Аллан Коул - Флот обреченных
Рядовых праймуорлдцев. Крестьян. Рабочих.
Стинберн был стопроцентным расистом. Но у богов очень своеобразное чувство юмора. Весь ряд перед ним занимали грузчики из космопорта. И не люди-грузчики, а грузчики — осьминогоподобные существа из какого-то далекого мира. Они размахивали щупальцами с флажками, жевали что-то мерзкое, несъедобного вида, пили что-то еще более непотребное и временами обдавали профессора вонючим перегаром. Хуже того, грузчики неведомой расы выражали свой восторг от происходящего, широко раскрывая желеобразные серые пасти, расположенные на верхней поверхности их тела, вбирали побольше воздуха, а затем внезапно и с силой выталкивали его с трубным звуком через ноздри.
Стинберн попытался сделать вежливое замечание разбушевавшимся грузчикам, когда один из них небрежно вышвырнул объедки своей трапезы — нечто вроде вареной шляпы — и те угодили профессору в лицо. Вместо извинений грузчик спросил, не хочет ли господин хороший, чтобы ему ради праздничка сделали вот так — и «осьминог», выставив свои угловатые яйца, сделал жест, будто откручивает их.
Стинберн нервно пригладил аккуратно причесанные седые волосы и, стараясь больше не думать о хамах, уставился на ближайший голографический экран. Тот показывал сперва крупные планы клоунов, потом — на мгновение — почти плачущего от хохота императора, затем разных знаменитостей, смеявшихся в своих уединенных удобных ложах.
У Стинберна кошки на душе скребли. Когда он только шел на трибуны, осторожно оглядываясь и воображая, что его никто не узнает, ему почудилось, будто он перехватил в толпе взгляд нанятого им человека.
Он ошибся, но настроение его решительно испортилось. Откуда ему было знать, находится ли его человек в назначенном месте? Известно, что для грязной работы надо нанимать профессиональных преступников. Но собственный опыт подсказывал и другое: эти мерзавцы крайне ненадежны.
Стинберн немного повеселел, когда парень из службы охраны порядка подошел к грузчикам и приказал им вести себя приличней, не то он вышвырнет их вон. Блюститель порядка прошел вверх по ступенькам мимо Стинберна и задержался на нем подозрительным взглядом.
«Нет, проходи мимо, — подумал Стинберн. — Стало быть, по мне видно, что я здесь не на своем месте? Чего он так уставился?.. Нет, парень, ступай дальше. А не то тебе крышка».
И Стинберн не преувеличивал. Несколько лет назад хирурги вшили ему вместо аппендицита трубочку со взрывчатым веществом и детонатор между лопатками. Чтобы взорвать капсулу и покончить с собой, уничтожив все живое в радиусе двадцати метров, профессору было достаточно предельно свести лопатки.
Но эта крайняя мера не понадобилась — блюститель порядка проследовал дальше, а Стинберн заставил себя перевести взгляд на арену, где клоуны заканчивали представление, и издать смешок в знак одобрения их очередных кульбитов.
По чувствительному позвоночнику Марра словно ледяная ладошка скользнула — это заговорил инстинкт самосохранения, тот самый, что в далекие времена спасал поколения милченцев от смерти в системе Фредерик-II. Сердце Марра испуганно затрепетало, он даже немного отпрянул от Сенна.
— Что такое, дорогой? — спросил тот встревоженно.
— Не знаю. Что-то происходит… Сам не знаю…
Сенн попробовал привлечь его к себе и успокоить, но Марр решительно замотал головой и поднялся.
— Отвези меня домой, Сенн. Что-то у меня все праздничное настроение пропало.
Глава 4
«Нюхач» зашевелился, учуяв подходящего к императорской гардеробной Стэна. Его миниатюрные усики заходили из стороны в сторону, покачиваясь, словно у небольшого грызуна, который к чему-то настороженно принюхивается. Электронный овод-стражник мгновение-другое колебался, поводя усиками-щупами, затем юркнул внутрь гардеробной, звонко постукивая крохотными металлическими ножками по полу.
Стэн остановился на пороге гардеробной и окинул взглядом длинные ряды висящих на вешалках нарядов императора. Какой одежды тут только не было! Сотни мундиров — будничных и парадных, костюмы на все случаи придворной жизни — от «простенького», ослепительной белизны одеяния наподобие тоги до последнего крика моды и технологии — плотно облегающего комбинезона, способного менять цвет по воле хозяина.
