Кен Като - Звездные самураи
— Сукина дочь будто из флексиплекса! Извините, миз. Терпеть не могу крыс. А «вессоны» 1000-ной серии на малой мощности бьют очень неточно.
Он снова сунул бластер в кобуру, и вытащив из кармана пару маленьких трубочек, принялся вставлять их в рукоятку.
— Так почему бы вам не наладить воздухообменники?
— Что-что? — Рохан услышав ее вопрос, поднял голову. — Да где ж их взять? Нет, вы только взгляните на эту толстую тварь! Спорим, я достану ее не сходя с места?
Она тяжело вздохнула. Оборона Бейкера была делом безнадежным и ей это было известно. Каньские корабли непрерывно обстреливали станцию — с тех самых пор, как они угнали шаттл. Стоило какому-нибудь каньскому кораблю оказаться на расстоянии в несколько сотен миль от форта, он тут же производил несколько выстрелов, надеясь застать Бейкер врасплох с отключенными силовыми щитами. Иногда это продолжалось целую минуту или даже чуть дольше, но мощные поля все еще действовали и обстрелы результатов не давали. Без более крупных кораблей в системе Осуми, войск и мощных лучевых орудий, которые могли доставить сюда только корабли другой эскадры, каньцы не были в состоянии нанести мало-мальски серьезный ущерб Форт-Бейкеру, но зато форт был полностью изолирован от окружающего мира.
Барб Истман насчет их перспектив никаких иллюзий не питал.
— Выбора у нас нет, — как-то сказал он. — Остается только сидеть и смотреть на каньцев.
А еще он считал, что Ю Сюйень надеется на скорую капитуляцию форта. Без Каноя-Сити и без торговли, Форт-Бейкер представлял собой просто бесполезную кучу плекса. Ю Сюйень скорее всего рассчитывает, что Люка Рохан решит сдаться и эвакуироваться на Сеул — куда им в принципе и следовало отправляться.
«Барб упрямый человек и все любит делать по-своему, — подумала она. Ей страшно не нравилась эта черта характера Истмана. — И в данном случае он неправ. Комендант Рохан сказал мне, что приказ отправить Бейкер в нексус может отдать только Совет директоров, находящийся на Либерти. И придти такой приказ даже по самой короткой цепи может только через несколько месяцев. А сам комендант утверждает, что ни в коем случае не намерен ни сдаваться каньцам, ни покидать систему на свой страх и риск. Как бы ни было трудно. Да, он действительно очень странный человек».
— А какой, интересно, смысл держаться здесь, комендант? — спросила она.
Он отвлекся от своего бластера и вопросительно взглянул на нее.
— Какой говорите смысл? Вы это спросили?
— Да.
— Что, переменили мнение, миз? А я-то думал, что это именно вы уговорили полдюжины метракоровцев рвануть сюда.
— Наверное все дело в том, что я просто не представляла, насколько плохое здесь положение. И, кажется, я начинаю думать, что нам лучше сдаться. И прозябать вместе со всеми остальными в Каное. Ведь Ю Сюйень практически обещал отправить нас всех на Сеул.
— Вы так думаете?
— Да, я так думаю.
Он нервно рассмеялся, но смех тут же оборвался.
— Ничего не выйдет, миз. Ни-че-го!
— А вы сами подумайте, комендант.
— Я уже думал. Но понимаете, не для того я провел здесь последние четыре года своей жизни, чтобы снова совершить ту же ошибку. На этот раз я буду играть по метракоровским правилам. Никакой самодеятельности. И точка.
— Будет нелегко, — сказала она. — Тут и проблемы с воздухом, да и дуврский катализатор на исходе. Когда он кончится, нам нечего будет есть.
— Это уже мои проблемы, а никак не ваши, миз Хавкен. Дважды я одной и той же ошибки не сделаю. На сей раз все будет по правилам. А правила гласят, что мы должны оставаться на месте до тех пор, пока не получим приказа сбросить кольцо. А когда это случится — если случится! — мы обязаны рискнуть и прыгнуть в нексус. Так что на планету не отправится никто.
— Но ведь удерживать здесь например меня вы просто не имеете права. Я прилетела сюда на шаттле. И он мой.
— Это собственность МеТраКора. Во всяком случае так на нем написано.
— Был, до того, как его захватили каньцы. И до того, как Барб Истман и я снова отбили его у них. Так что он наш. Это наш трофей!
— Барб Истман — метракоровец. Служащий. И шаттл конфискован. Мне очень жаль.
— Ничего вам не жаль. Ни капельки.
