум нужно честно объяснить им всё, чтобы они осознали, что проблема неискоренима, им придётся с ней жить, но они сами вправе оценивать свою степень свободы в запросах ресурсов и благ, – резюмировал Пётр. Он и правда ничего лучшего предложить не мог, хорошо, хотя бы Ланге знал об этом и тоже переживал. Впрочем, ему, как только что получившему ни за что ни про что должность вице-президента, наверняка отлично понятно то, что тревожило Кинга.
– Вместе обсудим, с Артуром, – согласился Генрих. – Поскорее бы он уже снял с меня эту головную боль, а то ишь чего придумал! Мог же сразу уйти в отставку, выбрать преемника… – он неожиданно замолчал, как будто сболтнул лишнего. Артур хочет в отставку? Да, очевидно, он немолод и тоже устал. А что за преемник? Ах, вот в чём дело! Наверняка Генрих и Артур рассуждали о преемнике из состава Восьмёрки. Ну-ну. Поэтому Ланге и думал о ложных богах и этическом компасе ранее. Хотелось спросить, кого же они готовят к должности, уж не Айзека ли Кинга? Но Генрих, судя по всему, тему развивать не хотел, а Петру ещё было чего обсудить.
– Генрих, теперь о главном. Моя книга. – Пётр пожалел, что у него нет подходящей гарнитуры, держать телефон и пить чай было неудобно. – Я долго искал финальную мысль, и я её нашёл. Хочу поделиться.
– С удовольствием послушаю, а потом и свои мысли передам! – с той стороны послышалось пыхтение трубкой.
– Вы наверняка знаете, что я неоднократно общался с Зоамом Ват Луром. Его интерес ко мне я объяснял стремлением найти способ сбежать, убедив кого-либо, меня например, в выгоде союза с З’уул. Однако его аргументы не были аргументами дипломата. Ему не было интересно просто что-то от меня получить. И я только что понял, что же им двигало, – Пётр сделал паузу, и, буквально, услышал нетерпение в дыхании Генриха в трубку. – Им движет Игра.
– Что? Что значит Игра? – не выдержал Ланге, перебив его.
– Ему было интересно победить нас морально. Переиграть на философско-логическом поле.
– Зачем? – задал правильный вопрос Генрих.
– Вот тут самое интересное! Красотой для них является сила, а, значит, мы для Зоама Ват Лура либо очень сильны, либо слабы, и в одном случае он должен признать нас очень красивыми и чему-то учиться, а в другом – стремиться просто уничтожить.
– Всё верно, и З’уул стремятся нас уничтожить, считая себя сильнее, – согласился немец.
– З’уул – да, – подтвердил Пётр. – Но не Зоам Ват Лур. Он вступает с нами в дискуссию. Его память, долг, культура говорят ему, что мы – добыча. Но за годы жизни на Земле инопланетянин изменился, стал тем, кто готов общаться с нами. Он подсознательно осознает нашу силу, силу Согласия. И осознает её именно потому, что мы выглядим как некий симбиоз между абсолютной Эмпатией и абсолютным Эгоизмом.
– Ваш Эквилибриум? – догадался Генрих. – Вы считаете, что за счёт того, что мы ближе к Несогласным, мы можем стать для них примером?
– Да, – сказал Григорьев. – Но этого мало. Недостаточно примера. Нужна генетическая предрасположенность. А она есть именно в случае с З’уул. Ну или, по крайней мере, в случае с Зоамом.
Ланге тяжело дышал в трубку. Он не понимал, пока что не понимал.
– Генрих, они тысячи лет, как захватили всю свою Галактику.
