Золотой человек - Филип Киндред Дик
– Что это?
– Взгляни, взгляни! Я ведь не пожалел времени, сравнил это с одним из твоих списков вопросов. То же самое. В точности то же самое! Все твои листочки – вопросы, ответы – все до единого здесь… глянь, глянь, сороколапый чесоточный кожеед с Ганимеда!
Эллис, несмело подняв со стола толстую книгу, раскрыл ее, полистал… и лицо его озарилось странным, неожиданным вдохновением.
– Господь всемогущий! Значит, они сохранили все, что я передал! В книгу собрали, ни слова не упустив… да еще с комментариями! Верно, вот оно, все здесь. Все до словца. Выходит, мои старания не пропали зря. Они все записали, передали потомкам…
– Ну хватит! Убирайся! Ступай на место. Видеть тебя не могу больше! Ни сегодня, ни вообще. Расчет получишь чеком в обычном порядке.
Странно взволнованный, раскрасневшийся, Эллис прижал к груди книгу и точно сомнамбула шагнул к выходу.
– Послушайте, мистер Миллер, можно я оставлю ее себе? Можно, с собой заберу?
– Разумеется, – устало вздохнул Миллер. – Разумеется, забирай. Будет что почитать вечерком, по дороге домой. В муниципальном пассажирском моноструйнике.
* * *
– Генри хочет кое-что тебе показать, – взволнованно прошептала Мэри Эллис, стиснув плечо миссис Лоуренс. – Только гляди, не сболтни чего лишнего.
– Лишнего? – слегка занервничав, насторожилась миссис Лоуренс. – А что у него там? Надеюсь, не живность какая-нибудь?
– Нет, нет, – заверила Мэри, подталкивая подругу к двери кабинета. – Лучше всего просто молчи и улыбайся. Генри! Генри, у нас Дороти Лоуренс!
Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Генри Эллис. Степенный, осанистый, в шелковом домашнем халате, с трубкой в зубах, с самопишущей ручкой в руке, он приветствовал гостью легким поклоном.
– Доброго вечера, Дороти, – негромко, бархатным голосом заговорил он. – Не заглянете ли на минутку ко мне в рабочий, так сказать, кабинет?
– В рабочий кабинет? – Миссис Лоуренс нерешительно шагнула внутрь. – Над чем же вы таким работаете? То есть Мэри рассказывала, что в последнее время, с тех пор, как вас… э-э… с тех пор, как вы чаще бываете дома, вы заняты чем-то ужасно интересным… но чем, даже не намекнула.
Замолчав, миссис Лоуренс с любопытством огляделась вокруг. Да, в кабинете было на что посмотреть! Громадный письменный стол красного дерева, множество справочников, карты, атласы, глобус, кожаные кресла, электрическая пишущая машинка немыслимой старины…
– Боже правый! – воскликнула она. – Как необычно… столько древностей…
Эллис небрежно, словно бы между прочим, подал ей увесистый том, снятый с книжного стеллажа.
– Кстати… вот, гляньте-ка.
– Что это? Книга?
Приняв книгу, миссис Лоуренс пристально оглядела обложку.
– О боже правый, тяжелая-то какая, – заметила она и, шевеля губами, прочла заглавие на корешке, а после вновь подняла взгляд на Генри. – Что это значит? На вид старинная… а буквы какие странные! В жизни подобных не видела. «Святая Библия»… Нет, все же, что это?
Эллис едва заметно улыбнулся.
– Ну, как вам сказать…
Миссис Лоуренс в недоумении окинула взглядом книгу и ахнула, осененная внезапной догадкой.
– Господи милосердный! Это вы сами? Сами ее написали?
Улыбка Эллиса сделалась шире, щеки порозовели, налившись легким румянцем, однако степенности человека, знающего себе цену, он отнюдь не утратил.
– Да, накропал, знаете ли, между делом. Как говорится, дебют, – небрежно пробормотал он, поигрывая самопишущей ручкой. – Ну а теперь прошу извинить, мне пора вернуться к работе.
