Повышение по службе - Александр Николаевич Громов
– Ума, – буркнул Василий.
– О! – просиял Рудра и даже всплеснул руками. – Потрясающе! Редкий случай. Но зачем вам избыток ума, коль скоро вы ощущаете его нехватку? Ведь это по минимуму означает, что вы уже не дурак. А о том, что во многой мудрости много печали, вы, надеюсь, слышали?.. Гм, ну если вам так хочется, я, пожалуй, смогу пойти вам навстречу, но только не вдруг. Или вы куда-то торопитесь?
Василий сам не знал, торопится ли он теперь и куда. На всякий случай он пожал плечами.
– Вы получите шанс стать богом, – без обиняков заявил Рудра, по-видимому, воспринявший жест Василия как надо. – Бог, как вы понимаете, теоретически бессмертен. Он также мудрее большинства людей, поскольку имеет время подучиться на своих и чужих ошибках. Мне нужно только ваше согласие. Прошу внимания: речь идет не о вашем согласии стать богом, а только лишь о согласии получить шанс сделать это. Ничего еще не решено, так что потом не жалуйтесь. Не трудитесь задавать вопрос, почему я предлагаю шанс именно вам. Возможно, это просто мой каприз, но лучше считайте, что я нашел вас подходящим кандидатом на данную роль. Подходящим, но, заметьте, не единственным! Если вы не подойдете, я обязуюсь вернуть вас в исходное состояние, то есть поместить в эту же пространственно-временную точку с подчищенной памятью, и делайте с собой что хотите. Годится?
Василий наморщил лоб.
– А можно не стирать память? – спросил он, и в его голосе впервые за весь разговор проявились робкие нотки.
– Можно, можно, – засмеялся Рудра. – Так и быть: если до этого дойдет – я спрошу вас, стирать или не стирать. Неужели вы думаете, что я боюсь огласки информации обо мне? Кричите хоть на каждом углу, никто не поверит. Рудра! Рудра! Да кто он такой? Три четверти людей о нем вообще ничего не слыхали, прочие же решат, что еще у одного психа окончательно съехала крыша. Все боятся когнитивного диссонанса, а что до вас лично, то вы в качестве отвергнутого претендента будете мне уже совсем не интересны, и какое мне дело до ваших душевных терзаний? Хоть самозажарьтесь на газовой плите, хоть сами себя посадите на кол, мне безразлично. Ежедневно сколько-то людей погибает не менее мучительным образом, так почему же меня должна волновать именно ваша судьба? Быть может, вы сами будете умолять меня стереть ту часть вашей памяти, которая касается упущенного вами шанса, откуда мне знать? Я ведь бог простой, не всеведущий. Хотя на вашем месте я бы не слишком держался за лишние воспоминания, потому что вы, насколько я понял, уже и без меня раздумали самоубиться. Ну и останетесь целы, будете жить-поживать, как все прочие люди, и добра, естественно, наживать… Ну что, согласны?
Василий молчал, морща лоб. Великая путаница царила в его голове.
– Подвох ищете? – совсем развеселился Рудра. – Ну-ну, валяйте. Не стану уверять вас, что его нет, все равно ведь не поверите. Просто приведу понятную вам аналогию: что теряет абитуриент, не прошедший по конкурсу? Ничего он не теряет – он просто ничего не приобретает. А если стереть ему память о неудачной попытке, то он даже не огорчится… Итак?..
– Согласен, – сказал Василий. – А когда…
– Первое испытание? Прямо сейчас. Через сорок пять секунд из-под моста покажется нос баржи. Где – вы знаете. Вы прыгнете с моста на баржу именно так, как хотели – плашмя. Задание понятно?
– Да… – вымолвил Василий, чувствуя, как внезапно побежали мурашки по коже. – Но… зачем?
– Для проверки силы вашего желания стать богом, – сурово молвил Рудра. – Вы ведь не думаете, что мне нужны нерешительные кандидаты, сами не знающие, чего им хочется? Нет, не думаете?.. Тогда делайте, что вам говорят.
В голове Василия бушевал шторм баллов на двенадцать. Перестаньте уговаривать самоубийцу отменить свое решение или хотя бы повременить с его исполнением, заявите ему, что он не просто имеет право, а именно обязан добровольно перейти в мир иной, – и ему неудержимо захочется жить. Кто он, этот тип, назвавший себя Рудрой, – действительно бог, что бы ни подразумевалось под этим словом, или просто развлекающийся гипнотизер? Но даже если он бог, то чем закончится падение на баржу?..
Неужели тем, чем оно должно закончиться по законам физики?
И неужели тот, древнеиндийский Рудра предпочитает теперь убивать не черными стрелами, а вульгарным обманом?
Очень хотелось выругаться, плюнуть и уйти. Да, потом будет стыдно. Удастся ли когда-нибудь забыть этот стыд?
Очень вряд ли.
Хорошо, что Василий не видел себя в этот момент. Расширенные глаза безумца и деревянные непослушные ноги. На деревянных ногах он удалился шагов на тридцать в указанном Рудрой направлении и глянул вниз. Долго ждать не пришлось – из-под моста сейчас же показался черный мятый нос идущей порожняком баржи – широкий, как шоссе, и тупой, как сама идея прыгнуть вниз. Он выползал, как кит, как чудовищный Моби Дик, надменный, безобразный и равнодушный ко всякой мелюзге, и грубые сварные швы походили на боевые шрамы старого кашалота.
Со второй попытки Василий перебрался через перила. Ох, как не хватало руки, могучей руки, чтобы взяла за шиворот и властно толкнула вниз! Секунда… еще одна… и еще…
Нос баржи ушел далеко вперед. Как ни длинна была посудина, а всему есть предел, и Василий почувствовал, что скоро под ним появится рубка, если баржа самоходная, или буксир-толкач, если простая. Не выдержал – оглянулся на Рудру. Тот стоял у перил и улыбался – кажется, насмешливо.
– Ну и хрен с ним, – прошептал Василий. – Плевать. Решил – сделаю. Хрен с ними со всеми…
Кого он имел в виду под «всеми», он и сам не смог бы объяснить в данный момент.
А в следующий – выпустил перила и, оттолкнувшись от них тощим задом, рывком наклонился над пустотой. Ощутив начало падения, дернулся было вновь вцепиться в ускользающую опору, но каким-то чудом поборол малодушие. Не закричал, хоть и было нестерпимо жутко. Просто падал плашмя, как и собирался, и наблюдал расширенными зрачками стремительное приближение грязной палубы.
Две секунды свободного полета – это очень немного.
Для самоубийцы, впрочем, более чем достаточно.
Для бога, как оказалось, тоже. Неудержимое падение
