Пьер Бордаж - Воители безмолвия. Мать-Земля
— Оставим это, — недовольно пробурчал Менати Анг, бесцеремонно отталкивая руку муффия. — Мы не на людях! Садитесь и говорите. Я спешу!
Муффий усмехнулся и с удобством разместился в кресле из тканого опталия.
— Я вижу, вы озабочены, мой сеньор… Неужели ваш дух поглощен каким-то неприятным делом?
Менати Анг знал, что глава Церкви Крейца располагал прекрасной сетью информаторов и знал все о его любовных огорчениях. И не стал притворяться.
— Сердечная рана есть выражение иллюзорности, как сказал один поэт… Вы обещали, что наша частная беседа не займет много времени. Давайте не будем растекаться мыслью по древу!
По мнению муффия, раздражительность Менати свидетельствовала о полной правоте эксперта Гаркота, который положил в основу заговора плотские желания императора. Непогрешимый Пастырь укрепился в своем решении: сейчас он ставил на кон свою жизнь. До этого момента у него еще не было полной убежденности в правильности перехода на сторону Гаркота. Его черные проницательные глазки впились в собеседника. Бездонные зрачки, пылавшие ярким огнем, резко контрастировали с белым одеянием, облеганом и напудренным личиком.
— Мой сеньор, то, о чем мы должны поговорить, может… стать решительным поворотом в ведении дел империи и Церкви…
— Боже! Признаюсь, вы внушаете мне беспокойство, Ваше Святейшество. — В голосе Менати слышалось и любопытство, и веселье.
Он не мог не испытывать жалости к этому старику, приговоренному к смерти, который все еще пытался управлять этим подлунным миром.
— Речь идет о коннетабле Паминксе, — продолжил Барофиль Двадцать Четвертый. — Его присутствие рядом с вами уже не кажется нам… столь желательным, как это было в недалеком прошлом.
С помощью ментального контроля императору удалось скрыть, как поразили его эти слова.
— Вот вы куда клоните, Ваше Святейшество, — сумел он выговорить. — Вы не можете не знать о тех услугах, которые коннетабль оказал нашему семейству и вашей Церкви! Хотя не сиракузянин по рождению и даже не человек, он отдал нам, вам и мне, свой неоценимый дар, поставил нам на службу свои невероятные способности. Его голова занята только интересами сиракузского народа…
— Нам это слишком хорошо известно, мой сеньор, — поспешил подтвердить муффий, желая исправить дурное впечатление, произведенное столь резким началом. — Скаит Паминкс был, похоже, верным и лояльным служителем вашей семьи, а следовательно, и нашей Церкви. И мы не собираемся оспаривать эту реальность. Но сейчас мы вспоминаем о прошлом, а нас интересует будущее. Будущее — неизведанное поле, на котором решается наша судьба. Кое-что привело нас к мысли, что у коннетабля Паминкса больше нет будущего.
— А именно? — сухо осведомился император. — Полагаю, если вы явились ко мне для беседы, у вас есть конкретные аргументы, которые можно проверить, а вовсе не бредни, которые так любят придворные и церковники.
Муффий сохранил ментальный контроль и не обратил внимания на язвительный намек.
— Дело в том, что я поддерживаю особые контакты с кое-какими лицами из ближайшего окружения коннетабля, мой сеньор, и они сообщили мне, что отдельные его упущения могут привести к гибели империи. Его ментальные способности всеми
оцениваются как исключительные, но они могут оказаться недостаточными для успешной борьбы с подлинными врагами империи. С теми, о чьем существовании мы пока не подозреваем, но которые скрытно закладывают основы мятежа…
— Абсуратский Орден уничтожен! Полностью! — возразил Менати Анг. — Не вижу, кто еще…
— Последние последователи индисской науки, мой сеньор!
— Эта практика дурного волшебства? Помилуйте!
