Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Том 1
– Если он там, – сказал Конвей, – он сам даст нам знать, где его искать.
Капитан несколько секунд помолчал, и Конвею, хоть он и разозлился не на шутку за то, что Флетчер разговаривал с ним в такой манере, все-таки стало его жалко. И действительно: дилемма перед капитаном встала нешуточная. На самом деле ни Флетчеру, ни Конвею не хотелось покидать место катастрофы, не выяснив судьбу хирурга-лейтенанта Сазерленда. Но нужно было подумать и о здоровье остальных членов экипажа. Ответственность за их здоровье целиком и полностью лежала на Конвее, а ответственность за безопасность «Ргабвара», само собой, – на Флетчере.
При том, что все три корабля с опасным ускорением двигались в сторону ближайшего солнца, время для поисков пропавшего офицера было резко ограничено, а капитану вовсе не хотелось бросать Старшего врача Главного Госпиталя Сектора Конвея на каком-то дырявом корабле вместе с медиком Корпуса Мониторов. Не хотелось Флетчеру также рисковать и отправлять с Конвеем кого-то из своих офицеров: если бы с кем-то из экипажа «Ргабвара» что-то стряслось, у Флетчера проблем стало бы еще больше. Вероятно, прыжок через гиперпространство совершить удалось бы, но все же риск значительно бы возрос, а отсрочка старта могла бы пагубно сказаться на здоровье пациентов.
Из динамика донесся очередной сокрушенный вздох. Флетчер проговорил:
– Хорошо, доктор, вы можете приступить к поискам хирурга-лейтенанта. Доддс, включайте телескоп. Нужно найти признаки недавнего проникновения внутрь брошенного корабля. Лейтенант Чен, прошу вас на время забыть о пробах для патофизиолога Мерчисон. Срочно возвращайтесь в энергетический отсек. Мне нужно ускорение для маневрирования через пять минут. Доктор, я буду совершать круговой облет корабля в горизонтальной плоскости на расстоянии в полмили. Поскольку период вращения корабля составляет сорок две минуты, это позволит нам осмотреть его обшивку четырежды. Хэслэм, поработайте, как сумеете, с датчиками и попытайтесь просветить доктора относительно того, что собой представляет внутренний интерьер этого дырявого шара.
– Благодарю вас, – ответил Конвей.
Доддс помог Мерчисон перенести одного из пациентов в кислородную палатку, извинился и поспешил в отсек управления.
Конвей смотрел на экран монитора, где красовалось изображение брошенного звездолета. Одна его половина была непроницаемо черной, вторая – ослепительно яркой, местами обезображенной воронками и трещинами. Конвей, помогая коллегам облеплять пациентов биодатчиками, время от времени поглядывал на экран. Увеличившись, гигантский шар начал поворачиваться по вертикальной оси. Вдруг он исчез с экрана, и появилось его схематическое изображение.
Оно представляло собой шар в разрезе. Палубы шли концентрическими кругами к центру, ядру шара. Ближе к центру находилось несколько отсеков, помеченных разными оттенками зеленого цвета, а непосредственно рядом с обшивкой в одном месте находился обширный, квадратной формы отсек, помеченный красным. Тонкие красные линии соединяли этот отсек с зелеными отсеками в центре шара.
– Доктор, Хэслэм на связи. Передаю вам составленную с помощью датчиков схему шарообразного звездолета в разрезе. Подробностей, простите, маловато, и многое сделано наугад…
Хэслэм рассказал Конвею о том, что такие шарообразные корабли были популярны лет сто назад, когда основная проблема космического судостроения заключалась в создании максимума пространства для жизни экипажей. Перемещение внутри корабля осуществлялось по вертикали. Отсек управления располагался впереди, а реактор и двигатели, обозначенные красным цветом, – на корме. Звездолет мог довольно-таки быстро вращаться вокруг вертикальной оси, что обеспечивало наружные палубные уровни ближе к центру искусственной гравитацией даже тогда, когда корабль двигался с ускорением.
Хэслэм не мог точно сказать, одну ли аварию потерпел этот звездолет или аварий было несколько, но как бы то ни было, в данный момент область отсека управления была напрочь опустошена и лишена наружной обшивки. В итоге вертикальное вращение шара составляло теперь всего лишь жалкую долю от потребного. Реакторы, обеспеченные мощной защитной броней, не пострадали.
