Ежи Брошкевич - Трое с десятой тысячи
— Я хотел бы знать, — выговорил он наконец, — есть ли у вас уже изображение того, что случилось с Альфой?
— Ага, — выдохнул Алик. — Правильно!
— А картину действий Беты вы нам сможете потом дать? — спросила почти шёпотом Алька.
— Да.
— Я против, — неестественно резко сказала Долорес.
Ион подошёл к самому экрану. Казалось, он стоит рядом с ней.
— Почему? — спросил он тихо. — Почему ты нам не друг?
Долорес побледнела.
— Ион! — сказала она. — Ты ничего не понимаешь.
Он недоверчиво покачал головой.
— В таком случае… объясни. Чтобы я понял.
Она беспомощно развела руками. Ей не хватало слов. Она сморщилась, как от неожиданного приступа боли.
— Просто… я хотела избавить вас от всего этого.
— Почему?
— Потому что… мне вас жаль.
Ион в неожиданном смущении опустил глаза. В глазах Долорес Ли — великой Долорес! — он вдруг увидел две слезы. А ведь вид плачущей Долорес Ли мог потрясти любого.
— Понимаю, — тихо сказал Ион. — Но мы должны знать, и знать как можно больше и подробнее.
— Мы этого требуем, — твёрдо сказал Алик.
Долорес взглянула на Антонова.
— Вот видишь? — сказал он.
Она кивнула.
— Кроме того, — проворчал Антонов, — то, что они увидят, может иметь большое значение позже.
Ион хотел было спросить почему, но не успел: изображения Майка и Долорес неожиданно стали уменьшаться и передвинулись в нижний боковой сегмент экрана.
— Внимание, — сказал Майк, — передаём на визии сообщение о космолёте Альфа.
Ион на секунду прикрыл глаза. В этот момент он почувствовал в своей руке руку Альки.
— Ион, — прошептала она. — Ведь это уже было.
«Неправда, — подумал он. — Это все ещё продолжается». Антонов сказал:
— Согласно полученному нами рапорту, рабочий день на космолёте Альфа начался нормально.
На экране опять раскрылась чёрная бездна космоса.
Это был сектор AM, 1128, 43, 08, 11 — сектор предусмотренных на этот день работ и исследований Альфы.
В глубине, по ту сторону холодного, мрачного и безмолвного океана, блестели и переливались белыми огнями созвездия Центавра, Стрельца и Орла.
Потом на переднем плане показался небольшой, горящий зеленоватым светом, веретенообразный силуэт. Это была Альфа.
Космолёт выплыл с левой стороны экрана и остановился неподвижно.
Экран увеличил изображение. Теперь космолёт стал виден совершенно отчётливо. Чётко видны были даже небольшие светлячки — несколько человек в скафандрах над поверхностью космолёта.
Антонов заговорил опять:
— В одиннадцать ноль-ноль Альфа заняла постоянную позицию в намеченном на сегодня секторе. Восемь членов экипажа, среди них Елена Согго, покинули Альфу и приступили к предусмотренным измерениям. Они отдалились от Альфы не более чем на сто километров. До одиннадцати пятидесяти девяти экипаж космолёта работал без помех.
Несколько секунд изображение дрожало, как тронутая ветром поверхность воды, потому что Антонов резко ускорил передачу изображения, чтобы как можно скорее перейти к нужному моменту.
Ион сплёл пальцы, чтобы скрыть их дрожь. «Это уже было, — повторил он себе. — Всё, что ты тут видишь, произошло уже раньше и теперь только возвращается из прошлого». Но чем могли помочь эти трезвые рассуждения? Да, все это уже произошло. Но ведь он смотрел на то, что смертельно угрожало самому близкому на свете человеку. Елена, спокойная и мудрая, всегда думающая о том, чтобы между матерью и сыном не было никаких тайн, которая даже б самые жаркие рабочие дни помнила о часовой беседе с сыном, даже если они были разделены миллионами километров… Елена — великий, прекрасный пилот Елена Согго и в то же время друг и участник каждой игры, спутник походов на поверхность Сатурна, самый весёлый из друзей.
Ион хотел бы закрыть глаза. Он глубоко вздохнул — раз, другой. «Ты тут старший, — напомнил он сам себе, — ты командир. Помни: на орбите Десятой Тысячи нет места плаксивым хлюпикам. Ты не один».
Он чувствовал рядом присутствие друзей, слышал их дыхание. В памяти, как луч света и отблеск надежды, скользнули слова Основного закона всех космонавтов:
«Нет и не будет одиноких в минуту космической опасности».
И вот теперь он до конца постиг важнейшую истину: Елене, самому близкому на свете человеку, больше всего он может помочь собственной храбростью и собственной выдержкой.
