Альфред Ван Вогт - Тьма над Диамондианой
В своем мысленном отчете он кратко изложил то, что обнаружил. В частности, сообщил об изменениях в программе, заложенной в компьютер, о новом статусе людей-гиен и завоевании Земли нунули по указанию некоего далекого и непонятного комитета.
В заключение передал:
“Поскольку Судлил и я сам вынуждены будем еще три года находиться в зависимости от наших физических тел, полагаю, что вы согласитесь предоставить нам право сайдам принимать решения в соответствии со складывающейся обстановкой”.
Сообщение его было коротким, и его очень волновало то, что он не совсем четко описал обстановку, которая в целом не была ему подконтрольна. Беспокоило его также сомнение, пожелает ли Судлил помочь ему разрешить возникающие проблемы.
Впрочем, волнения его тут же исчезли, и все пришло в норму. Ибо… велика ли важность всего происходящего?
Что могли сделать эти нунули, выступив против людей, против настоящих людей? Да в сущности ничего.
Размышляя так, он стал осматриваться и вдруг замер.
Судлил стояла у самой обочины дороги и внимательно рассматривала бесконечный транспортный поток. От него она находилась ярдах в тридцати и, казалось, чувствовала его присутствие. Когда Модиун двинулся к ней, она тут же к нему повернулась. Причем повернулась мгновенно, что удивило его.
Она была очень живая и подвижная! Поразительно! А улыбка ее прямо-таки светилась.
Одета Судлил была довольно свободно — брюки и рубашка. Золотой поток волос падал на плечи. Голубые глаза, казалось, излучали свет. Губы полуоткрыты, и вообще она была такая… такая… Какая? Трудно даже выразить.
Во всяком случае, Модиун сейчас этого сделать не мог. Он никогда раньше не видел женщину нормального роста и обличия. Неожиданным это оказалось для него еще и потому, что несколько недель назад она была совсем маленькая. К тому же выглядела довольно-таки хмурой и медлительной, что Дода связывал с ускоренным ростом клеток под воздействием разного рода препаратов.
И вот теперь все это исчезло.
Сейчас она лучилась здоровьем, казалось, что тело ее вибрировало, ни на секунду не оставаясь спокойным. И это прекрасное видение проговорило чарующим голосом:
— Я приняла через Экета сообщение, которое ты передавал за барьер.
Она задумалась и добавила:
— Значит, возникли проблемы?
К Модиуну вернулся дар речи.
— Да. Кое в чем. Однако давай-ка сядем в машину, и по дороге я расскажу тебе все подробнее.
Туг он вспомнил, что опаздывает с возвращением под домашний арест и что чем скорее он вернется, тем более прояснится создавшееся положение.
Судлил не возражала. Модиун подал свободной машине знак остановиться.
Когда они устроились на сиденьях и машина тронулась, Модиун приступил к рассказу о том, как его приняли за человека-обезьяну, как он с этим согласился из любопытства, не став возражать, а также о том, что должен находиться под домашним арестом у себя в комнате, поскольку проник в жилище под чужим именем.
Когда Модиун закончил, Судлил спросила:
— Ты приговорен к домашнему аресту на двадцать дней?
— Да.
— А прошло уже восемнадцать?
— Да.
Тут он несколько удивился, поскольку понял, что ей что-то пришло в голову.
— Выходит, что для них важно, чтобы ты отсутствовал именно двадцать дней? — продолжала она свои вопросы.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что им нужны эти двадцать дней, чтобы осуществить нечто, связанное с тобой, и важно, чтобы ты в это время был изолирован.
Это был новый поворот проблемы, и Модиун сразу это понял.
— Но для чего нужны им эти три недели и что можно сделать за оставшиеся два дня? — задумчиво проговорил он, а потом добавил: — Пожалуй, все-таки приговор соответствует совершенному мной проступку…
— По-твоему выходит, что целый ряд животных пользуется фальшивыми именами?
Подумав, Модиун пришел к выводу, что его версия является неверной и вряд ли кто-либо из людей-животных ранее мог быть наказан за подобное “преступление”.
— Все это довольно странно, — медленно начал он, — но что же, в конце концов, они задумали? Что такого вообще может натворить их так называемый комитет?
Лицо Судлил напряглось, как будто она пыталась удержать какую-то ускользающую мысль, но на последние слова Модиуна она отреагировала спокойно, и черты лица расслабились.
— Действительно, — согласилась она. — Получается, что никаких проблем и не существует. А я просто немного задумалась.
Ее попытка уйти от обсуждения этого вопроса показалась Модиуну несколько искусственной, особенно после того, как она высказала довольно-таки здравое предположение.
— В общем, я решил не делать ничего такого, что бы еще больше усложнило проблему, — заявил он.
— Полагаю, что ты поступаешь правильно.
Сказано это было достаточно доброжелательно, и Модиун решил рассказать ей о нунули, считавшем, что он завоевал Землю. Момент для рассказа, на его взгляд, был вполне подходящий.
— В былые времена, когда человеческая раса еще не дошла до нынешнего уровня развития, я счел бы себя обязанным объявить войну захватчикам и вышвырнуть их из нашего мира. Полагаю, что победили они хитростью, что свидетельствует об их… упрямстве, а поощрять такое не следует. Но, как говорят мои друзья-животные, и с этим можно согласиться, все в мире преходяще.
— Пожалуй, я согласна, — снова проговорила Судлил.
— Тогда нам есть смысл пожить здесь еще некоторое время под личиной обезьян, чтобы не привлекать внимание людей-гиен.
Наступило молчание, и было слышно только шуршание шин по асфальту. Наконец Судлил произнесла с какой-то странной интонацией:
— Но ведь я — то не обезьяна…
Модиуна несколько удивила ее реакция. Поначалу он даже не понял, что означает ее замечание. Ведь он же рассказал уже ей о своем положении и решении, которое принял.
— Вам, мужчинам, в голову приходят иногда довольно странные мысли, — продолжала между тем Судлил. — Я понимаю и согласна, что нам следует побыть здесь некоторое время, но в качестве людей, и это автоматически убирает все прошлые проблемы. Полагаю, что на этом мы и остановимся.
Сидящий рядом с ней Модиун почувствовал себя несколько неуютно. Что-то не в порядке было у нее с логикой, но тон между тем был достаточно решительный. А поскольку Модиун привык уважать чужие точки зрения, то вроде бы все действительно было решено окончательно.
Они ехали молча еще минут двадцать. Судлил смотрела по сторонам и неожиданно на что-то указала рукой:
— А это что за штука?
Модиун посмотрел в указанном направлении и увидел неподалеку довольно обширную долину, на которой располагалась какая-то огромная конструкция, каких ему еще не доводилось видеть.
Прежде чем им удалось рассмотреть детали, чудовищное сооружение скрыли высокие холмы. Однако Модиун уже понял, что это такое.
— Наверняка это звездолет, — определил он, а потом рассказал о своих друзьях-животных, собирающихся отправиться к системам далеких звезд, Он весело изобразил в лицах, как они пришли к нему в день после вынесения приговора, чтобы узнать, какое он получил наказание, и были весьма рады, что не существует больше запрета на общение с ним.
— Они ходили вместе со мной в столовую и все время болтали, а сегодня они отправились получать экипировку для пут шествия.
Судлил слушала его с несколько отсутствующим видом, не перебивая. Это было нечто вроде дружеского нейтралитета.
Когда машина въехала в город, Модиун стал показывать своей подруге некоторые городские “достопримечательности”: дома для приезжих, квартиры постоянных жителей, столовую, улицы с магазинами…
Он поймал себя на том, что испытывает при этом некое приятное чувство. Даже своего рода гордость, как будто знание всего этого его возвышало. Живой интерес Судлил к окружающему несколько удивил его. Впрочем, как и следовало ожидать, она вскоре перенесла внимание на жилища, которые когда-то предназначались для людей.
— Ты полагаешь, что они сейчас никем не заняты? — спросила она.
— Нужно посмотреть, — ответил Модиун, указывая на подножие холма. — Они вот здесь, справа.
Дом, который выбрала Судлил, окружали сады, расположенные на террасах, выполненных в форме ступенчатых овалов, как бы вписывающихся один в другой. Каждый овал имел свой, присущий только ему цвет, и все вместе создавало поразительный эффект. Женщина это сразу оценила. Поскольку жилье выбрала она сама, Модиун не стал спорить.
Он назвался своим человеческим именем, дал указание машине подвести их к началу аллеи, ведущей к главному входу, и там остановиться.
Когда они вышли, машина отъехала.
Вот они и дома.
