Аластер Рейнольдс - Город бездны
— А какое это имеет значение, черт подери?
— Огромное, — боюсь, в моих устах это прозвучало как юмор висельника. — Представьте себе нить. Она свисает с орбиты и натягивается собственным весом.
— Я думаю об этом, поверьте.
— Хорошо. Теперь представьте, что нить перерезали посредине. Та часть, которая находится выше, все еще свисает с орбитальной «втулки», а нижняя часть немедленно начнет падать на землю.
— Значит, мы в полной безопасности? — северянин заметно оживился. — Ведь мы наверняка выше разрыва, — он посмотрел вверх. — Отсюда и до самого орбитального терминала спираль цела. Это означает, что мы продолжаем подниматься. И мы доберемся, слава Богу.
— Я бы повременил благодарить Господа.
Он взглянул на меня с кислой миной, словно мое глупое замечание нарушало некую салонную игру.
— О чем вы?
— О нашей безопасности. Если вы разрежете натянутую веревку, ее концы отпружинят в разные стороны.
— О да, — он посмотрел на меня с угрозой, словно я возражал ему назло. — Я понимаю. Но это, очевидно, не относится к нам, поскольку ничего не случилось.
— Пока не случилось. Я не говорил, что натяжение ослабнет немедленно и сразу по всей спирали. Даже если нить перебита прямо под нами, упругая волна доберется сюда через некоторое время.
— Сколько у нас времени? — теперь в его голосе слышался страх.
Точного ответа у меня не было.
— Не знаю. Скорость звука в структурированном алмазе примерно такая же, как в настоящем, — около пятнадцати километров в секунду. Если разрыв произошел в трех тысячах километров под нами, вначале нас ударит звуковая волна — примерно… секунд через двести после вспышки. Упругая волна движется медленнее… но она все же нас догонит — прежде, чем мы достигнем вершины.
Мой расчет оказался точным. Поскольку звуковой импульс последовал сразу за моими словами: резкий, внезапный удар, как будто подъемник подскочил на ухабе на скорости две тысячи километров в час.
— Но нам ничего не угрожает? — его жена была на волосок от истерики. — Если разрыв действительно под нами… О Боже, надо было записываться чаще.
Муж посмотрел на нее с усмешкой.
— Ведь ты сама сказала мне, что полеты в клинику для сканирования слишком дороги, чтобы ввести их в постоянную практику, дорогая.
— Тебе не следовало понимать это буквально.
Я повысил голос, заглушая перепалку.
— Боюсь, нам действительно грозят серьезные неприятности. Если волна пройдет строго вдоль нити, у нас есть шанс уцелеть. Но если спираль начнет делать захлесты, как плеть…
— Ты кто, черт тебя побери? — осведомился северянин, — инженер, что ли?
— Нет, я специалист несколько иного рода.
На лестнице снова послышались шаги, и появились остальные пассажиры. Похоже, толчок убедил их, что случилось нечто серьезное.
— Что происходит? — спросил один из южан, грузный мужчина, на фут возвышающийся над остальными.
— Мы летим по перебитой спирали, — ответил я. — Если не ошибаюсь, в подъемнике есть скафандры? Предлагаю влезть в них как можно быстрее.
Мужчина посмотрел на меня как на сумасшедшего.
— Ведь мы продолжаем подниматься! Мне плевать, что там происходит внизу — у нас все в порядке. Эта штука рассчитана на то, что мы можем вляпаться.
— Согласен, — ответил я. — Но не столь глубоко.
К этому времени прибыл и слуга, подвешенный к своему потолочному рельсу. Я попросил его проводить нас туда, где хранились скафандры. По большому счету, он должен был сделать это сам, но ситуация оказалась слишком нестандартной, чтобы он увидел в ней опасность для жизни своих двуногих подопечных. Интересно, дошла ли до орбитальной станции новость о том, что спираль перебита? Почти наверняка дошла — и почти наверняка сделать что-либо с подъемниками на спирали было невозможно.
И все же нам повезло больше, чем тем, кто оказался в нижней части спирали, отсеченной. Я представил себе тысячекилометровый отрезок ниже обрыва. Потребуется несколько минут, чтобы верхушка спирали обрушилась на планету — пока еще она продолжала висеть как заколдованная, словно в трюке с веревкой. Но все равно она будет падать, и нет в мире силы, способной остановить ее падение. Миллионы тонн спирали врежутся в атмосферу, отягощенные подъемниками, некоторые из которых заполнены пассажирами. Это будет медленная и весьма жуткая смерть.
Кто мог это сделать?
