Андрей Лазарчук - Предчувствие: Антология «шестой волны»
В пионерах был, комсомол отменили накануне моего вступления в эту организацию. Я клятвопреступник: в десять лет, когда мою шею повязали красным, я обещал поддерживать дело Ленина. Ну и что я сделал — до сих пор-то — для дела Ленина?…
Мои школьные годы — серые и скучные. Виноват в этом только я сам.
После окончания скучных лет мне выдали золотую медаль. Потом было дальше, высшее. Потом: три года аспирантуры.
Школьный класс был физико-математическим, специальность в вузе — экономическая, аспирантура — по философии.
Где-то лежат четыреста незащищённых страниц предположительно диссертации.
Работал ли?
С семнадцати лет. В 1996 году назначен политобозревателем газеты. Работал так более трёх лет. Был редактором политэкономической и литературных полос. Хвастался… Союз журналистов наградил меня дипломом «за лучший дебют года»… Добрый дядька Сорос выделил грант «за работу в области культуры»… Губернатор дал губернаторский приз… В итоге я уволился.
Как многая гуманитарная молодёжь, немного занимался PR. Как редкая молодёжь, был зампредом «Союза защиты пенсионеров Красноярского края» (хотя это, правда, тоже PR). Был редактором небольшой газеты. Преподавал: журналистику, философию, историю экономики.
В литературе?
Чего-то писал с семнадцати лет, с двадцати — то, что немного нравится, хотя бы себе. Много рассказов (1998). Повести: «Армия Гутэнтака» (1999), «Подлое сердце родины» (2000), «Братва по разуму» (2001). Романы: «Недомут» (1998), «Бог умер, и всё такое» (в соавторстве, 2001).
Пребываю, себе на удивление, в трёх Союзах писателей (включая ПЕН-клуб). Пребываю в редколлегии журнала «День и ночь» (с 2001). Лауреат премии Астафьева (2000), финалист премии «Дебют» (2001).
Был ли в партии?
Ну был. С кем не бывает?
Пил ли?
Ну пил. Одно время — много.
За кого я голосую на выборах?
Это почти неважно, за кого. Ну, за наших… Важнее, наверное, почему…
Верю ль? В Бога и т. д.?
Верить можно только в то, чего нет. Сущее в вере не нуждается. Таким образом, легко создаётся мнение, будто верить в Бога — надо, что это — синтез привилегии и обязанности… Но сегодня точнее и добродетельнее верить во что-то иное.
Верю пошлым образом… В то, что люди хорошие (иначе, боюсь, они — апостериори — поголовно будут козлы). Некоторые виды веры вредны, от них хочется избавиться. Допустим, от пресловутой веры в себя. Пусть в себя верят — дураки, бандиты, подростки… И те, кто им завидует. Гуру разные. Президент США. Полезнее верить в то, что тебя ещё нет.
Чего хотел бы пожелать (людям)?
Нормальным людям — больше желаний. Лучшим — избавления от них. Ну и здоровья там. Остальное — приложится.
Чего хочу?
См. предыдущий пункт.
Чего боюсь?
Принято боятся либо жизни, либо смерти, либо того и другого сразу. Это банально. Я банален по-своему и всерьёз боюсь только боли, простой, физической.
Чего я не знаю?
Жизни. В исконно российском смысле этого слова. И не хотел бы.
Что я знаю?
Как и все: те знаковые конструкции, которые сам выбрал или придумал.
Есть ли тайна?
Как у всякого. К счастью, свою главную тайну человек обычно не знает сам.
Александр Резов
Глубокое детство
Родился я 19 июня 1982 года в 11:15 утра.
Самое раннее воспоминание: ясельная группа, маленький кудрявый мальчик, который оступается и падает, а я начинаю закатывать его в ковёр. Зачем это сделал — ума не приложу, но воспитательница, рассказывая маме о случившемся, несколько раз срывалась на смех. Представляю, что пережил бедный мальчик.
В дополнение к детским воспоминаниям — жуткая аллергия и вечно забинтованные руки. Поездки на отдых в Крым, где аллергия становилась ещё сильнее, и сыпь переползала налицо. Приплюсуйте к этому выбритую от вшей голову и получите весьма чёткий портрет меня пятилетнего, изображающего на дискотеке модный тогда брейк.
Воспитательница в первом детском саду чем-то напоминала директора школы, куда отправили учиться маленького Дэвида Копперфильда. Звали эту богатую телом даму Раиса Яковлевна. Она убирала волосы в пучок, имела довольно грозный вид, пинала кошек, часто орала и таскала детей за уши. Я, меж тем, обещал вернуться повзрослевшим и взорвать весь детский сад. Повзрослев, передумал.
