Барон Робинзон - Самат Айдосович Сейтимбетов
— Приказал? – задумчиво перепросил Лошадкин. – А почему краглы не торговали с вами раньше?
— Они ни с кем не торговали, а тургайцы закрыли для нас свои рынки, уверяя, что мы их обманываем! Да они сами нас обманывают и наживаются! Для нас настали тяжелые времена и тут вожди прослышали, что краглы начали торговать с нашими сородичами, мордахами! Они не могли решиться на такое сами…
— Могли, - перебил его Лошадкин. – Потому что перестали считать мордахов враждебными соседями, ворами и убийцами. Мордахи и хрокаги, ламассы и птерахи стали для них своими, братьями, и они торгуют с ними, как с родичами и друзьями.
— Повелитель народов, - опять склонился ардах и выходило это у него тяжело, - я, возможно, выразился не слишком умело, мы не мастера говорить и плести словесные кружева, как жители городов.
— Да нет, все выражено предельно ясно, вы хотите, чтобы я заставил других делать так, как удобно вам. Вполне понятное устремление, но с чего вы взяли, что я удовлетворю вашу просьбу?
— Наглость!
— Ардахам надо дать урок!
— Они думают, что мы их не достанем! – шептались в зале, хотя, тут больше подошло бы слово «орали».
Степная наглость? Проси верблюда, получишь барана? Лошадкин разглядывал ардахов, испытывая желание двинуть на них армию, как раз прошедшую обкатку в Тургайском походе.
— Мы готовы торговать, о повелитель народов! У нас масса скота и земли!
— Если краглы не хотят торговать с вами, то пусть не торгуют, - отрезал Лошадкин. – Попробуйте уговорить их, покажите, что вам можно доверять! Тургайский союз мне не подчиняется, но сейчас они ослаблены войной.
Ардахи переглянулись.
— Возможно, они будут более уступчивы, а возможно, вам придет в голову мысль взять свое силой, как рабнекам и тогда тургайцы снова попросят нас о помощи.
Ардахи уловили намек и закруглились, хотя явно не собирались отступаться от своего в целом. Похоже, они так и не поняли общей картины, считали «посланцев небес» кем-то вроде своих правителей. Которым всегда всего было мало, требовалось хапать и завоевывать, копить силы и бить соседей.
Впрочем, в этом направлении – с ардахами - тоже следовало работать, чтобы годы спустя получить плоды.
Затем выступали мурдаги, но эти сразу урезали осетра, не стали наглеть и просили лишь о возможности торговли с хрокагами, и чтобы их не убивали сразу на границе. То ли желали воссоединения с собратьями, то ли собирались прислониться бочком к родичам, чтобы иметь возможность прислать свой алый свиток, как тургайцы. Лошадкин, конечно, разрешил и попросил представить подробный план торговли и прокладки дорог, постов, торговых мест для будущих караванов.
Мурдаги задумались, отступили прочь, благодаря.
Затем дошли до птицелюдей, птердахов, просивших убежища. Как выяснилось, их теснят и убивают, в том числе и ардахи, и дело чуть не дошло до драки прямо в зале. Лошадкин указал, что птерахам и самим не хватает места, но вот в новых, соединенных поселениях, пока есть скалы. Если птердахи хорошо покажут себя, в общем накидал намеков, и птицелюди радостно набили им зоб, чуть ли не славили его.
Под эти разговоры пир продолжался и дела сменились развлечениями, наступила ночь.
— Повелитель, - прошептали Лошадкину почти в ухо. – Хранительницы трона просят о встрече с вами.
Глава 48
— Хранительницы трона? – удивился Лошадкин.
Секунду спустя вспомнил, что сам же и присвоил этот титул женам, дабы те не тащились за ним в Тургай.
— Они хотели встретиться с вами до пира, но вы отказались, - вежливый, почти извиняющийся шепот.
Теперь до Лошадкина дошло, чего его так тянули в купальни. Вместе с пониманием вспыхнул гнев, сказали бы прямо и все тут!
— Передайте им, что я вскоре приду, - ответил Лошадкин.
Встречаться с женами не хотелось, но в то же время, он понимал, что трусливо избегать встречи тоже не выход. Особенно, если скоро улетать. И все же Лошадкин немного потянул время, посидел, собираясь с мыслями и размышляя, о чем может пойти разговор. Да, следовало бы прослушать записи разговоров жен или попросить Алекса составить короткую выжимку, но… чего стоил сам Михаил, в таком случае?
Решив, что речь пойдет о Авии и будущих женах, особенно от делегаций соседних народов, Михаил поднялся и проследовал к «хранительницам трона». Дворец не делился изначально на мужскую и женскую половину, это ввели уже его жены, отбирая себе все больше территории, возводя «баррикады» из жилья фрейлин и подружек, и так далее.
Пока они не ссорились и продолжали работать вместе, Лошадкин не лез особо.
— Приветствуем тебя, повелитель и муж наш, - прозвучало слаженное, едва Михаил вошел.
Королевы поднялись, их фрейлины начали приседать и кланяться глубоко, затем стремительно разбежались. Не прошло и минуты, как все вокруг опустело и в то же время наполнилось жизнью. Жизнью, следившей исподволь за Лошадкиным и ожидавшим, чем все закончится. Сам Михаил смотрел на жен, принарядившихся по местной моде, и в то же время оголившихся, оставаясь в рамках приличий.
— Мы ждали тебя в купальнях! – первой выпалила Пранта.
— Вначале дела, потом развлечения, - хмыкнул Лошадкин.
— Неужели мы для тебя развлечения? – всплеснула руками Пранта.
Одежда на ней словно невзначай распахнулась шире. То ли нетерпение, грызшее Лошадкина, давало знать, то ли он выпил чего-то не того, но жест и ее тело показались ему даже слегка эротичными. Или ему подлили афродизиака? Но почему промолчала манопа? С чего бы на него действовали местные зелья?
Не найдя ответов на эти вопросы, Михаил посмотрел на жен.
— А в купальни вы меня звали для обсуждения серьезных дел, - произнес он, не скрывая сарказма.
— Серьезных и важных! – вступила в разговор Арханна. – Самых важных!
В глазах ее пылал огонь, пятачок светился от усердия и веры, и Арханна сложила перед собой руки, будто собиралась помолиться на Лошадкина. Увиала полулежала в своем бассейне, впрочем, она никогда и не одевалась толком. Как и Ок’Цэ, которая сейчас пушила хвост и сверкала хохолком. Только Сталида выглядела как обычно, хотя можно было не сомневаться, это просто от незнания Лошадкиным краглов, а так она наверняка тоже