Слишком самонадеянно было бы полагать, что это не имеет отношения к моему путешествию. Рейвич перехитрил нас в Нуэва-Вальпараисо, и, не случись обстрела, я все еще пытался бы смириться с фактом смерти Дитерлинга. Трудно представить, что к взрыву причастен Васкес — Красная Рука, хотя я так и не вычеркнул его из списка подозреваемых в убийстве моего друга. Васкесу не хватило бы воображения, чтобы придумать подобное, — не говоря уже о средствах. К тому же идеологическая обработка со стороны сектантов не позволит ему даже подумать о том, чтобы нанести какой-либо ущерб мосту. Но кто-то все же пытается убить меня. Возможно, они подложили бомбу на борт одного из подъемников, следующих за нами, в расчете на то, я нахожусь в нем или в одном из тех, что окажутся ниже. А может, они выпустили ракету и ошиблись в расчетах. Технически Рейвич мог организовать подобное, у него были весьма влиятельные друзья. Но у меня в голове не укладывалось, что он способен на такое — мимоходом угробить несколько сотен невинных только за тем, чтобы обеспечить смерть одного человека.
Но человеку свойственно учиться.
Мы последовали за слугой к отсекам, в каждом из которых был заключен вакуумный скафандр. Ума не приложу, где они раскопали эти раритеты: в скафандр приходилось с усилием втискиваться, вместо того чтобы просто позволить ему «облепить» себя. Все они оказались мне малы примерно на размер, но я облачился довольно быстро — с легкостью человека, который привык носить броню. Я позаботился о том, чтобы заводной пистолет перекочевал в один из многочисленных вспомогательных карманов, предназначенных для сигнальных ракет.
Пистолета никто не заметил.
— Это не обязательно! — вспылил аристократ-южанин. — Нам ни к чему надевать эти проклятые…
— Послушайте, — сказал я. — Когда налетит волна компрессии — а это может случиться в любую секунду, — нас шарахнет так, что у вас не останется ни одной целой косточки. Вот почему вам необходимо надеть скафандр. Это может вас спасти.
Но может и не спасти, добавил я мысленно.
Пассажиры возились со скафандрами, проявляя различную степень ловкости. Я устремился на помощь, и через минуту-другую они были готовы, не считая великана, который продолжал сокрушаться по поводу размеров скафандра, словно у него была масса времени. Более того, он начал перебирать костюмы и рассуждать по поводу их размеров.
— У нас нет времени. Хотя бы загерметизируйтесь, а потом будете беспокоиться о синяках и царапинах.
Я представил себе безумное цунами, которое несется нам навстречу, пожирая километры. Сейчас волна уже миновала нижние подъемники. Интересно, хватит ли ей силы сбросить их?
Я все еще размышлял, когда волна обрушилась на нас.
Это оказалось куда хуже, чем я предполагал. Подъемник дернулся в сторону, и нас ударило о внутреннюю стену. Кто-то завопил — похоже, получив перелом, — но почти тут же нас швырнуло в противоположном направлении, на прозрачный купол смотрового окна. Слуга, сорвавшись с потолочного рельса, пролетел мимо нас, и его твердый стальной корпус кинжалом ударился в стекло. Оно тут же покрылось паутиной белых линий, но уцелело. Сила тяготения ослабела, когда подъемник замедлил движение по спирали; какой-то элемент его индукционного мотора был поврежден ударом.
Голова аристократа-южанина разлетелась вдребезги, словно перезревший плод, и превратилась в мерзкое красное месиво. Толчки становились все слабее, но его тело еще вяло перекатывалось по каюте. Кто-то снова вскрикнул. В той или иной мере досталось каждому. Возможно, и мне, но адреналин напрочь заблокировал болевые ощущения.
Компрессионная волна миновала. Я знал, что в какой-то момент она достигнет конца нити и снова пойдет вниз, но на это потребуется несколько часов, и волна уже не будет такой мощной, поскольку растратит энергию.
Есть шанс, что нас это не коснется.
Затем я вспомнил о подъемниках, находящихся под нами. Они тоже должны потерять скорость — а может быть, их вообще сбросило. Может быть, сработали автоматические системы безопасности, но сказать наверняка было трудно. И если нижняя кабина все еще поднимается с прежней скоростью, она вот-вот врежется в нас.
Я сделал паузу и заговорил, поднимая голос над стонами раненых:
— Прошу прощения. Но я только что подумал о…
На объяснения не было времени. Они просто должны были последовать за мной — или пенять на себя, оставшись в подъемнике. Попасть в аварийный шлюз подъемника нам не успеть; потребуется не меньше минуты, чтобы пройти цикл всем семерым — теперь уже шестерым. Вдобавок, чем дальше мы окажемся от моста, тем больше у нас шансов уцелеть, когда подъемники столкнутся.
