Роберт Хайнлайн - Звездный десант

— Иди, отыскивай свою шпагу, девчонка! Порка давно плачет по тебе.

Тут она широко улыбнулась — чистый сорванец!

— Но, мой милый, моя-то шпага осталась в Карт-Хокеше. Разве ты не помнишь?

— На этот раз так просто ты не отделаешься! — Я схватил ее в охапку. Стар крепка, ловка и на удивление мускулиста. Только я-то покрупнее, да она и не отбивалась по-настоящему. И все же я потерял лоскуток кожи и приобрел несколько синяков, прежде чем мне удалось придавить ей ноги и одну из рук. Я дал ей пару горячих, очень горячих, таких, что оставили четкие отпечатки каждого пальца. Но тут же потерял всякий интерес к этому делу.

Ну а теперь вы скажите мне — шли ли ее слова от сердца или была разыграна сценка с участием самой ловкой женщины во всех Двадцати Вселенных?

Спустя некоторое время Стар сказала мне:

— Как я рада, что грудь у тебя не такая колючая, как у других мужчин, мой прекрасный.

— Я с детства был хорошеньким ребенком. А сколько грудей ты проверила?

— Достаточно репрезентативную выборку. Дорогой, значит, ты решил еще немного подержать меня?

— Пока. Все будет зависеть от твоего хорошего поведения, как ты понимаешь.

— Лучше бы от плохого. Но... раз ты так расчувствовался... И если ты... лучше уж мне полностью облегчить душу и, если надо, выдержать еще одну порку.

— Ишь разохотилась! Раз в неделю — это максимум, слышишь!

— Как вам будет угодно, сэр. Слушаюсь, мой хозяин. Я прикажу утром доставить сюда мою шпагу, и ты можешь выпороть меня ею в свободное время. Если, конечно, поймаешь. И все же мне надо сказать тебе кое-что и снять тяжесть с груди.

— Нет там у тебя никакой тяжести, если не считать...

— Перестань! Ты лучше скажи, как часто ты ходишь к терапевтам?

— Раз в неделю.— Первое, что сделала Стар, она заставила меня пройти такую проверку здоровья, что медосмотр перед вступлением в армию кажется сущей безделкой.— Главный костоправ говорит, что мои раны не вполне зажили, но я ему не верю — никогда так хорошо себя не чувствовал.

— Он тянет, Оскар.., Тянет по моему приказу. Ты уже полностью здоров, но я достаточно опытный врач, а я была очень внимательна. Но, мой дорогой, я сделала это из чисто эгоистических соображений, и теперь ты снова можешь сказать, что я жестоко и несправедливо отнеслась к тебе. Признаюсь — я иногда хитрю. Но мои намерения вполне достойны. Однако из личного и профессионального опыта мне известно, что благие пожелания чаще становятся источниками бедствий, чем все другие обстоятельства, вместе взятые.

— Стар, я никак не возьму в толк, о чем ты? Известно, что источник всех бед — женщины.

— Да, милорд. Поскольку у них всегда благие намерения — я это могу доказать. Мужчины иногда действуют, исходя из разумных побуждений или из эгоистичных. Но не всегда.

— Это потому, что половина их предков — женщины. Но зачем же я хожу на прием к докторам, если они мне не нужны?

— Я не говорила, что они тебе не нужны. И ты не должен так думать. Оскар, ты уже весьма далеко продвинулся в процедуре Продления Жизни.

Она взглянула на меня, готовая и к обороне, и к наступлению.

— Вот так штука, будь я проклят!

— Ты возражаешь? На этой стадии еще можно повернуть назад.

— Я об этом никогда не думал.— Я знал, что на Центре можно получить Долголетие, как знал и то, что разрешение на него связано с жесткими ограничениями. Его мог получить всякий, кто намеревался эмигрировать на слабозаселенные планеты. Местные же жители должны были стареть и умирать. Это был тот случай, когда один из предшественников Стар счел возможным вмешаться в местные дела. Центр, где все болезни были побеждены, обладал очень высоким жизненным уровнем и стал основой существования мириад людей, а теперь начал приобретать черты перенаселенности, особенно с тех пор, как Долгожительство сильно отодвинуло средний срок наступления смерти.

Тогда-то и были установлены достаточно жесткие правила, которые должны были решить проблему. Некоторые люди проходили процедуру в молодом возрасте и через Врата отправлялись на дикие планеты. Другие выжидали, пока появятся первые признаки приближения смерти, и тогда решали, что они еще вполне годятся для продления жизни. Третьи сидели, ждали и умирали, когда приходило их время.

Мне понятна была их мука — это знание подарил мне удар боло в джунглях.

— Думаю, у меня не будет возражений.

Она вздохнула с облегчением.

— Не знаю, вероятно, я не должна была делать это тайком от тебя. Заслужила я трепку?

— Мы добавим этот пункт к списку других прегрешений, и ты получишь за все сразу. Есть шанс стать инвалидом. Стар, а как это долго — Долголетие?

— Трудно сказать. Мало кто из получивших его умер своей смертью. Если будешь жить той активной жизнью, которую я представляю себе на основании знания твоего характера, то маловероятно, что ты умрешь от старости. Или от болезни.

— И никогда не состарюсь? — К этому надо было привыкнуть.

— Нет, ты можешь состариться. Даже больше того, маразм может развиваться сообразно с возрастом. Если ты себя до этого доведешь. Если это допустят те, кто окружает тебя. Однако... Любимый, скажи, сколько мне лет, на твой взгляд? Нет, не отвечай мне сердцем, ответь на основании внешнего вида. По земным стандартам. Будь откровенен, мне-то истина известна.

Я всегда с радостью любовался Стар, но сейчас я смотрел на нее по-новому, отыскивая признаки наступающей осени — в уголках глаз, на руках, в малейших изменениях кожи, но... Черт! Никаких признаков, а я-то знал, что у нее есть внук!

— Стар, когда я увидел тебя впервые, я решил, что тебе восемнадцать, потом посмотрел поближе и немного поднял планку. Теперь, разглядывая в упор, не давая никаких скидок — не более двадцати пяти. И это еще потому, что выражение лица у тебя сейчас серьезное. А когда смеешься — ну просто тинейджер. Если же ты дурачишься, или испугана, или восхищаешься котенком или щенком, то тебе трудно дать больше двенадцати. Это если от подбородка и выше. А если от подбородка и ниже — никогда не больше восемнадцати.

— Весьма пышные восемнадцать! — добавила она.— Двадцать пять земных лет, что ж, это именно та цель, которую я ставила перед собой. Это время, когда женщина перестает расти и начинает входить в зрелость. Оскар, твой видимый возраст в условиях Долголетия — дело собственного выбора. Возьми, например, моего дядюшку Джорджа, того самого, что иногда зовет себя графом Калиостро. Он выбрал тридцать пять лет, поскольку считает, что все, кто моложе,— мальчишки. Руфо предпочитает выглядеть старше. Он говорит, что это придает ему респектабельность, удерживает его от участия в пьянках и драках молодежи и все же позволяет ему вызвать шок у какого-нибудь молодого человека, если драка состоится.

— Или же шок у молодой женщины,— предположил я.

— Когда имеешь дело с Руфо, все возможно. Любимый, я еще не закончила. Часть задачи — научить собственное тело самолечению. Всполши свои уроки языка на Центре — ни один из них не проходил без присутствия гипнотерапевта, который ждал, чтобы дать урок твоему телу, используя твое подсознание после урока языка. Частично видимый возраст есть результат косметической терапии — Руфо вовсе не обязан быть лысым,— но главное — мозговой контроль. Когда ты решишь, какой возраст ты хочешь принять, тебе начнут делать импринтинг.

— Подумаю. Не хочу выглядеть намного старше тебя.

Стар была в восторге:

— Спасибо, дорогой. Видишь, какая я эгоистка?

— Не понимаю, в чем?

Она положила руку на мою.

— Не хочу, чтобы ты старился и умирал, а я бы оставалась юной.

Я похлопал глазами:

— Боже, леди, это действительно эгоистично, не правда ли? Но ведь ты могла бы законсервировать меня и поставить в своей спальне. Как твоя тетушка.

Она состроила гримасу:

— Противный. Она их вовсе не консервировала.

— Стар, а я еще ни разу не видел этих почитаемых мертвецов у кого-нибудь в доме.

— Так то же на планете, где я родилась! В этой Вселенной, только звезда другая. Очень славное место. Разве я тебе не говорила? — удивилась она.

— Стар, милая, ты вообще ничего не говоришь.

— Извини, Оскар! Я вовсе не собиралась преподносить тебе сюрпризы. Спрашивай. Сейчас же. И все, что хочешь.

Я обдумал это предложение. Меня удивляло одно обстоятельство — вернее, его отсутствие. Впрочем, возможно, у женщин ее расы другой ритм? Но меня останавливал тот факт, что я женился на бабушке, и еще вопрос — каких лет?

— Стар, ты беременна?

— Конечно, нет, милый! О! Ты хочешь, чтобы я забеременела? Хочешь, чтобы у нас были дети?

Я запинался, пытаясь объяснить, что не был уверен в такой возможности и не знал, как она на это смотрит. Она, казалось, была в затруднении:

Наверняка я опять тебя огорчу. И все-таки лучше сказать правду. Оскар, я так же, как и ты, родилась не в роскоши. Хорошее детство, мои родители были владельцами ранчо. Я вышла замуж совсем молодой, он был просто учителем математики в школе, а в качестве хобби занимался вероятностной и метафизической геометрией. Ну, иначе — магией. У нас было трое ребят. И мы с мужем жили очень дружно до тех пор, пока... пока меня не выдвинули. Не выбрали, а только наметили кандидатом для экзаменов и возможной тренировки в будущем. Муж знал, что генетически я кандидат, знал, еще когда женился на мне, но таких миллионы. Это казалось неважным. Он хотел, чтобы я отказалась. Я почти подчинилась. Но когда я все же приняла предложение, он... ну, он выбросил мои туфли. Там мы делаем это официально. Опубликовал заявление, что больше я ему не жена.