Алексей Ефимов - Путешествие вверх
Время едва ползло, минута за минутой. Ничего не менялось. В окне-экране плавала серая мгла. Потом Анмай вскрикнул, когда «Укавэйра», проходя сквозь Лист, на миг оказалась в своей, отдельной Вселенной, не принадлежащей ни одной из двух соседних, — пополняя в этот миг запас энергии, впитывая взрыв новорожденных Стен Света. Но он ощутил лишь приступ дикого головокружения: если бы хоть малая часть этой энергии достигла их, — она бы обратила их в прах. Потом всё было совсем обычным, — пока «Укавэйра» не достигла точки выхода.
* * *На сей раз взрыв боли даже не заставил его потерять сознание, — хотя это лишь усилило её. Когда всё кончилось, ему хватило нескольких секунд, чтобы полностью прийти в себя, — генные инженеры Файау потрудились над его телом на славу. Но, как он и ожидал, Вселенная его народа оказалась наполненной той же окончательной, безысходной, красноватой тьмой.
С единственным исключением.
* * *Анмай старательно встряхнулся, словно кот, растрепав волосы. «Товия» вновь мчалась в обычном пространстве, и о гироскопической рецессии пока можно было забыть. Вселенная Файау оказалась очень странной. На макроуровне её структура в точности повторяла структуру их родной Вселенной. На квантовом уровне…
Гравитационная постоянная тут была почти в миллиард раз больше, и скорость света, и постоянная Планка. Эти изменения необычайно облегчили создание больших интеллектронных систем, и не только. Здесь Эвергет мог быть величиной в кулак, а Нэйриста, — в небольшой дом.
Теперь здесь не осталось ничего подобного. Безвременье не поглотило эту Вселенную только потому, что от её изначального вещества здесь осталась едва миллиардная часть, — гравитационные волны, пыль… и больше — ничего. Всё остальное исчезло. Ушло. Похоже, Файау изменила физику своего мироздания именно ради этого великого исхода, — буквально вся материя их Вселенной покинула её. Но, чего бы не достигли её обитатели, — они ушли. Ушли очень давно, не оставив никаких следов, — никаких Ворот Соизмеримости, никаких Туннелей, не-планет, ничего. Это давало пусть призрачную, но надежду, хотя даже «Укавэйра» не могла сказать, куда и как давно ушла Файау. Несколько десятков миллиардов лет назад, в лучшем случае. Лишь измененная ими физика осталась, не перемешавшись, и не погасив друг друга, как те физики Кунха…
По крайней мере, её они смогли понять. А в физике Вселенной Мэйат не смогла разобраться и сама «Укавэйра», — только в том, что она ей враждебна, как и физики остальных семи Вселенных, что она пересекла. Это был тупик, — возможно, разум процветал в иных, недоступных и непонятных им формах, которые они принимали за безумие мертвой природы. А в этом мироздании, доступном их пониманию, не осталось ничего, что могло бы привлечь их. Ничего. Кроме одного.
После первого же обзора «Укавэйра» смогла обнаружить скопление живых звезд.
* * *«Товия» мчалась, окутанная Йалис-щитом, сиявшим синим огнем аннигиляции, — ослабни он хоть на миг, её расплющил бы собственный вес, а её Эвергет взорвался бы. Но всё же, им невероятно повезло. Шанс выйти так близко к скоплению был ничтожно мал, — как и оно само, затерянное среди миллиардов световых лет мертвой пустоты. При такой гравитации звезды становятся крохотными, и живут они тоже недолго, — по меркам звезд, разумеется. Это, уже доживающее свой век скопление, было явно создано искусственно, примерно миллион лет назад. Но кем? Пусть даже подобными им изгнанниками из своего времени, давно сгинувшими, — всё же, оставалась надежда…
В скоплении была едва сотня звезд, — диаметром не больше мили. Их окружали семейства ещё более крохотных планет. Но внимание файа привлекла лишь одна. На ней среди зелени высилось нечто вроде купола диаметром в два десятка метров. Впрочем, всё здесь было искусственным…
Анмай вздохнул. «Укавэйра» осталась далеко позади, но он видел сияние её щита, раскинувшееся на миллиарды миль. Лишь через три часа «Товия» смогла выйти из него и достичь скопления, — тоже крохотного, ибо звезды здесь разделяли не световые годы, а едва миллионы миль. Планеты были ещё меньше, — от половины до трех вэйдов в диаметре, они отстояли от солнц на сотни миль. Их годы составляли едва несколько часов.