«Я больше никогда не увижу Хайдена, — вдруг поняла она. — Интересно, почему его не оказалось здесь, хотя я была так в этом уверена? Каким же пси-талантом я обладаю? Что, если талант не так уж и велик, а я все равно упрямо руководствуюсь исключительно подсознательными импульсами? Может я просто склонна к неоправданному риску?»
Она вдруг ощутила в груди ужасную пустоту. Темную бездну, которая мучала ее каждый вечер с того момента, когда ложилась спать, и до того как проваливалась в сон, бездну, ввергшую бы ее в полную панику, дай она ей волю.
При мысли о том, что Хайден лежит мертвым где-нибудь на каменистом шарике Осуми и над его могилой нет даже надгробного голоизображения, ей чуть не стало плохо. Она постаралась поскорее отогнать ужасную картину, и принялась думать о тех жертвах, на которые пошла ради него, и что нужно сделать так, чтобы эти жертвы не оказались напрасными.
Их побег на Форт-Бейкер оказался предприятием более чем непростым. Сам план разработал Барб Истман, удивительно успешно выведя их группу из города по подземным канализационным туннелям. Всего их было шестеро: сама Аркали, Истман, Боско Шадболт и еще трое метракоровцев, которых ей удалось подбить на бегство, причем один из них — Илдрен Янски — умел пилотировать шаттл.
Они набросились на охрану шаттла, наделали много шуму и земля обагрилась кровью. Вскоре выяснилось, что один из двигателей не работает. В напряженном молчании с телами двум убитых ими каньских часовых в проходе и зная, что над их головами нависла угроза смертной казни, их «пилот» сообщил им самое страшное.
— Нам не преодолеть притяжения планеты, Барб.
— Перестань болтать чепуху!
— А ты сам подумай. Корень квадратный из величины силы притяжения в одну целую и три десятых «же» умноженный на массу и радиус. Вот тебе и волшебное число — пять целых и одна сотая мили в секунду. А с одним неработающим двигателем максимум на что мы можем рассчитывать — четыре и девяносто две. У нас просто не хватит мощности, чтобы развить необходимую для выхода на орбиту скорость.
— Но ведь не хватает такой малости!
— Какого черта, приятель! Пойми, это конец! Нам не хватает мощности и все тут! А ты что — собираешься остаток пути до орбиты пройти пешком?
— Слушай, Янски, а ты не забыл, что мы находимся на пятидесятом градусе северной широты?
— Ну и что?
— А то, дурья твоя башка, что в любой точке экватора Осуми центробежная сила гораздо больше. Стартуй с экватора, и ты как камень из пращи вылетишь со скоростью на три десятых больше собственной. Здесь же мы имеем лишь косинус пятидесяти: ну, скажем, менее ста девяноста трех тысячных. Большая разница. Даже, насколько я понимаю, существенная.
Они сошлись на том, что нужно или ремонтировать двигатель или как-то доставить шаттл к экватору и стартовать оттуда с дополнительным ускорением, необходимым, чтобы добраться до Форт-Бейкера.
Истман решил так: они угонят шаттл с космодрома, и будут укрываться вместе с ним в одной из многочисленных «известняковых» пещер в районе Синдзю Хораана до тех пор, пока не утихнет шум, поднявшийся в связи с их побегом. А затем двинутся в трехтысячемильное путешествие к экватору.
В ту самую первую ночь она сидела на грязном закрылке шаттла и разглядывала огромную, освещенную лишь неярким светом из кабины шаттла, пещеру. Ее удивляло откуда на планете вроде Осуми, подвергшейся терраформированию всего около сотни лет назад могут взяться известняковые породы. Но Барб Истман объяснил ей, что вся эта система пещер представляет собой «фальшиво-известняковое» сооружение: все это результат заранее спланированной работы строительных роботов. Все — от общей схемы расположения до сталактитов было сооружено искусственно, а потом на протяжении восьмидесяти лет омывалось насыщенной минералами водой, чтобы на всех поверхностях образовался настоящий слой известковых отложений толщиной в несколько миллиметров. Результаты этого воздействия практически невозможно было отличить от природных процессов, происходящих на протяжении миллионов лет. Кое-где создатели едва ли не превзошли себя, создав в толще искусственного известняка даже отпечатки скелетов древних морских животных, имитирующие ископаемое наследие древнего мелководного океана.
— Отличить практически невозможно, — сообщил он с затаенной гордостью в голосе. — Даже ученый-геолог с микроскопом ни за что не определит, что это подделка.
Один из их спутников фыркнул:
— Чушь собачья. Ты только послушай какое здесь эхо, дружище. Аааа — ууу!
Тут Барб, неожиданно придя в ярость, схватил его за отвороты куртки и повалил на землю, угрожающе шепча:
