Александр Ярославский - АРГОНАВТЫ ВСЕЛЕННОЙ
— «Да, но каким же образом?» — спросила Елена.
— «Да очень просто! — Вспомни принцип реактивного двигателя!
— Ракета летит прямолинейно и равномерно увеличивая скорость рядом последовательных взрывов. Давай также постепенно и равномерно отнимать у нее скорость рядом последовательных контр-взрывов, то есть реактивных процессов, направленных в сторону, противоположную движению ракеты».
— «Понимаю! — Понимаю! — воскликнула Елена. — Это будет, как во втором примере, когда пароход идет против течения, которое все усиливается, и пароход, наконец, останавливается…»
— «Совершенно верно! — обрадовался Горянский, которому было приятно, что Елена его поняла. — Мы совершенно прекращаем реактивные процессы, с одной стороны, и ракета продолжает лететь лишь в силу инерции, а с другой стороны — мы вызываем те же процессы в обратном движению ракеты направлении.
— И сначала медленно постепенно замедляем скорость, а потом сводим ее совершенно на нет, и ракета причаливает к поверхности предполагаемой планеты и, даже еще тише и спокойнее, чем аэроплан, — садится на землю.
— Конечно, — повторяю, что замедление скорости, так же, как и нарастание ее в начале полета, должно производиться медленно, равномерно и крайне осторожно, чтобы не отразиться на жизни пассажиров».
— «А как же возвратится ракета на землю?»
— «Ну, это уж совсем просто! — улыбнулся Горянский. — Да тем же самым способом, помощью тех же реактивных процессов…
— Я полагаю, что путешественники будут запасливы и возьмут с собой достаточный запас радия для путешествия туда и обратно.
— Итак ты видишь, Елена, что наш «Победитель» в полном смысле — корабль вселенной и корабль управляемый: он может двигаться в любом направлении и его легко повернуть, направляя по желанию струю истекающих при взрывах газов, — таким образом перемещая точку отдачи.
— Электрическая печь предохранит каюты «Победителя» от невыносимого холода межпланетных пространств; прочность стали, из которой сделана ракета, гарантирует «Победителю», что он не разломается от последовательных реактивных взрывов и не раздуется, как рыба, вытащенная на берег, от давления воздуха изнутри, когда очутится в безвоздушном пространстве.
— Целый ряд усовершенствованных мною приборов, которые употребляются на подводных лодках, установленных внутри «Победителя», будет изготовлять искусственный воздух и, поглощая вредные газы и отделения, будет поддерживать внутри чистоту атмосферы.
— Мы возьмем, конечно, с собой обильные запасы провианта, в виде всевозможных консервов.
— Радио-телеграф и радио-телефон, ты видишь, Елена, для этой цели мы выстроили эти восемь башен и эту центральную главную, которая в два с половиной раза больше парижского Эйфеля, — будут соединять космическую ракету, летящую в пространстве, с нашим островом, точно так же, как тот же беспроволочный телеграф соединяет какой-нибудь затерянный в океане пароход со всеми городами Европы и Америки и дает пассажирам возможность получать каждое утро свежие новости; скажу больше: даже если произойдет какое-либо несчастье и у пассажиров иссякнет запас радия, вернее — радио-активной смеси, без которой невозможна работа реактивного двигателя и немыслим полет ракеты, то с острова можно послать им запасы энергии через пространство космической пустоты с помощью наших башен радио, так как мною открыт способ передачи энергии на расстоянии.
— Только это будет, конечно, страшно невыгодно и дорого, так как больше половины передаваемой энергии рассеется в пространстве.
— Таким образом, всюду, даже в отдаленнейших уголках вселенной, ракета — маленькая планетка, сделанная человеческой рукой, будет, как ребенок пуповиной с матерью, связана с нашим островом и родной землей!
— Остаются лишь некоторые детали аппарата: приспособление для посадки — нечто вроде шасси аэроплана, только смотри, Елена, какое солидное!
— Сложная система буферов снаружи, из мягких эластичных пружинящих стенок — внутри, для смягчения возможных толчков; ассортимент всевозможного оружия, причем сверх обыкновенных карабинов, винтовок и так далее, — более десятка электрических ружей, соединенных с реактивным двигателем, которые могут в любой момент дать разряд, молнию почти во всю мощность двигателя; если же ее окажется мало, то, повторяю, можно послать по радио запас энергии в любом количестве, так что каждое такое ружье есть, собственно, пушка в потенциале.
