Иэн Бэнкс - Игрок

Иэн М. Бэнкс

ИГРОК

Посвящается Джеймсу С. Брауну, который однажды сказал: «Азшашошз»

1

ПЛИТА КУЛЬТУРЫ

Это история человека, который уехал далеко и надолго только для того, чтобы сыграть игру. Этот человек — игрок, которого зовут Гурдже. История эта начинается со сражения, которое на самом деле не сражение, и заканчивается игрой, которая на самом деле не игра.

Кто я такой? Об этом скажу позже.

Вот как начинается эта история.

Каждый его шаг поднимал клубы пыли. Он брел по пустыне, следуя за фигурой в скафандре. Автомат покоился в его руке. Они уже почти пришли — шум далекого прибоя прогрохотал в звуковом поле шлема. Они приближались к высокой дюне, с которой должен был открыться вид на берег. Ему как-то удалось; он этого не ждал.

Снаружи было ярко, жарко и сухо, но внутри костюма он был защищен от солнца и горячего воздуха; здесь ему было уютно и прохладно. Щиток шлема потемнел по краю — в это место пришелся удар, и правая нога, тоже поврежденная, плохо сгибалась, отчего он прихрамывал, — но в остальном, считай, ему повезло. В последний раз на них нападали за километр до этого, а теперь они практически вне радиуса действия ракет.

Из-за ближайшей гряды появилось звено ракет — сверкающая дуга. Он увидел их с опозданием — поврежденный щиток давал о себе знать. Он думал, что ракеты уже открыли огонь, но то были всего лишь солнечные блики на их изящных корпусах. Звено двигалось, то ныряя вниз, то уходя в сторону, как стая птиц.

Когда они в самом деле открыли огонь, об этом известил мигающий красный свет. Он поднял автомат, чтобы ответить на огонь; его товарищи по группе, все в скафандрах, уже начали стрелять. Кто-то упал в пыль пустыни, другие опустились на одно колено. Стоял только он один.

Ракеты снова совершили маневр, развернувшись все разом, а потом разделились и полетели в разных направлениях. Фонтанчики пыли поднялись вокруг его ног, когда разрывы приблизились. Он попытался прицелиться в одну из малых машин, но они двигались с пугающей скоростью, а автомат в его руках стал каким-то большим и неудобным. В его скафандре отдавались далекие звуки стрельбы и крики; внутри шлема вспыхнули огоньки, сообщая о повреждениях. Скафандр тряхнуло, и правая нога внезапно онемела.

— Просыпайся, Гурдже! — рассмеялась Йей рядом с ним.

Она развернулась на одном колене, когда две из малых ракет, почувствовав самое слабое место, изменили курс и направились в их сторону. Гурдже видел, как приближаются машины, но автомат, бешено стрекочущий в его руках, казалось, всегда был нацелен в место, уже покинутое ракетами. Две машины метнулись в пространство между ним и Йей, одна вспыхнула и разлетелась; Йей издала победный крик. Вторая ракета вклинилась между ними, и Йей замахнулась ногой, пытаясь пнуть машину. Гурдже неуклюже повернулся, чтобы выстрелить в ракету, и случайно обдал огнем скафандр Йей. Послышался ее крик, потом проклятия. Йей пошатнулась, но сумела развернуть автомат; вторая ракета снова обратилась к ним, и вокруг нее поднялись фонтанчики пыли, ее красные импульсы осветили его скафандр, и щиток у него перед глазами потемнел. Он почувствовал немоту во всем теле, начиная от шеи, и рухнул на землю.

— Ты убит, — сказал ему ломкий тихий голос.

Он лежал на невидимом ложе пустыни, слышал далекие приглушенные шумы, ощущал вибрации земли. Он слышал, как бьется его сердце, слышал собственное учащенное дыхание. Он попытался задержать его и замедлить биение сердца, но был парализован, заточен, не владел своим телом.

Засвербило в носу, но почесать его было невозможно. «Что я здесь делаю?» — спросил он себя.

Ощущения вернулись. Рядом разговаривали люди, а он смотрел через щиток на плоскую пыль пустыни в сантиметре от его носа. Прежде чем он успел шевельнуться, кто-то потащил его за руку.

Он отстегнул шлем. Йей Меристину, тоже без шлема, стояла, глядя на него и качая головой. Руки она прижала к губам, автомат висел на ремне, пристегнутом к запястью.

— Ты был ужасен, — сказала она, хотя и не без теплоты.

У нее было лицо красивого ребенка, но голос, неторопливый и низкий, звучал умудренно и шаловливо, язвительно.

Остальные сидели вокруг на камнях и в пыли, разговаривали. Несколько человек возвращались в помещение клуба. Йей подобрала автомат Гурдже и протянула ему. Он почесал нос, потом покачал головой, отказываясь брать оружие.

