Леопард с вершины Килиманджаро - Ольга Николаевна Ларионова
А главный вопрос так и крутился на кончике языка: о каких это лабиринтах шла речь в обрывке радиограммы, случайно принятой на Степухе?
Но пока слово «лабиринт» никем произнесено не было, и Варвара решила терпеливо ждать. Прояснится – сами скажут. Не для балласта же взяли ее с собой!
Вторая загадка касалась самих потерпевших. Если экипаж был похищен, то кто дал сигнал SOS? Положим, технически это мог проделать и обычный экспедиционный киб, но ведь не по собственной же инициативе! Значит, кто-то дал сигнал и сам отправился в погоню. И тоже канул в неизвестность. Чтобы попытаться во всем этом разобраться, нужно как минимум припомнить все начинания с момента посадки…
– Привет вахтерам! Как дежурство? – Сусанин в самом буквальном смысле влетел в рубку – раскачался на потолочной скобе и, перепрыгнув через присевшего от неожиданности Туфеля, приземлился точно у ног девушки. – Ох и здорово же здесь кувыркаться – раздолье Петрушке! Ну, рассказывай.
Еще бы не раздолье, сила тяжести на шестнадцать процентов меньше земной. Вот она отоспит свои шесть часов и тоже запрыгает не хуже Ригведаса. А пока – она свое дело сделала, первую вахту на Чартаруме отстояла.
– Корабль в полном порядке, за время вахты никаких происшествий!
– Да черт с ним, с кораблем! Что с ним сделается. Что за бортом?
– Ничего за бортом…
– Мерзко. Туфель, снимки движущихся объектов имеются – кроме собственного вертолета, как тебе, надеюсь, ясно?
– Шестнадцать.
– Давай смотреть, Варвара. Это по твоей части. Номер раз… Далеко. Что-то на верхнем уступе, да и солнышко уже к закату клонится… Страус?
– Это на горном-то склоне? По-моему, окапи.
– Во всяком случае, отнюдь не вышеупомянутая капибара. Смотрим дальше… Птичка. Номер три… опять птичка. Номер четыре… послушай, птицы это или летучие собаки?
– Послушай, Сусанин, это непринципиально. Прокручивай побыстрее, я спать хочу. Да, кстати, остальных подымать пора.
– Остальных я тоже поднял… Да что с тобой, мать моя, тебе что, неинтересно?
– Напротив, и даже очень. Поэтому крути скорее, что там дальше.
Дальше тоже ничего вразумительного они не углядели – где-то на пределе видимости мелькало нечто четвероногое и достаточно земноподобное, но ближе осмеливались подлетать только птицы – если, конечно, это были не млекопитающие. С такой-то благодатной силой тяжести здесь должно было обитать множество рукокрылых.
– Далеко и несерьезно, – устало проговорила Варвара. – Вот вылезу из этой консервной банки, попробую на ощупь, поснимаю собственноручно, тогда и разговор будет другой. Да, а с вертолета делали прицельные снимки всего живого?
– Естественно, но сюда не передавали. Сейчас я его верну на подзарядку, тем более что проку с него… Короче, выспишься – и будет тебе снимков по самые ушки. Мохнатенькие твои.
Насчет пользы от вертолета – это он от досады. Собственно говоря, для того и послан был этот разведчик, чтобы по инфракрасному датчику фиксировать все живое, – это был простейший способ обнаружения пропавшего экипажа. Правда, в этом варианте как минимум требовалось, чтобы экипаж был еще жив… Но об этом никто, естественно, вслух не сказал. Гораздо больше надежды было на металл – никаких следов цивилизации с воздуха не обнаружили, так что любой сигнал весьма чувствительного металлодатчика, установленного на вертолете, уже приводил бы к решению задачи. Пряжки на поясах, застежки, возможно – оружие. Нет, не могла чувствительнейшая аппаратура проморгать все это.
И тем не менее никакого сигнала за шесть часов полетов не поступало. Можно, конечно, было предположить, что всю группу похитили в голом виде, но тот, кто дал сигнал бедствия и совершенно очевидно бросился затем в погоню, – он же не мог это сделать без соответствующего снаряжения и хотя бы десинтора? Не рехнулся же он, в самом деле!
Разгадка напрашивалась, но она была столь нежелательной, что Сусанин вслух ее не высказывал – во всяком случае, перед Варварой, которой все равно несколько часов спать, так уж что понапрасну расстраивать. Но девушка и сама догадывалась: подземные пещеры. Тогда становилось ясно, почему с воздуха никаких лабиринтов не было замечено, – они находились где-то в глубине окрестных холмов.
– Ты там на камбузе не догадалась распорядиться? – проговорил Сусанин делано безразличным тоном.
– Догадалась. Куда подавать?
За время перелета, длившегося почти сорок часов, никому в голову не приходило заглянуть на камбуз – манипуляции с подпространством ни к еде, ни ко сну не располагают. Варвара вдруг почувствовала приступ бешеного аппетита, но насыщаться перед сном она себе не позволяла с детства.
– Никуда не подавать, – буркнул Сусанин, уже колдовавший с корабельным вычислителем. – Мы там, без отрыва от конфорок… Ты-то спи. Через шесть часов разбужу.
– Через три!
– Разговорчики на борту! Сказано – шесть!
Варвара показала его спине язык и захлопнула за собой дверь. На площадку навстречу ей выпархивали отоспавшиеся бодренькие спасатели – «Что там? Как там? Варварушка, есть сигнал?». Как будто сами не догадываются, что сигналы – по нулям.
– Я бы вас разбудила.
Предпоследним из кубрика показался Гюрг. Ничего не спросил, поздоровался сдержанным кивком. Только глаза полыхнули – уж если что у него и осталось прежним, так это искры в глазах. Варвара каждый раз поражалась, насколько ей не приходится делать над собой усилие, чтобы казаться безразличной, – это получалось само собой и, кажется, уже в значительной мере соответствовало действительности.
Она вошла в кубрик и увидела Петерса, стоящего на голове.
– Варенька, еще одну минутку! – проговорил он умоляюще, отрывая от пола руку и показывая палец, – вероятно, для большей убедительности.
– А!.. – только и сказала Варвара, отмахиваясь от него и валясь на последнюю в левом ряду койку.
Была такая мечта – раздеться…
Петрушка тихонечко вышел на руках, ногой осторожненько вдавил клавишу выключателя, и в кубрике стало совсем темно. Но в глубине закрытых век бесшумно взмывали и рушились совершенно белые волны, опадала хлопьями седая пена, и в обесцвеченном небе угасали одно за другим пепельные ложные солнца…
– Просили разбудить. Просили разбудить. Просили…
– Фофель?
– Вафель.
– Спасибо, встаю. Включи свет.
Она подняла руку – свинство все-таки спать не раздеваясь – и посмотрела на часы. Так и есть, проспала