Живых существ на корабле не осталось, но ближе к центру сохранилось несколько отсеков, где имелись воздух и энергия. Вероятно, там какое-то время могли бы продержаться оставшиеся в живых. Эти отсеки были помечены зеленым цветом. Хэслэм добавил, что в некоторых из этих отсеков атмосфера представляет собой смягченный вариант вакуума, но в других, пожалуй, еще смогли бы дышать те существа, которые построили этот корабль.
– А есть хоть какая-то вероятность?.. – начал и не договорил Конвей.
– Живых там нет, доктор, – решительно прервал его Хэслэм. – Экипаж «Тенельфи» сделал вывод о том, что корабль брошен и дрейфует по космосу без управления. Катастрофа, вероятно, случилась пару сотен лет тому назад. Если кто и выжил, они бы столько не прожили.
– Да, конечно, – вздохнул Конвей.
Но зачем же туда направился Сазерленд?
– Капитан, говорит Доддс. Похоже, я кое-что нашел, сэр. Сейчас войдем в зону, освещенную солнцем. Даю полное увеличение.
На мониторе появился небольшой участок поверхности шарообразного звездолета с черной, с рваными краями дырой, уводящей в недра корабля. Рядом с этой дырой на обшивке темнело коричнево-желтое пятно.
– Похоже на смазку, сэр, – сказал Доддс.
– Согласен, – отозвался капитан и тут же спросил: – Но зачем ему было пользоваться смазкой, а не флюоресцентной зеленой краской, специально предназначенной для нанесения меток?
– Возможно, смазка просто оказалась под рукой, сэр.
Флетчер оставил ответ Доддса без внимания, тем более что вопрос был, по большому счету, риторическим.
– Чен, – торопливо проговорил он, – подойдем к шару на сто метров. Хэслэм, подготовьте гравилучевые установки на случай, если я просчитаюсь и нас понесет на эту… калошу. Доктор, боюсь, что в сложившихся обстоятельствах я не смогу отправить с вами кого-то из офицеров, но думаю, вы без проблем сумеете пролететь сто метров. Только там, внутри, надолго не задерживайтесь.
– Понимаю, – ответил Конвей.
– Отлично, доктор, будьте готовы к выходу через пятнадцать минут. Захватите с собой запасные баллоны с воздухом, воду и то, что сочтете нужным из медицинского инвентаря и лекарств. Надеюсь, вы найдете Сазерленда. Удачи вам.
– Спасибо, – отозвался Конвей и стал гадать, какое же лекарство может потребоваться врачу – вроде бы с физической точки зрения здоровому, но повредившемуся психикой настолько, что он отправился исследовать брошенный звездолет-скиталец. Относительно себя Конвей особых сомнений в собственных потребностях не испытывал: он только увеличил продолжительность работы системы жизнеобеспечения своего скафандра до сорока восьми часов. К концу этого срока «Ргабвар» должен был стартовать к госпиталю, независимо от того, нашел бы Конвей Сазерленда или нет.
В то время как Конвей проверял исправность запасных баллонов с воздухом, к нему подлетел Приликла и уселся рядом на стену. Ножки маленького эмпата, прижатые присосками к белому пластику, сильно дрожали – так, будто бы на цинрусскийца действовал мощный поток эмоционального излучения. Но когда Приликла заговорил, Конвей очень удивился. Эмоция принадлежала самому эмпату. Приликла был напуган.
– Позволь мне высказать предложение, друг Конвей, – робко проговорил он. – Работа по обнаружению существа по имени Сазерленд пойдет быстрее и успешнее, если с тобой отправлюсь я.
Конвей представил себе металлические дебри под изодранной обшивкой шара-скитальца, подумал о том, сколько там возможностей повредить скафандр, про всякие другие опасности, о которых они пока даже не догадывались. Он гадал: что же стряслось с пресловутой цинрусскийской трусостью – главной характеристикой выживания представителей этой хрупкой, уязвимой расы.
– Ты хочешь лететь со мной? – недоверчиво переспросил Конвей. – Ты сам предлагаешь мне свою помощь?
Приликла смущенно ответил:
– Твое эмоциональное излучение отражает смятение чувств, друг Конвей, но в целом его картина для меня лестна. Да, я отправлюсь с тобой и использую свой эмпатический дар для поисков Сазерленда. Если он еще жив, мы найдем его. Но ты хорошо знаешь, что я храбростью не блещу и потому оставляю за собой право уклониться от поисков в тот момент, когда сочту, что риск для меня слишком велик.
– Ты меня утешил, – улыбнулся Конвей. – А то я уж было усомнился в твоем психическом здоровье.
– Знаю, – ответил Приликла и принялся укомплектовывать всем необходимым собственный скафандр.