— Специальные костюмы, наподобие водолазных, из непроницаемой материи, с запасом воздуха, при наличии вооружения, о котором я уже сказал, также имеются на борту «Победителя» чтобы предохранить путешественников от бактерий и неизвестных химических и иных опасностей, когда придется вступить на почву неисследованного людьми неведомого мира.
— Еще одно приспособление: особые изогнутые ванны, заполненные водой до половины человеческого роста, в которые войдут путешественники для смягчения первоначального толчка при отправлении с земли.
— Сверх того будет еще специальный резервуар для питьевой воды и, кроме того, конечно, запас всяких лекарств и медицинских снадобий.
— Вот почти все детали машины, которой суждено будет осуществить древнейшую и грандиознейшую мечту человечества — мечту о полетах на звезды…
— Я не знаю, конечно, что мы встретим там, — но об этом мы не будем говорить, — живой или мертвый, вероятнее всего — живой, через несколько дней я сам буду там и увижу все это собственными глазами!
— Жаль, Елена, что я не могу показать тебе сейчас внутренность «Победителя», — мы устанавливаем там главную трубу реактивного двигателя и сейчас туда нельзя пройти. Через два дня они закончат и тогда я все покажу тебе; там внутри очень уютно: славная светлая каютка и, кроме того, несколько отделений.
— Ты прости меня, детка, я утомил тебя, вероятно, этим длинным описанием машины?!»
С новым чувством уважения и страха смотрела Елена на металлические контуры «Победителя» и думала, что на днях он унесет в холод, безмолвие и пустоту ее Володю…
— Конечно, все выверено, предусмотрено, рассчитано, — они работают над этим уже десять лет. Спокойствие Чем-берта и уверенность Горянского передавались отчасти и ей, а все же страшно: а вдруг — ошибка, а вдруг — неудача?!..
Может быть, когда-нибудь люди и будут лететь безопасно на планеты, как сейчас они летают по воздуху, но только первые авиаторы ведь разбились насмерть!
— А это ведь первый прыжок с земли в космические пространства.
— Страшно!
— А вдруг — гибель?
— Что ж? — Тогда погибнуть вместе с ним!
— Нет, нельзя, нельзя отпускать одного Володю!
Она опустила глаза и сказала робко, не глядя на Горянского:
— «Володик, возьми меня с собой! — Можно?»
— «Это — мужское дело, детка!» — улыбнулся Горянский.
— «Володик, я не буду мешать! — Я тоже что-нибудь буду делать… Я спрячусь в углу, я — маленькая…
— Володя, мне страшно, я боюсь отпустить тебя одного!..»
Горянский собирался рассердиться, но, взглянув в ее глаза, которые теперь широко открытые смотрели на него, полные просьбы и ласки, — смягчился:
— «Милая, как она меня любит!» — подумал он и сказал:
— «Ну, что ж? Если не боишься, — молодец!
— Хорошо, — едем вместе!»
— «С тобой я ничего не боюсь!..» — подошла к нему близко Елена.
Чемберт ушел; в эллинге были только они двое; Горянский крепко поцеловал Елену.
— «Мистер Горянский! — Мистрис Елена! — донесся к ним заливающийся голосок Мукса и почти тотчас же появилась его ослепительная черная физиономия. — Идите обедать, суп простынет! — Мистер Чемберт послал за вами!»
Горянский и Елена отправились обедать, предводительствуемые Муксом.
ГЛАВА 6
Накануне
Горянский стоял у открытого окна; вечерняя свежесть вливалась в комнату и целовала в губы…
Елена заснула у себя.
Горянский один любовался необозримым ночным небом; как громадный кусок темно синего хрусталя, усеянного золотыми блестками звезд, загромождало оно высь — далекое и недосягаемое…
Млечный путь, тонкий, прозрачный и серебристый неуловимо мерцал в бездонной высоте, тая зародыши новой космической жизни…
Небо, беременное солнцами, раскидывалось перед Горянским, как зовущая темноволосая женщина и, казалось, говорило ему:
— «Иди!..»
— «Я приду, — думал Горянский, — я возьму тебя, моя космическая любовница!»
Луны не было видно — она боялась показаться на глаза смельчака, полетом мысли и творчества дерзавшего оскорблять ее целомудрие.
— «Завтра я буду там! — шептал Горянский, — завтра… завтра…» — Он опустил взгляд вниз.
Башни радио легко возвышались во мраке; в домиках рабочих не было огней — все очевидно, уже спали…
