Неведомые тени - Игорь Волков
Взял планшет, но потом подумал, что для рисования сложных схем коммуникатор с его голопроектором подходит больше. Можно подвесить рабочую область прямо посреди комнаты, и на проекции в воздухе перемещать элементы руками. Это гораздо удобнее, чем чертить на маленьком экране.
Конструкцию межзвездных кораблей я проходил. Ага, проходил. В будущем. Как должно звучать слово в этом времени, «прохойду»? Усмехнувшись, я постарался сосредоточиться. В академии нам, конечно, читали курс по конструкции двигателей. Но для пилотов он был не таким подробным, как для инженерных специальностей. Принцип работы, основные элементы конструкции. Но упрощенным языком и без углубления в физику и тонкости работы. Примерно, как будущим водителям рассказывают об устройстве автомобиля: чтобы знали, как правильно заводить, какое топливо можно заливать и что может сломаться. Устройство термоядерников я еще представлял себе неплохо, а вот мезвездник был для меня черным ящиком. Я помнил, что прыжок происходит за счет кратковременного изменения фазировки g-поля. Знал, как менять параметры прыжка в зависимости от метрик пространства в начальной и конечной точках. Мог набросать схему блока излучателей. Но это, если продолжать сравнение с автомобилем, только педали, руль и колеса.
Запустив редактор схем я попялился на висящий в воздухе пустой лист. Съел пару ложек сливок из кофе. Набросал систему подачи топлива в термоядерник. Поняв, что где-то напортачил, стер. И наконец решился, набрал Антона. Вызов застал его на улице. Опустив приветствие и вводную часть, я сразу перешел к сути:
— Антон, хочешь войти в историю?
— Чего? — он подавил смешок, но глаза загорелись любопытством.
— Дуй ко мне, будем межзвездный корабль рисовать.
— Сейчас? — Антон с сомнением оглянулся куда-то в сторону.
— Занят?
— Освобожусь. Через два часа, подождешь?
— Ага.
Антон коротко улыбнулся и скинул звонок.
За время до его прихода мне удалось набросать общую конструкцию корабля, довольно подробную схему планетарного двигателя и основные блоки межзвездника так, как я их помнил. Ну почему я выбрал второй специализацией программирование, а не что-нибудь связанное с двигателями? Сейчас было бы гораздо проще.
Антон примчался даже чуть раньше обещанных двух часов. Раскрасневшийся, как будто кросс бежал.
— Кто тут в историю записывает? — выдал он с порога. — Что за двигатель?
— Куртку снимай.
Приняв одежду из его рук, я повесил ее на крючок в коридоре.
Антон по-хозяйски шмыгнул на кухню и сам поставил кофемашину. Потом живо развернулся ко мне.
— Почему сразу межзвездный? Мы до дальних планет-то не так давно добрались.
— Так и что, теперь останавливаться на этом? А на термоядернике далеко не улетишь, слишком долго даже до Проксимы.
Дождавшись, когда Антон сделает себе кофе и намешает в него сахара, повел его в комнату. Стену с записью воспоминаний притушил. Показывать ее я никому не хотел, а стирать, пока, рука не поднималась. Хотя все записи еще на прошлой неделе перенес в коммуникатор.
— Вот смотри, — я высветил в воздухе общую схему корабля, а по бокам от нее развесил схемы двигателей. — Оно пока не рабочее, нужно доделать.
Антон присвистнул.
— Это ты такое откуда взял? Ничего себе махина. Больше на станцию похоже, чем на корабль. А это что за антенны? — он ткнул пальцем в блок излучателей.
— Это как раз межзвездник. Излучатели меняют фазировку g-поля в сфере, покрывающей весь корабль. Потом фаза восстанавливается, и корабль собирается в новой точке пространства. Не слишком далеко, правда, а то фиг рассчитаешь такой прыжок.
— Звучит опасно, — почесал нос Антон. — И что-то я не помню таких разработок. Ты сам придумал или прочитал где-то? Ладно, тут я все равно тебе не помощник, с g-полем нужно идти к физикам. А вот термоядерник у тебя интересный. Только так работать не будет. И система отвода тепла нужна.
Про кофе Антон забыл, чашку поставил на подоконник, там она благополучно и остыла.
К вечеру мы устало сидели на полу, разглядывая наше творение.
— Ну вот здесь, — Антон щелчками пальцев подсветил на рисунке два блока, — Так и остаются серые зоны. То есть, вроде бы схемы составлены правильно, но уверен, что работать это не будет.
— Почему?
— Не знаю. Просто не будет. А вот двухконтурная система впрыска рабочего тела в зону реактора — это огонь. С ней можно хоть завтра идти к Орлову, с полгода погонять на стенде и потом в производство. Нам как раз чего-то такого не хватало, чтобы поднять мощность двигателя. Да еще и расход рабочего тела уменьшится! Не знаю, как ты до этого додумался, но с таким и правда можно в учебник попасть.
— Может, всю схему покажем? — осторожно предложил я, стараясь не показать, как мне это важно.
— Нет, всю не надо. Она же неработоспособна. Испортим впечатление, и нас вообще слушать не станут. Возможно, доработаем еще, я подумаю. А двухконтурник надо показывать. Давай сразу создам встречу с Орловым. И еще Минаева, позовем, он больше всех знает про магнитные ловушки. Жаль, у меня полномочий нет, я бы сейчас вообще остановил все работы по термоядернику, пока твою систему не добавим. Удивительно, как же тут все просто! И до сих пор никто не догадался!
* * *
Ночь я промаялся без сна. Правильно или нет, то, что я пытаюсь протащить какие-то, пусть и не очень профессиональные знания из будущего в это время? Столько книг было написано про путешествия во времени. Читая их, я привык к стандартной теории хаоса. Трудно предсказать, к каким последствиям в конкретном месте и времени может привести даже незначительное событие. Неопределённость нарастает экспоненциально, эффект бабочки.
Ольга же, оперируя понятиями объединенного пространства-времени, утверждает, что все не так. Энергетическая структура, проекцией которой в трехмерное пространство и является видимый нами мир, стабильна и старается погасить все отклонения от наиболее вероятного состояния. И никакой бабочки тут крыльями не махало, у бабочки просто не хватит сил изменить что-то значимое в масштабе вселенной.
Тогда никаких проблем нет. Если проект не примут, значит реальность, которую я помню, формировалась другим путем и моя попытка выбросить шарик