— Йей, — сказал он, — это детские игрушки.

Она помедлила, закинула свой автомат за спину и пожала плечами (дула обоих автоматов сверкнули на миг под лучом солнца, напомнив ему стремительную шеренгу ракет; голова у него закружилась, но лишь на мгновение).

— Ну как? — спросила она. — И ничуть не скучно. Ты говорил, что тебе скучно, и я подумала, тебе понравится такая перестрелка.

Он отряхнулся и побрел к раздевалке. Йей пошла рядом. Мимо пронеслись роботы-сборщики в поисках частей разбитых машин.

— Это ребячество, Йей. Зачем разбазаривать время на всякие глупости?

Они остановились на верхушке дюны. До невысокого клубного дома оставалась сотня метров золотого песка и снежно-белых бурунов. Море сверкало под высоко стоящим солнцем.

— Не будь таким надутым, — сказала Йей.

Ее короткие каштановые волосы полоскались на том же ветру, который сдувал верхушки с падающих волн и посылал назад в море уже брызги. Она наклонилась там, где обломки искалеченной ракеты наполовину зарылись в дюну, выскребла их оттуда, покрутила в руках.

— А мне нравится. Я не против тех игр, что по вкусу тебе, но… мне и эта нравится. — Вид у нее вдруг стал недоумевающим. — Это — игра. Неужели ты не получаешь никакого удовольствия от таких вещей?

— Нет. И тебе тоже скоро все это надоест.

Йей беспечно пожала плечами:

— Ну, вот тогда и встретимся.

Девушка сунула ему в руки обломки машины. Он принялся разглядывать их, а тем временем в сторону полигона прошли мимо несколько молодых людей.

— Мистер Гурдже?

Один юноша остановился, вопросительно глядя на игрока. По лицу того пробежала тень недовольства, но тут же сменилась заинтересованной терпимостью, — Йей уже видела это в подобных случаях.

— Жерно Морат Гурдже? — по-прежнему неуверенно сказал молодой человек.

— Виноват.

Гурдже обаятельно улыбнулся и (Йей это увидела) чуть распрямил плечи, немного подтянулся.

Лицо юноши засияло. Он коротко мотнул головой, сделав церемонный поклон. Гурдже и Йей обменялись взглядами.

— Для меня большая честь видеть вас, мистер Гурдже, — сказал молодой человек, широко улыбаясь. — Меня зовут Шуро… Я… — Он рассмеялся. — Я слежу за всеми вашими играми. Я собрал все ваши теоретические работы…

Гурдже кивнул:

— Удивительная целеустремленность.

— Ну что вы. Я почту за честь, если в любое время, когда вы будете здесь, вы сыграете со мной в… да во что угодно. Любимая моя игра, пожалуй, деплой. Я даже даю фору в три очка, но…

— Тогда как мое слабое место, к сожалению, — нехватка времени, — сказал Гурдже. — Но конечно же, если такая возможность представится, я буду рад сыграть с вами. — Он едва заметно кивнул головой молодому человеку. — Рад был познакомиться.

Молодой человек вспыхнул и, улыбаясь, шагнул назад.

— Нет, это я был рад, мистер Гурдже… Всего доброго… всего доброго.

С неловкой улыбкой он развернулся и поспешил догонять своих.

Йей смотрела ему вслед.

— Неужели тебе нравится вся эта ерунда, Гурдже? — усмехнулась она.

— Ничуть, — решительно возразил он. — Мне это действует на нервы.

Йей смотрела вслед молодому человеку, бредущему по песку. Она смерила его взглядом с ног до головы и вздохнула.

— Ну а как насчет тебя? — Гурдже с отвращением посмотрел на обломки ракеты в ее руках. — Тебе нравится все это… разрушение?

— Никакое это не разрушение, — растягивая слова, сказала Йей. — Ракеты демонтируются взрывным способом, а не разрушаются. За полчаса, если хочешь, я тебе соберу из этих деталек новую.

— Значит, все это обман.

— А что не обман?

— Интеллектуальные достижения. Тренировка мастерства. Человеческие чувства.

Йей иронически скривила губы:

— Вижу, нам придется пройти немалый путь, прежде чем мы научимся понимать друг друга, Гурдже.

— Тогда давай я тебе помогу.

— Стать твоей протеже?

— Да.

Йей отвернулась в ту сторону, где волны накатывали на золотой берег, потом снова посмотрела на него. Подул ветер, нагоняя на берег прибой; она медленно завела руку за голову и набросила шлем, со щелчком вставший на место. Гурдже оставалось только взирать на собственное отражение в ее щитке. Он провел рукой по своим черным курчавым волосам.