Будучи выпускником другого сада, я поехал в так называемый «детский сад на даче», то есть летний лагерь для самых маленьких. Где и произошло много чего интересного: например, там я в первый раз тонул — поскользнулся на поросшей водорослями бетонной плите и, незамеченный взрослыми, ухнул в реку. Выбрался каким-то немыслимым образом, даже пилотка с головы не слетела. Зато понимание того, «почему рыбки под водой не разговаривают», осталось на всю жизнь.
Пан-спортсмен
В первом классе я стал заниматься баскетболом. Продлились эти занятия чуть меньше года: группу отчего-то распустили и прикрыли всю секцию. Затем была попытка пополнить ряды гимнастов, но из-за большого роста брать меня отказались. Однако посоветовали пойти в плавание: мол, данные хорошие, стоит попробовать (кстати, в то время прочитал «Хоббита» и начал писать «Золотой кувшин» — явное ему подражание; сломался на второй тонкой тетради). Таким образом, на протяжении следующих семи лет я осваивал подводный мир бассейна ЦСКА. В соревнованиях ничего не завоёвывал, разве что в эстафете, вкупе с четырьмя другими брассистами, занял второе место.
Учился при этом в спортивной школе, где отвратительней всего преподавали английский язык. Вела его учительница по немецкому и заставляла нас перед контрольной работой учить варианты ответов: а, б, б, в, a… was, were, has been… И, что не удивительно, ставила всем неплохие оценки. Я, в свою очередь, уверился в своём отличном познании иностранного языка. Усомниться в этом пришлось чуть позже, после ухода из плавания. Тому было много причин, одна из которых — режим: с тренировки в школу, с мокрой головой, пусть даже в мороз. В итоге — хронический бронхит и присоединившийся к нему гайморит. И закономерный вопрос врача: спорт или здоровье? К этому времени плавание мне порядком надоело, поэтому я выбрал пункт второй.
Весь девятый класс я усердно писал — всё ещё в тетрадях, компьютера тогда не было. В основном шёл «закос» под «Байки из склепа», после них принялся за роман, который, понятное дело, сильно не продвинулся. Но очень хотелось довести его до конца.
My name is…
Следующим на очереди стоял лицей с углублённым изучением английского языка. Первые вступительные экзамены в десятый класс я не сдал, поэтому пришлось в срочном порядке и самые короткие сроки учить язык. Заодно и русский, в котором я оказался также очень слаб. Тяжело было неимоверно, приходилось на протяжении двух месяцев пахать каждый день, проходить заново с пятого по девятый классы. И, надо сказать, удалось.
В Англию мы полетели уже в июле: учителя, будущие одноклассники и действующие лицеисты, а также директор лицея и его заместитель. Команда собралась шикарная. Я даже подумывал — не написать ли про это повесть, но всё как-то не решался.
Три недели путешествия по насыщенности событий не уступали прошедшему году. Мы приезжали в город, селились в хостел или кампус одного из университетов. Жили там от пяти дней до недели, в течение которых выезжали на экскурсии с Беном — неизменным англоязычным экскурсоводом, — вовсю практиковали язык, а в свободное время изучали окрестности; после чего снимались с места и ехали дальше. Илкли, Честер, Йорк, Ливерпуль, Лондон…
Была и вторая поездка в Англию — через год, — но сразу по прибытии я недосчитался чемодана, оттого путешествовал налегке…
Ну а лицей оказался местом просто замечательным и не шёл ни в какое сравнение с предыдущими двумя школами. Сперва вообще приходил туда минут за сорок до начала занятий, жаждал общения. По литературе регулярно получал тройки, совершенно не умел писать сочинений. Старался понять принцип — не получалось. Лишь в выпускном классе на всё плюнул и стат придавать сочинениям художественный вид. Помогло.
После появления компьютера начал писать с новыми силами. Теперь рассказы выходили в основном комедийными. Чуть позже предпринял попытку написать-таки роман. Перепечатывал главы из тетради, ощутимо их увеличивая. После двух авторских листов дело вновь застопорилось.
«Учись, студент»
В 1999 году я поступил в Московский авиационный институт на факультет интеллектуальных систем, робототехники и вооружения, на кафедру автоматизированного управления боевыми авиационными комплексами. Долгое время запоминал, куда же я, собственно, поступил, при этом, что удивительно, не пропуская ни одной лекции и уж тем более — семинара. Тем не менее пересдавал.
