Внучка жрицы Матери Воды - Лариса Кольцова
— Нет. Она обучалась, но это не означает, что был проведён хотя бы один ритуал с её участием. Так что посвящения — то не было. Она выбрала замужество вместо высокого служения. Стать аристократкой, моя милая, это не шутка! Ты у бабушки своей спроси, легко ли противостоять подобному соблазну?
— У бабушки не было выбора. И за своё отступничество она пережила много горя и потеряла сына и внука! Первого сына моего папы… А также погибла первая жена папы…
— Когда ты постигнешь такие тайны, вся твоя теперешняя жизнь будет казаться тебе сущей чепухой! А дарить счастье душе можно и через тело. Тело лишь инструмент, данный на время ради дальнейшего развития души.
— Через разврат не может быть развития. Через любовь — да! Но любить положено только единственного избранника. Старый культ, если бы он был праведным и угодным Надмирному Свету, не был бы подавлен и уничтожен. То, что осталось, все эти игры богатых дядей и тётей, ловля ими изысканных переживаний это подделка под настоящее соединение с душой Матери Воды. Пустяковина! Так считает моя бабушка! У моей бабушки был лишь единственный мужчина. Мой дедушка. И хотя Мать Вода не простила её за измену себе, Надмирный Свет дал ей своё покровительство. Даже теперь после пережитых бед у неё есть я и Нэиль! А твои пустые люди хотят какой-то пустой спектакль сделать своим услаждением. И многих девушек твоя тётя совратила на такой путь служения?
— Ты ничего не понимаешь, — ответила Гелия. — К тому же любой спектакль, если люди впитывают через представление образы, не бывает пустым по своему воздействию.
— Не всякое познание заключает в себе добро. Бывает же разрушительная информация.
— Нэя, ты настолько умненькая, что я не удивляюсь, что Рудольф тебя действительно полюбил.
— Полюбил? — переспросила я, впитывая её признание как иссохший цветок воду. — Разве он мог с тобою о таком откровенничать…
— Я и сама кое-что понимаю в поведении мужчин. Тем более не загадка для меня тот, кого я много лет знала как собственного мужа.
— Мне тоже казалось, что я знаю тебя. Но оказалось, что нет. Я разочарована в тебе! Мне хочется надеяться, что и Нэиль поймёт, наконец, какая ты на самом деле! Ты пустышка, ты развращена, и ты мне больше не подруга!
В ответ Гелия улыбалась, — Ну, наконец-то, ты решила исполнить совет Ифисы, неустанно его озвучивающей! Я тоже считаю, — при том, что не желаю тебя оскорблять, а желаю лучшей доли, — тебе тут не место!
В её глазах стыла та же самая тоска, какую она явила мне в тот день, когда откровенно толкала меня в объятия отцу собственной дочери. Поскольку назвать его мужем, как поняла я потом, было уже нельзя. Так закончилась, как я посчитала, наша прежняя сестринская дружба. А поскольку я была доверху наполнена лишь чувством любви, трансформировавшимся вдруг из счастья в муку, ни для каких других переживаний во мне места уже не оставалось. Оставалось лишь ждать, что и оно схлынет, не имея себе подпитки с его стороны.
Я решила пойти вместе с Элей, но наряжаться не захотела. Мы бродили с нею в людском водовороте, куда-то заходили и что-то ели, поскольку все простонародные дома яств были бесплатные в честь праздника. А дорогие заведения для аристократов намеренно закрыты. Возможно, было и весело, кто-то и приставал к нам с любезностями, я никого толком и не разглядела. Внутри самой себя я пребывала в безотрадности, даже смеясь, даже угощаясь чем-то и убегая вместе с Элей от слишком навязчивых парней. Потом Эля покинула меня. Она встретила наших сокурсников и звала меня пойти нам вместе в одно развесёлое и укромное местечко. Туда, где имелся отличный пляж для ночного купания. Эля уже не помнила собственных страшилок по поводу злодеев, топящих девушек у безлюдных берегов. Я ответила отказом. Не потому, что боялась злодеев, точно зная, что они существуют, убивают и насильничают, грабят и увечат людей. Для подобных существ и всенародный праздник часто являлся поводом для их чёрного неутомимого ремесла. Не хотелось мне никакого купания и игр на грани допустимого с теми, кто не нужен.
Уже вечерело, и я одна бесстрашно пошла по направлению к дому, вдруг очнувшись совершенно одна посреди какой-то безлюдной улочки. Пока я раздумывала над тем, что сокращать дорогу, пожалуй, небезопасно и надо вернуться на людный проспект, меня внезапно окружили трое, выскочившие из большой машины с закрытым фургоном позади. Сама машина, не будь она столь мрачна, напоминала ту, в которой я и каталась со своим милым «акробатом». Актёрский фургон был весело раскрашен, а этот чёрен и в ржавых пятнах. Узнав по наличию формы «хупов», я успокоилась, поскольку не нарушала никаких законов. Но один из них сильно и грубо схватил меня за руку и потянул к себе.
— Попалась, шлюха! Погуляла, а теперь пришла пора тебе поработать на благо страны! — из фургона, когда «хуп» открыл дверь туда, доносился плач и женские истерические вскрикивания. Я поняла, что там уже достаточно много схваченных женщин. Но ведь за собой я не чувствовала никакой вины и начала сопротивляться попытке худого и злющего «хупа», показавшегося мне страшной образиной, втолкнуть меня на спущенную вниз из фургона лестницу. Тот, кто успел уже подняться выше и стоял у входа в железную глухую клетку, занёс руку для удара по моей голове. Я ловко увернулась, иначе он точно оглушил бы меня. Не ожидая от меня такой изворотливости, он утратил равновесие, свалился вниз и загремел такими отборными ругательствами, что на время оглушил тех, кто стояли рядом со мною внизу.
— Я аристократка! — заорала и я, — у вас не получится скрыть своё беззаконие!
— Помогите! Помогите нам! — заорали дружно женские голоса изнутри зловещего фургона. Эти «хупы» и были самыми настоящими злодеями, а не те вымышленные, которыми пугала меня Эля.
— Ах ты, простонародная подстилка! — заорал и один из «хупов». — В аристократки сама себя зачислила! А чего бродишь по тёмным улицам без охраны! Да ещё в каких-то дешёвых тряпках! Я тебе покажу, какая ты аристократка, лохматая сучка! — и он рывком схватил меня за длинные волосы, которые я украсила цветами и кристаллами. От боли я завизжала, что и сама удивилась силе собственного отчаянного визга. Из глаз брызнули слёзы. Никогда мне не было так больно, страшно и унизительно! Вдобавок «хуп» стукнул меня по спине из всей силы, так что я едва устояла на ногах, зацепившись свободной рукой за другого «хупа». И тут рядом затормозила другая, по