Знатный улов
Усевшись в удобное кресло красной кожи, профессор Энтони Дуглас с облегчением перевел дух. Протяжный вздох сменился кряхтением, многочисленными ахами да охами. Наконец, с трудом избавившись от ботинок, профессор пинком ноги отправил их в угол, сложил ладони поверх обширного живота, откинулся на спину и сомкнул веки.
– Устал? – спросила Лора Дуглас, на миг отвернувшись от кухонной плиты и с состраданием взглянув на мужа.
– Чертовски.
Приоткрыв глаза, Дуглас заметил номер вечерней газеты на диване, напротив. Стоит ли?.. Нет, вздор. Все вздор. Отыскав в кармане пальто сигареты, он неторопливо, с ленцой закурил.
– Чертовски устал, а как же. Мы начинаем совершенно новое направление исследований. Сегодня в колледж слетелся целый рой талантливых молодых людей из Вашингтона. Портфельчики, логарифмические линейки…
– Но ты не…
– О нет, главный по-прежнему я, – с широкой улыбкой откликнулся профессор Дуглас, окутанный белесыми клубами табачного дыма. – Чтобы обскакать меня, всем им придется попотеть, поострить логарифмические линейки еще годиков пять… если не больше.
Жена, улыбнувшись ему, продолжила готовить ужин. Возможно, причина всему заключалась в самой атмосфере небольшого городка, колорадской глубинки. В непоколебимых, бесстрастных горных вершинах со всех сторон. В свежем, студеном воздухе. В тихих, спокойных соседях. Как бы там ни было, волнения и сомнения, одолевавшие коллег по всей стране, самого Дугласа словно бы совершенно не беспокоили. С недавних пор ряды физиков-ядерщиков что ни год пополнялись множеством энергичных, напористых новичков. Позиции старожилов день ото дня становились все более шаткими, ненадежными. Нашествию орд смышленой, образованной молодежи подвергся каждый колледж, каждый физический факультет, каждая исследовательская лаборатория. Не миновала чаша сия даже колледж Брайанта – казалось бы, самую глушь…
Но если Энтони Дугласа все это хоть сколько-нибудь волновало, с виду он оставался абсолютно спокоен. Устал, это верно, но не тревожился ни о чем. В новом его вздохе чувствовалось скорее довольство собой, чем утомление.
– Да, верно, – неторопливо протянул он, – по возрасту я им, пожалуй, в отцы гожусь, однако все еще опережаю любого на голову. Опыт – дело нешуточное, а кроме того…
– Кроме того, ты прекрасно знаешь, когда на какую пружинку нажать. Во всей вашей внутренней кухне разбираешься куда лучше.
– Конечно, и это тоже. Одним словом, от нового направления я, очевидно, отойду не раньше, чем…
И тут Дуглас осекся на полуслове.
– Что с тобой? – встревожилась Лора.
Профессор привстал с кресла, мертвенно побледнел, в ужасе округлил глаза, вцепился в подлокотники, беззвучно зашевелил губами.
За окном неизвестно откуда появился огромный глаз. Заслонив оконный проем целиком, этот глаз необъятной величины пристально, изучающе глядел в комнату, прямо на Дугласа.
– Господи, спаси и помилуй! – вскрикнул профессор.
Глаз, отодвинувшись прочь, скрылся из виду. Снаружи не осталось ничего примечательного – вечерние сумерки, темные деревья, вершины гор, знакомая улица…
Дуглас неторопливо, словно в оцепенении, опустился в кресло.
– Да что там? – резко окликнула его Лора. – Что ты такое увидел? Под окнами кто-то бродит?
* * *
Дуглас невольно сжал и разжал кулаки. Губы его тряслись, щека мелко дергалась.
– Билл, ты уж поверь, я не шучу. Я сам его видел. Видел воочию, иначе бы и разговор этот не завел. Ты меня знаешь не первый год. Неужели я стал