Видеосправочник, который Стэн просмотрел в своей комнате, содержал краткую историю каждого наряда. Скажем, «простенькая» тога предназначалась для императорского визита в небольшую звездную систему под названием Раза, где ему был присвоен официальный титул «Верховный философ». А облегающий костюм-хамелеон имел прямое отношение к какому-то событию, которое в справочнике называлось «Марди гра».
Стэн пока очень приблизительно помнил состав императорского гардероба — ведь за его плечами было лишь несколько месяцев на новой службе и мозг еще не успел в точности усвоить сотни обязанностей, сопряженных с чином капитана личной охраны императора. До сих пор все внимание Стэна сосредоточивалось на его основной обязанности — оберегать властителя от заговорщиков, наемных убийц, кровожадных психов и разного рода фанатиков.
Охрана императора была многослойной, то есть состояла из нескольких элементов. Прежде всего, ею занимались армия и полиция Прайм-Уорлда. Сам замок-дворец, резиденция императора, был начинен механическими и электронными средствами охраны. Спокойствие и порядок во дворце обеспечивали три гвардейских подразделения, хотя у всех на виду было одно — преторианцы. В обычное время их использовали как слуг: они занимались всеми хозяйственными делами, начиная от уборки помещений и кончая курьерскими поручениями. Но в случае беспорядков они могли мгновенно присоединиться к силам полиции, удвоив ее мощь.
Вторым подразделением охраны дворца была сама дворцовая челядь, потому что всех слуг набирали исключительно из богомолов, или из ударной группы «Меркурий», или из императорской гвардии.
И наконец, третьей составной частью охраны дворца были телохранители-гурки — сто пятьдесят человек из земной провинции, называемой Непалом. Большинство из них принадлежали к тамошней аристократии из кланов Тхапа, Пун, Ала и Рана. Они были потомственными наемниками — их предки занимались военным делом в течение по меньшей мере двух тысяч лет.
Невысокие, коренастые гурки сочетали в себе добродушие, хорошее чувство юмора, преданность долгу и почти невероятную личную выносливость. Подразделение гурков возглавлял старшина-хавилдар — Лалбахадур Тхапа, находившийся в подчинении у капитана Стэна, который был официальным главой дворцовой охраны и в этом качестве находился в постоянном тесном общении как с императором, так и с верхушкой дворцовой челяди.
Новые обязанности не имели ничего общего с привычной службой в отряде богомолов, где Стэн провел большую часть своей военной карьеры. Отныне Стэн больше не мог носить что попало, одеваться в давильное; теперь он всегда был затянут в пятнистую коричневую форму гурков. Стэну очень понравилось иметь денщика — парня звали Наше Агансинг Раи, — хотя порой, особенно с похмелья, он сетовал про себя на то, что у его денщика досадная склонность язвительно комментировать промахи хозяина.
От периода, когда он был командиром гурков, у Стэна останутся две памятки: до конца своей армейской службы он не расстанется с нашивками в виде кукри на своем мундире и с самим кукри.
Сейчас у Стэна, ждавшего, пока «нюхач» закончит свою работу, на одном боку висел смертоносный кукри, а на другом — виллиган, которым вооружены все богомолы.
Наконец «нюхач» обежал комнату, где хранилась одежда императора, и вернулся к Стэну с характерным писком, обозначавшим «все в порядке». Стэн нагнулся, щелкнул выключателем на спинке «нюхача», сунул его себе в карман и вышел из гардеробной. Эта часть личных апартаментов его величества была проверена самым тщательным образом.
Стэн мысленно перепроверил безопасность всех помещений в этом крыле дворца — в уме пропутешествовал по каждому. Смена караула уже прошла… Всем офицерам, заступившим на дежурство, он доверяет…
— Капитан, я не имею привычки беспокоить человека, занятого работой, однако…
Стэн стремительно повернулся на голос, раздавшийся за его спиной, машинально уводя руку к поясу. Его пальцы уже готовы были сжаться на рукоятке кинжала…
Перед ним стоял сам вечный император. Он смотрел на начальника стражи сперва немного озадаченно, затем — с улыбкой в глазах. Стэну стало неловко за свое резкое движение, на мгновение испугавшее властителя. Он вытянулся по стойке «смирно», мысленно выругав себя: «Эх ты, задница неловкая!» Он еще не привык к спокойной дворцовой службе, у него в крови сидело с богомольских времен, что от быстроты реакции зависит жизнь, — и чуть что рука сама собой рвалась выхватить оружие.