— Коннетабль, несмотря на неоднократно данные обязательства, так и не смог пленить дочь Шри Алексу, одного из последних наставников индисской науки. Это означает, что она обладает тайной техники, позволяющей уходить от инквизиции и ментальной смерти. Вероятно, согласно вашему определению, это и есть одно из тех дурных волшебств, которое отец успел ей передать до смерти… А теперь представьте, что она поделится своими знаниями с другими, и это знание разойдется по вселенной, как волны от взрыва световой бомбы. Попытайтесь представить себе, с какими непреодолимыми трудностями нам придется столкнуться. Вы и я или кто-то другой, стоящий во главе Церкви, мы теряем ментальный контроль над нашими подданными. Мы будем не в силах предвидеть маневры наших противников!.. Мы не можем позволить себе подобную уязвимость, даже рассчитывая на полицейских и наемников-притивов. Мне сообщили о случае с мелким служащим ГКТ, который помог вышеуказанной девице и которого с тех пор не могут ни отыскать, ни засечь. Он непонятным способом сумел обмануть даже ринса, а он имел дело с моделью Тху, обеспечивающей безошибочное распознание клеток… Орден абсуратов был лишь тенью врага: вы сами видели, с какой легкостью он был раздавлен! Я узнал, как, наверное, и вы, что махди Секерам скончался более сорока лет назад, а вместо него правила директория… Истинная опасность кроется в этих невидимых рассеянных спорах оппозиции, которые коннетабль продолжает игнорировать, способствуя их развитию.
Император нервно разглаживал черную прядь, обрамлявшую правую часть его лица.
— Эти… приближенные Паминкса, которые сообщили вам все это, кто они, Ваше Святейшество?
Муффий выпрямился и приблизил лицо к лицу собеседника.
— Скаиты, которые неустанно тренировались, чтобы извлечь из своих способностей все самое лучшее… Именно им удалось засечь эти вражеские споры, и они горят желанием уничтожить их. Один из них настроен действовать весьма решительно и незамедлительно…
Менати Анг вскочил с кресла и направился к противоположной стене комнаты. Лицо его выражало явное беспокойство.
— Ваше Святейшество, правильно ли я понял смысл вашего демарша? — вдруг сурово заговорил он. — Вы предлагаете мне отлучить коннетабля Паминкса от его функций и заменить вашим ставленником! Признайтесь, в вашем методе не хватает элегантности: воспользоваться длительным отсутствием заинтересованного лица, прийти ко мне и обвинить его в некомпетентности. Не очень честный поступок для представителя Церкви! Могли бы дождаться его возвращения и дать ему возможность оправдаться!
— Будь коннетабль во дворце, мой сеньор, у нас не было бы этой встречи: у него глаза и уши повсюду, в каждом углу, в каждом закоулке, за каждой стеной и каждой дверью! Он ежесекундно знает о наших малейших передвижениях. Его отсутствие как раз и дает уникальную возможность открыть глаза на мелкие недостатки, которые могут перерасти в крупные неприятности. Кроме того, мы считаем, что его значение в организации новой империи становится непомерным, и уверены, что его погоня за сосредоточием всей власти в своих руках прячет за собой проект, о котором знает только он сам!
— Какой проект? — рявкнул Менати Анг, которого уже начали раздражать повторяющиеся инсинуации муффия.
Слова Непогрешимого Пастыря тонкими каплями яда проникали в душу императора, и его ментальный контроль рушился при одном упоминании о растущей угрожающей тени коннетабля. По мнению Гаркота, этот подсознательный страх перед могуществом Паминкса вызывал у Менати неясное, но яростное желание вырваться из-под власти скаита и был его вторым ментальным приоритетом. Император часто спрашивал себя, что заставляло коннетабля проявлять столько рвения ради императорской семьи и сиракузского народа. И не получал вразумительного ответа на свой вопрос. Дружба, которая сблизила Паминкса с его отцом, Аргетти Ангом, не казалась ему убедительной причиной. И вообще, можно ли говорить о дружбе со скаитом Гипонероса? Муффий обрушил свою аргументацию именно на эту сторону дела:
— Проект, повторяю вам, мой сеньор, о котором никто не знает, кроме него самого. Те же скаиты, о которых я упоминал, похоже, догадались, что коннетабль исполняет дело, в котором вы, я и все остальные только пешки! И так называемые его лояльность и верность всего лишь обманчивые покровы, наброшенные на реальность, совсем иную, чем мы вправе ожидать.
— Все это слова, Ваше Святейшество! — возразил Менати Анг. — Слухи, разговоры… Слова часто используются в целях, о которых никто не признается. Мне нужны доказательства. Доказательства, слышите? Басня, о которой вы тут говорите, выглядит нелепостью. Ну а раз вы говорите о покровах, откройте мне, в чем ваш личный интерес!
— Мой сеньор, божественный интерес Крейца!
— Да, да, конечно! На пустой вопрос банальный ответ! — усмехнулся император. — Однако это слишком упрощенное объяснение, которое меня не удовлетворяет…
— Интересы Церкви суть интересы империи, мой сеньор. Невероятный аппарат управления, недавно созданный…
— Благодаря планам коннетабля! — едко напомнил Менати Анг.
