Валентин Егоров - Вспомним Сольвейг
- Это ты?! Ты что здесь делаешь? Как ты сумел своей мыслью дотянуться до меня, нас же разделяет ужасно большое расстояние?
Эти слова послышались в его голове, а не в ушах. Иван попытался голосом ответить на эти вопросы принцессы, но его рот оставался закрытым, словно он был заперт на большой амбарный замок. Он не открывался, отказываясь, подчиниться мыслям и импульсам головного мозга своего хозяина.
А девчонка-принцесса снова заговорила, обращаясь к Ивану:
- Ты не пытайся сейчас говорить со мной голосом или посредством своего языка. Ты думай, просто думай обо мне, я же тебя обязательно услышу!
Иван Краснов попытался последовать ее совету, что-то внутри его головы заскрежетало, тяжело провернулось. Мгновенно в затылке парня появилась острая головная боль, почти резь, которая возникла и тут же исчезла. Из-за этой головной боли он, видимо, задергался своим телом, пошевелил ногами. Лаборант, по-прежнему, находившийся в кресле за пультом управления магнитометром, увидел это дерганье и шевеление своего пациента. Ему показалось, что эта реакция пациента на то, что сейчас он плохо воспринимает обработку головы магнитометром, поэтому легким нажимом пары кнопок на пульте управления лаборант слегка ослабил мощь излучаемого магнитометром магнитного поля.
Иван же вдруг увидел саму принцессу, девчонка стояла перед ним в красивом голубом платье с распущенными до плеч волосами цвета вороньего крыла. Она была прекрасна! Слегка наклонив голову, Маария всматривалась в него, она почему-то не могла оторвать от его лица своих глаз. Ее губы оставались неподвижными, но слова снова зазвучали в голове парня:
- Спасибо, что ты не забыл обо мне! Твое внимание мне было очень приятно! Я тоже часто вспоминаю о тебе! Но сейчас я должна идти пообедать со своим дядюшкой. Он хочет, чтобы я рассказала ему о наших, моих и твоих, приключениях на Колибри! Я обязательно ему расскажу о тебе, потому что ты... мне... дорог! До Свидания! Теперь я тебя сама найду, тогда мы наговоримся вдоволь!
Девчонка пошла по ковровой дорожке, но вдруг остановилась, и спросила:
- Меня попросту съедает женское любопытство! Не мог бы ты объяснить, почему на свидание со мной пришел в таком, несколько нескромным виде?
Второй лейтенант Иван Краснов не ответил на вопрос, я бы сказал так, что в тот момент он так и не понял этого простого девичьего вопроса, так как его разум был полностью оккупирован слежением за тем, как красиво эта девчонка ступала по ковровой дорожке, удаляясь от него. Она была такой совершенной и красивой, что Иван Краснов с трудом верил в то, что такая красота может существовать на белом свете! Но, как только, эта павлианская принцесса скрылась за дверью, то он совершенно случайно свою голову опустил к полу, чтобы проверить, почему его ногам так холодно! И когда он увидел свои босые ноги, то тут до него дошло, что он босым стоит на дворцовом паркете, а сам он обнажен, его тело было ничем не прикрыто! Парень покраснел так сильно, что напрочь забыл о дворцовом сквозняке, который продолжал его обдувать со всех сторон!
От чувства переживаемого стыда, а также от того, что начала двигаться панель лежанка, на которой сейчас лежало его тело, Иван Краснов проснулся, открыл глаза. Он тут же увидел склонившееся над ним знакомое лицо лаборанта, улыбка от одного ухо до другого сильно искажала это лицо, превращала лаборанта в ярмарочного скомороха. Этот якобы скоморох вежливым голосом поинтересовался:
- Господин лейтенант, как вы себя чувствуете? Извините, что нам пришлось продержать вас под магнитным излучением так много времени! Наша стационарная аппаратура обнаружила, что ваш головной мозг имеет много не до конца развитых умственных способностей. Поэтому нам пришлось очень много поработать, чтобы вы могли бы пользоваться хотя бы двумя или тремя такими способностями. Был на порядок расширен объем вашей памяти, а также ваш мозг мы научили применять феномен внутреннего зрения!
Иван слушал лаборанта, одновременно ощущал, как тяжелая усталость вдруг начала растекаться по всему его телу. Он попытался отогнать прочь эту усталость, но вдруг понял, что еще несколько минут и заснет, поэтому не дал договорить лаборанту, поинтересовавшись:
- Сколько же времени я провел в магнитометре?
- Двое суток, сэр! - Просто по-солдатски отчеканил лаборант.