Он поднял голову.
— В одиннадцать пятьдесят девять аппараты обнаружения объявили тревогу, — сказал своим необыкновенным басом Антонов.
На экране силуэт Альфы замигал тревожным огнём. Находившиеся снаружи люди были мгновенно втянуты в космолёт, за ними тянулись полосы тревожных огненных шлейфов.
Одновременно в глубине экрана показалась какая-то тень.
Это был сгусток тьмы, видимый только благодаря тому, что с момента входа в поле экрана он начал все быстрее перемещаться к его центру, поочерёдно заслоняя свет далёких туманностей и звёзд.
Космолёт — это было отчётливо видно — уже стартовал. Однако он не успел вовремя набрать скорость, которая позволила бы уйти от надвигающейся космической волны.
И вот чёрная туча охватила Альфу со всех сторон.
Космолёт, пытаясь уйти, выпустил одну, вторую, третью очередь противометеоритных огней. В их слепящем блеске разлетались в прах огромные глыбы — чёрная река неожиданно разгорелась на весь экран серебряным светом.
Но борьба, по сути дела, была безнадёжной: Альфа сумела лишь начать пробивать дорогу к бегству в метеоритной стене. Сверкнули вспышки двух последних очередей, и всё — Альфа была безоружной.
Теперь она уже могла рассчитывать только на помощь извне.
Ещё минуту все молча смотрели, как в чёрной волне мигает маленький, веретенообразный огонёк, и внезапно Антонов оборвал передачу.
— Вот пока и все, — сказал он. — Я считаю, что вам следовало знать правду.
— Благодарю, — сказал Ион.
— Как же это могло случиться? — спросила Алька.
Антонов развёл руками. Показал на Долорес, которая, немного прищурив глаза, сказала:
— Мы с первой же минуты ведём расследование.
— Расследование? — изумился Алик. — Против кого?
Долорес покачала головой:
— Единственное объяснение того, что мы видели, — неточность в работе приборов предупреждения. Сейчас проводится скрупулёзное изучение всех автоматических систем, выпускающих приборы того типа, которыми оборудована Альфа.
— Ну вот, конечно, — проворчал Робик. — Теперь опять все свалят на машины.
Алик притворился, что не слышит. А другие и впрямь не расслышали, тем более что Алька обратилась к Антонову:
— Когда Бета начнёт действовать?
Антонов взглянул на циферблат многодисковых космических часов. Минуту молчал, потом сказал:
— Через… через четыре минуты. Включить изображение?
— Да, — решительно сказал Алик.
— Да, — повторила Алька.
В эту минуту в зал Главной Базы вошёл невысокий мужчина с характерной, кирпичного цвета кожей людей с Марса. Они узнали его сразу. Это был один из известнейших пилотов больших скоростей, знаменитый истребитель метеоритных лавин, мастер боевого пилотажа Назим Шумеро.
— Приветствую вас, — сказал он.
Они ответили поклонами. Потом спокойно уселись в кресла.
Назим был один из самых отважных людей мира. За его плечами было несколько полётов в непосредственной близости от Солнца, которые дали бесценный материал науке и стали живой легендой о человеческом мужестве. В присутствии такого человека нельзя было проявлять ребячество.
— Включаю изображение Беты, — сказала Долорес.
На экране опять появились пустота и тьма, опять повеяло ледяной стужей безмолвного пространства.
— Ещё две минуты, — сказал Майк.
В левом углу экрана показалась зелёная полоса. Это была летящая со сверхскоростью Бета.
На Разведчике и на Базе появление этого размытого от скорости силуэта было встречено напряжённым молчанием. Но вот в глубине изображения вновь появилась огромная чёрная тень метеоритной реки, захватившей Альфу. Среди глыб потока опять замигало светлое веретено первого космолёта.
Бета начала широкой дугой и несколько боком подходить к краю тёмной тучи.
— Так, — спустя минуту сказал Назим. — Орм хочет использовать единственную возможность. Он даст течению увлечь себя и, летя вместе с ним, попытается пробить дорогу к Альфе.
Больше уже никто не произнёс ни слова.
Бета вошла в метеоритный поток гладко, как игла в воду. Казалось, это нормальный, обычный манёвр. Лишь через минуту блеснули её боевые огни.
Орм, пилот Беты, с первой встречи поступал гораздо рассудительнее, чем Марим с Альфы.
Он не пробивал себе пути очередями противометеоритного огня, а стрелял одиночными зарядами. И каждый выстрел достигал цели. Одна за другой вспыхивали глыбы метеоритов, превращаясь в облака раскалённого тумана и светящегося пепла.