Всё это походило на макет в планетарии, но, тем не менее, планеты были настоящими, — самые ближние к солнцам оказались голыми шарами раскаленного камня, самые далекие, — застывшими шарами льда. Нашлись даже газовые «гиганты», — мутные бело-сине-желтые шары диаметром в треть мили. Их атмосферы были мертвенно-спокойны. Никаких бурь, как на обычных газожидких гигантах, тут не наблюдалось и в помине, зато были луны, — каменные и ледяные шары диаметром всего в несколько метров. Они двигались прямо на глазах, изрытые кратерами, — здесь было полно пыли и метеоров, но никаких признаков разума, или вообще какой-либо активности.
Анмай с интересом смотрел на выбранную ими планету, — её солнце находилось в самом центре скопления. Она была её третьим спутником и не выделялась среди сотни сестер ни своими размерами, ни строением, — здесь все они были пустыми внутри. У неё также была луна, — покрытый причудливыми узорами крохотных горных хребтов шар диаметром в десяток метров. Теперь этот филигранный узор почти исчез под беспорядочной россыпью кратеров, обломков и пыли. Сама планета была трех вэйдов в диаметре, с несколькими континентами, выступавшими из мутной зелени океана, и с атмосферой толщиной всего в несколько метров. Её горы были просто низкими грядами крошащихся скал. Никаких полярных шапок или облаков здесь не оказалось и в помине. Не было и деревьев, — неровные материки покрывала невзрачная бледно-зеленая трава. Сверхмощные телескопы «Товии» не заметили никаких животных. Здесь не оказалось рек и даже ручьев, — только несколько озер, похожих, скорее, на большие болотистые лужи. Дождь здесь никогда не шел, но на ночной стороне, — планета вращалась с суточным периодом, — клубился холодный туман. Ничего опасного там, в любом случае, не было.
Анмай задумался. Файау очень тщательно препарировала физику своей Вселенной, — она изменила её так, как ей хотелось, избежав любых последствий на макроуровне. Даже изменения массы электрона, связанного с постоянной Планка, ей удалось избежать, хотя это считалось невозможным. Но вот не взорвутся ли там их весмы, квантовые браслеты и двигатели их скиммера?
«Товия» решила эту проблему очень просто, — выбросив образцы техники за пределы Йалис-щита. Они продолжали нормально работать. Без дальнейших размышлений Вэру, Айэт и Хьютай направились в ангар.
* * *Выбравшись из скиммера, они осмотрелись. Они не взяли с собой ничего, кроме оружия и силовых поясов, и их одежда осталась обычной. Анмай невольно прислушался к себе, — им пришлось пересечь зону аннигиляции двух разных физик, но он не ощутил ничего, и последствий пока никаких… Он прислушался к звукам, затем закрыл глаза. Вроде бы, никаких отличий от Эрайа, — вес, тепло, трава под ногами… Только слишком уж тихо… И воздух — затхлый, словно в закрытой комнате заброшенного дома, пахнущий душной гнилью и тиной. Слабый ветерок едва чувствовался, и тоже напоминал, скорее, сквозняк…
Они не могли поверить, что ещё утром этого бесконечно длинного дня говорили с Вайэрси, — казалось, что это было в иной, может, даже не их собственной жизни…
Анмай поёжился, вспомнив, что их путешествие, собственно, ещё не началось, а это — последняя возможность побыть в хотя бы внешне привычном мире.
Едва он открыл глаза, иллюзия исчезла. Небо зияло бездонной, пугающей чернотой, — тонкая атмосфера никак не могла смягчить её. В зловещей тьме сияло солнце, — мутное, красновато-желтое, словно видимое сквозь пыльное стекло. От него исходило ровное, нездоровое, какое-то гнилостное тепло.
Смотреть вниз было немногим приятнее. Он видел раскинувшийся на сотню шагов неровный, бугристый луг, изрытый оплывшими и заросшими воронками. Горизонт загибался, и луг словно скатывался в бездну, — один взгляд на него вызывал жутковатое головокружение.
Они быстро обошли материк — клочок неровной земли, полтораста на двести шагов, и заодно купол, — его стены оказались глухими, с единственным арочным входом. Сам купол стоял на северном полюсе этого мира, на вечной границе света и тени.
За ним, на ночной стороне, было холодно, — непроглядная тьма пустоты, до которой было буквально рукой подать, дышала льдом, и от не успевающей остыть воды океана поднимался пар, разгоняемый порывами ветра, достаточно сильного, чтобы пронизывать до костей. В абсолютном мраке неба едва светилось несколько дюжин красных звезд, зато луна казалась очень близкой и реальной, — до неё было всего метров триста, а на таком расстоянии эффект бинокулярного зрения ещё действовал.
