Алые слезы падших - Майк Манс
Дима посмотрел на него, после чего сжал его руку, встал и пошёл в спальню. Заглянув туда через минуту, Пётр увидел, что Волков лежит на кровати и уже спит. Он тихо прикрыл дверь и вышел.
– Пётр, вы – волшебник, – призналась Рашми. – Я не знаю, что такого вы ему сказали, по-русски я практически не понимаю, но это помогло. А мы с Айком его уже больше суток не могли заставить лечь спать.
– Я просто побыл русским психологом, – улыбнулся Григорьев. – Он был таким уставшим, водка сделала своё дело, а разговор только помог принять это, не более.
Он убрал за собой посуду и бутылку, огурчики аккуратно вывалил обратно в банку и поставил её в холодильник, чашки и тарелку помыл, а водку положил в морозилку. Может, ещё пригодится. Хотелось, конечно, поговорить про удивительную ситуацию с говорящим Предтечей, но Рашми, очевидно, было не до того. А ещё его самого слегка мутило от водки.
– Я могу чем-то ещё помочь тебе, милая? – спросил он индианку, и та отрицательно покачала головой. – В таком случае прошу меня извинить, мне лучше пойти домой и тоже отлежаться. Возраст даёт о себе знать…
* * *
…Придя в гостиничный номер, он и в самом деле выпил пару стаканов воды и ненадолго прилёг. Проспал пару часов и проснулся по ощущениям совсем трезвым. Да и выпил-то немного, грамм сто – сто пятьдесят. Антон был ещё дома и предложил сходить пообедать в кафе. Что они и сделали.
В местном кафе «Беседка» царила спокойная обстановка, хотя смеха и шуток слышно не было, да и количество людей, небольшое для такой хорошей погоды, говорило о том, что город находится на военном положении. Мимо то и дело проходили парные патрули дружинников, среди них преобладали мужчины, хотя и женщины тоже присутствовали. Некоторые из патрульных заходили на обед, большинство приветствовали Антона, у них уже успел сформироваться свой микросоциум.
Повар-итальянец Филиппо Сальвио сегодня на обед радовал гостей пастой с морепродуктами в томатном соусе, ризотто с говядиной, супом минестроне и неизвестным салатом «Инсалата делло чеф»[47] из вкуснейших овощей и зелени с добавлением маслин, оливок и какого-то сладкого экзотического мяса. По составу блюд нельзя было сказать того, о чём говорила вся прочая обстановка. Возможно, сеньор Сальвио был фанатом своего дела и даже во время осады города продолжал удивлять всех вкусом и ароматом блюд. И это помогало, на самом деле.
– Выпивать водку до обеда… – Антон закончил с супом. – Удивляете, Пётр Владимирович.
– Ну вы же в принципе не пьёте водку, откуда вам знать, когда её правильнее пить? – ответил Пётр.
– Согласен, – кивнул Лукьянов, – кстати, у меня на досуге, пока я сидел на посту, появились мысли касательно этого удивительного говорящего Предтечи. Нет, пока ничего серьёзного, но вы посудите сами, какие слова он использовал! Я, конечно, не лингвист, но символизм, образность речи, фраз, есть в каком-то смысле объект моего научного исследования…
– Так-так, Антон Юрьевич, – перебил его Григорьев, – вашу работу я прекрасно знаю, только запутаюсь сейчас в лишних определениях. Скажите сразу, что вас заинтересовало?
– Хорошо. Он сказал «главный ваш мир». Ну, по крайней мере, так передали его слова, я слышал от нескольких людей пересказ бедняги Джона Брукса. А ещё упомянул, что он – «главный этот мир».
Пётр задумался. И что же тут странного?
– Не находите ничего удивительного, Пётр Владимирович? – Антон, видимо, заметил растерянность в его глазах. – Общество. Вы обсудите это как-нибудь с Генрихом Ланге, он объяснит. Их уровень развития говорит о племенной структуре. Нет городов. Нет никаких признаков цивилизации, кроме уничтоженной, конечно. А значит, у них должно быть родоплеменное устройство. Даже если они сохранили знания, помнят про звёзды, про то, что их мир – лишь один из мириад планет, вращающихся вокруг звёзд, то всё равно у них не может быть единого вождя всего мира.
Григорьев ощутил, что не ест, а просто вращает вилкой пасту по тарелке. Надо же такое заметить. Но, может, тут всё дело в ошибке перевода? Да нет, вроде бы Предтеча указал на небо, он понимал, откуда пришли чужаки, и чётко осознавал, что использовал правильное английское слово. А если…
– Но что, если на их планете всего одно племя? Мы раньше их не замечали, вдруг их тут сотни, а не миллионы, и они члены одного общества?
– И они тысячи лет живут, не разбредаясь, не дробясь? Такое племя либо разрослось бы, либо вымерло. – Антон выглядел убедительно. Умнейший специалист, а тратит время на то, чтобы патрулировать поселение. Впрочем, о чём ты, Пётр, сейчас это важнее.
– И ещё, Пётр, – продолжил Лукьянов, – он понял, что у людей есть имена. Когда Джон спросил, привести ли ему Дмитрия Волкова или Айзека Кинга, тот понял, о ком речь, потому что назвал их всего лишь слугами.
– Да, но что это значит? – спросил Григорьев, уже уверенный, что у Антона есть ответ.
– Значит, он следил достаточно долго, понял, кто есть кто. Значит, у них есть имена. Он похитил Мари Нойманн не просто так, ему требовался важный человек, и она важна, по его мнению. Важна для нас. И в то же время, он не назвал её имени, обозвал «самкой».
– Постойте, Антон, но, если их культура не предполагает того, что женщина достойна имени, или что-то вроде того?
– Тогда как он понял, что Мари важна? Он это прекрасно осознавал и не рассчитывал обычной «самкой» выманить нашего лидера.
Каждое сказанное Лукьяновым слово имело смысл, но Пётр пока не мог все их соединить воедино.
– Так вы резюмируйте, чтобы я понял. Что конкретно вы предполагаете?
Антон задумался на минутку, вяло жуя кусок говядины и глядя на середину стола.
– Складывается впечатление, что это постановка. Как будто Предтеча говорил не то, что понимал, не то, во что верил. Словно его подговорили. Вы понимаете меня?
Пётр понимал. И его жутко взволновали слова Лукьянова. А что, если он прав, и Предтечи, или морлоки, как называл их Айзек Кинг, всего-навсего чьи-то марионетки? Что, если кто-то манипулирует полуживотными дикарями, как дрессированными обезьянками в цирке? Он вспомнил свою последнюю догадку