- Так много, а я и не заметил! Срочно вызовете караул, солдатам которого прикажите, отнести меня в койку в моем бараке, а не то я засыпаю на ходу.
Уже с плотно зарытыми глазами он по стене медленно сполз на пол, крепко заснул на прямо полу, едва прикрывшись короткой простыней. Ситуация была проста и ясна, его головному мозгу потребовалось время для того, чтобы привести в порядок свои функциональные способности. Поэтому мозг своего хозяина ввел в беспамятство, а сам занялся непосредственной работой по зачистке отдельных участков и секторов коры своих обоих полушарий.
Лаборант же ничего этого не знал, да и знать не мог. Будучи унтер-офицером имперских охранных войск, первым делом он должен был связаться со своим непосредственным начальством, чтобы доложить ему о результатах только что проведенного эксперимента!
Закончив разговор, он подошел к Ивану Краснову, поднял его веко и долго внимательно рассматривал зрачок его глаза. Затем павлианец выпрямился и осмотрелся кругом в кабинете. Подошел к письменному столу и поднял трубку интеркома, опять-таки кому-то приказал, прислать в лабораторию магнитного сканирования мозга двух солдат. Эти солдаты были должны заснувшего второго лейтенанта Ивана Краснова перенести в его жилой барак. После этого разговора лаборант удалил из терминала все файлы, в которых хранилась информация о лейтенанте Краснове и о об эксперименте с ним проведенным. Не дожидаясь солдат, он покинул кабинет.
Ивану Краснову все это время снился один, но самый прекрасный сон в его жизни! Ему снилась имперская принцесса Маария, которая улыбалась широкой белоснежной улыбкой. Эта павлианская девчонка постоянно произносила одну и ту же фразу:
- Ты думай, просто думай обо мне, я же тебя обязательно услышу
2
Неделя диспансеризации в группе "Браво" прошла как-то неприметно! Ничего выдающегося в течение этой недели не произошло, курсанты походили по врачам и на этом все закончилось! Даже между собой они почему-то мало говорили о том, что же конкретно с ними происходило на приеме у павлианских врачей. Тем более, этой темы они не касались во время встреч и бесед со своими друзьями и приятелями из других курсантских групп.
Нельзя было бы сказать, что этой темы они совершенно не касались или всячески ее избегали!
Нет, утверждать подобное было бы не совсем правильно, разговоры о диспансеризации все-таки велись, но они носили вялый характер! Но, когда друзья все-таки задавали вопросы о том, что с ними делали на приеме у того или иного врача, то курсанты группы "Браво" в основном говорили о внешней стороне самой встречи, ни словом не упоминая о том, что же с ними конкретно происходило в ходе медицинского обследования.
Да и сами курсанты из группы "Браво" после прохождения диспансеризации заметно изменились, они как бы повзрослели. Стали более серьезно относится к себе и к своим занятиям.
Их друзья и приятели, курсанты других групп лагеря, сразу же обратили внимание на то, что их знакомые стали более знающими людьми, что теперь они могли ответить практически на любой вопрос. Когда курсанту из группы "Браво" попадался вопрос, на который он не знал ответа, то он, как бы на время замалкивал, замирал, словно ему требовалось время для поиска нужного ответа в своей памяти, а затем он давал развернутый ответ! Курсанты группы "Браво" стали больше времени проводить все вместе! Но опять-таки нельзя было бы и так твердо утверждать, что после прохождения этого медицинского осмотра в их характерах, в их поведении появилось что-либо нового, ранее не существовавшего, по крайней мере, внешне ничего особенного в них не изменилось!
Эти курсанты, как были семнадцатилетними и восемнадцатилетними парнями, так ими и остались. Они с удовольствием встречались, играли в футбол или хоккей со своими товарищами и друзьями из других курсантских групп. Они, по-прежнему, много своего времени проводили в бассейнах и тренажерных залах. На семинарах они стали более собранными, внимательными, готовыми отвечать воспитанниками. Правда, у них всех появилась привычка, прежде чем ответить на тот или иной вопрос, они на долю секунды задумывались, словно для того, что им требовалось время для обдумывания своего ответа. Все чаще и чаще своим друзьям и приятелям они давали правильные ответы. Но, честно говоря, их ровесники, курсанты из других учебных групп, так мало внимания обращали на такие мелочи, что совершенно не обращали внимания на это новое, появившееся в характерах своих друзей. У слову сказать, павлианские преподаватели и наставники на эти странности своих учеников сразу же обратили внимание, но странно реагировали на это обстоятельство, почему-то садились за стол, чтобы накатать соответствующую бумагу донос в этой связи в службу имперского дознания.
