Границы сред - Ася Михеева
Понятие токсичности примерно соответствуетнезамысловатойидее «кто-то принял внутрь что-то, от чего ему стало нехорошо». Эта ситуация распадается на несколько вариантов.Самый очевидный«Я принял внутрь что-то, от чего мне нехорошо и я это осознаю» илегкосводимый к предыдущему «он принял что-то, от чего ему нехорошо, он это осознает и способен дать знать» — есть варианты с относительно благоприятным прогнозом (хотя, разумеется, могут приводить и регулярно приводят к вполне плачевным результатам). Но гораздо интереснеес исследовательской точки зрения (а также с точки зрения коммуникативной гигиены, о чем ниже)вариант «кто-то принял внутрь что-то такое, от чего ему нехорошо, но он сам этого не осознает». Поскольку «нехорошо» в таких раскладах измеряется не субъективными факторами, а через анализ дельтыфункцийкоммуникативных процессов, тодаже биологических аналогий может быть масса. Поведение кого-то перехвачено вирусом или хищным грибом? С хомо сапиенс такое бывает редко, но отдельные примеры типа токсоплазмоза привести можно. Кто-то нажрался ЛСД и бегает за родственниками с топором? У кого-то, наоборот, синдром отмены и он бегает за родными с топором потому, что поступление токсичного вещества прекратилось? У кого-то, в связи с изменениями среды, активировались генетические детерминанты, пошел сбой в работе нейромедиаторов и стартовала наследственная шизофрения (топор, как мы помним, недалеко)? У кого-то обычный грипп, просто организм переборщил с мерами борьбы с вирусом и на температуре в сорок градусов человек поймал галлюцинации (а убрать топор подальше никому не приходило и в голову)?У кого-то развитие сифилиса дошло до дементивных явлений?в общем, легко видеть, что прямой перехват контроля — ситуация редкая и работает тем надежнее, чем меньше сложность субъекта, который что-то не то хапнул (муравья заколдовать удается чаще, чем кота, а мышь — надежнее, чем человека).Гораздо чаще воздействие на рисунок поведения идет не прямым (и в биологических аналогиях — ненамеренным) образом, и чем токсичен конкретный код, на вводе может быть ну чрезвычайно неочевидно, особенно в ситуациях типа «условная шизофрения», когда совершенно нейтральные для одних потребителей воздействия становятся высоко токсичными при наличии скрытой внутренней уязвимости, о которой мог не знать ни сам носитель сознания, ни его окружающие. Понятно, что при зачатии детей почти все граждане сингулярностей анализируют свои гены на эту уязвимость так же, как на склонность к диабету, дисплазии соединительных тканей или там высокой вероятности кариеса, и поправить эти вопросы на стадии зиготы не проблема — если это до вас еще не сделали ваши прабабушки с прадедушками, но эта уязвимость известная, подсчитанная, ее биологическая полезность взвешена и сочтена критически незначимой... В общем, даже если вы прилетели из совсем диких мест, вы взрослый человек и у вас эта уязвимость имеется, то вы просто будете регулярно тестироваться на обмен нейромедиаторов и вам, возможно, поставят имплант, чтобы выровнять баланс. Но если вы субъект небиологический, то количества поколений, позволяющего выявить тенденции наследственных уязвимостей, просто еще не набралось.И каждая сингулярность из соображений осторожности исходит из того, что такая уязвимость в ней быть может, а может быть — и не одна.Более очевидные варианты типа грипп или сифилис — то есть «наше поведение поломала какая-то жадная хрень, пытаясь всего лишь ограбить и сьесть» проще выявляются и проще изучаются, с условно химическим отравлением тоже разобраться не так сложно, а вот синдром отмены в применении к небиологическим субъектам штука очень тяжело выявляемая, и в истории человечества бывали случаи... впрочем, давайте о них в другой раз.Студенческая работа Майи, Хеллоубоба и присоединившейся к их проекту Парвати представляла из себя довольно остроумный, простой и постфактум кажущийся естественным метод реклассификации классических вирусных кодов, живущих в небиологических субъектах, от абсолютно нетоксичных и давным-давно приобретших симбиотическую значимость до свежих штаммов, проносящихся по населенному космосу со скоростью условного чиха. В этой работе для направления деятельности группы Флоренсана Камю не было абсолютно ничего интересного. По словам Нъеди Бибо, координатора группы, Камю озадачил ее перетряхнуть все опубликованные работы с использованием материалов любого нежелательного кода за последние пять лет, к которым она может получить доступ, и подать емуимена авторов только техработ, в которых будет наличествовать внятная и убедительная экспликация гигиенических процедур, примененных в проведенной работе,ну и в случае групповой работы следовало выковырять именно того, кто эту самую экспликацию и производил.
Таких именоказалось всего лишь около сотни. Камю и его небиологический куратор подвергли этот список каким-тодополнительным,ведомым лишь им двоим измерениям, в результате чего на выходе остались двое — никому не известная сопляМайяЦиклаури и патриарх школыфильтрационных механик Якоб Смурницкий, которому было мало того, что двести лет, но он еще и последние семьдесят вообще не выходил в цифровую реальность. Даже статьи, насколько было известно, он диктовал в личном контакте секретарям, которые выучивали его слова наизусть а вводили для будущей публикации постфактум, находясь в совершенно другой обстановке.
Получив такой вот результат, Флоренсан Камю запросил все возможные данные о психологическом здоровье Майи Циклаури, и убедившись, что она вполне вменяема и всего лишь непередаваемая зануда в тех вопросах, которые считает важными,послал Нъеди выудить магистрантку Циклаури правдами или неправдами из того места, где она находилась и превратить ее в его личного цепного безопасника.
Майя знала за собой эту характеристику, знала о ее источниках в своей личной истории и сумела убедить когда-то сингулярность в том, чтодрайв упорядочивания и выстраивания предсказуемостей не только доставляет ей радость, которую не покрывают никакие другие актуальные для ее организма драйвы, но и, за счет редкости реализации этого драйва в сочетании с высокой креативностью и скоростью обработки разнопотоковых данных, значительно повышает ее социальную полезность. На тот момент ни Майе, ни даже сингулярности не приходило на ум, насколько правдивым окажетсяэто соображение, но в целом идея того, что утомительный зануда — полезное для выживания социума существо, если удается прицепить его к вопросам групповой безопасности, считалась очевидной уже давным давно. Идеи Смурницкого Майе были хорошо знакомы, и хотя предлагаемые им технологии она — как и большинство жителей сингулярностей — считала все-таки слишком упоротыми, соглашалась Майя с рассуждениями великого контринфлуэнсераочень часто.
Ис точки зрения приведения в чувство протоколов работы команды Камю, ей чем заняться нашлось. Примерно на второй неделе она уже вылезла в групповой чат с приблизительным списком
