Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 19

Миры Пола Андерсона. Том 19

ДОЛГАЯ НОЧЬ. НОВАЯ АМЕРИКА

От издательства

Девятнадцатый том собрания сочинений Пола Андерсона составили два сборника рассказов — «Долгая Ночь» и «Рустам».

Первый из них завершает цикл произведений о Технической цивилизации, в который входят и многотомные циклы о Торговотехнической Лиге и Терранской Империи. Писатель переносит нас во времена, когда Империя миллионов звезд давно рухнула под собственным весом, хотя и сумела увлечь за собой своего давнего противника, Мерсейский Ройдхунат. На галактических просторах царит анархия и хаос, и только окраинные миры, менее других пострадавшие от катастрофы, постепенно налаживают связи между планетами.

Но связи эти хрупки, а первые контакты после долгого отчуждения подчас становятся очень болезненными. Чужие, враждебные миры меняют саму природу человека — подчас безобидно, а подчас страшно. Миры вынужденного людоедства, как в удостоенном премии «Хьюго» «Возмездии Эвелит», или периодического безумия, как в «Ночном Лике», — еще не самые страшные из тех, которые может измыслить воображение. И только упорная уверенность автора в конечной победе человеческого духа скрашивает эти мрачные картины, напоминая, что вслед за Долгой Ночью все же наступит рассвет.

А второй цикл рассказов с Технической цивилизацией впрямую не связан, хотя по своему идейному содержанию отчасти сходен с рассказами о Николасе Ван Рийне. Публиковавшиеся в оригинале двумя сборниками — «Орбита неограничена» и «Новая Америка» — рассказы повествуют о колонизации планеты Рустам в системе эпсилона Эридана эмигрантами-диссидентами, изгнанными тоталитарным всеземным правительством. Трудно не усмотреть здесь аналогии с заселением Америки — бежавшие от тирании свободолюбивые колонисты осваивают негостеприимную землю. Несомненно, в этих рассказах Андерсон хотел описать утопию, соответствующую его политическим взглядам.

Писатель является убежденным либертарианцем. Но утопии не получилось. Слишком ясно автор демонстрирует проблемы «свободного» общества — не только созданные суровой природой Рустама, в плотной атмосфере которого большинство людей способно дышать лишь на небольшом высокогорном плато Новой Америки, но и обусловленные природой самой свободы. Борцы с тиранией очень легко становятся тиранами — и вот уже раздаются голоса, призывающие не пускать на планету новых колонистов, чужаков, инородцев, дармоедов…

Но и здесь автор находит выход. Этика смыкается со здравым смыслом. В конечном итоге бессердечие губительно. Можно запретить иммиграцию, закрыть границы и отгородиться железным занавесом — но это означает застой, отсутствие новых идей, загнивание, гибель. Свобода не может быть «для избранных». И немного символично, что убеждает в этом рустамцев Дэниел Коффин, первый человек, поселившийся в Низинах.

Долгая Ночь

Рухнула Терранская Империя. Одинокие миры, разбросанные по бескрайним просторам известного космоса, каждый по-своему выкарабкиваются из варварства. На Галактику опустилась долгая, долгая ночь…

Новая Америка

От тоталитарного всеземного правительства бегут в поисках свободы колонисты. Но далекая планета Рустам оказывается на свой лад не менее жестокой. Лишь немногим открыты все ее просторы, остальные же обречены вечно ютиться на высокогорном плато Новой Америки.

ДОЛГАЯ НОЧЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Первоначально данная книга была небольшой повестью и называлась «Год и один день». Когда я переработал и дополнил ее для отдельного издания, тогдашний редактор навязал мне нелепое заглавие «Пусть астронавты будут бдительны!» Приношу благодарность Джиму Бэну, моему нынешнему редактору, за то, что счел читателей не такими примитивными существами, какими они ранее считались. Со своей стороны не могу не признать, что он, по всей вероятности, правильно решил, что прежнее название чересчур тяжеловесно; отсюда появление нового названия.

В остальном содержание повести осталось неизменным. Ее сюжет вполне самостоятелен, и для его понимания не требуются ссылки на какие-либо созданные мною ранее произведения, однако читателю будет, возможно, интересно узнать, что предлагаемая книга входит в цикл «История будущего» наряду с книгами о Торгово-технической Лиге и Терранской Империи. Николас Ван Рийн, Дэвид Фолкейн, Кристофер Холм, Доминик Флэндри и некоторые другие персонажи для ее героев — люди из далекого прошлого. Империя уже распалась, и на крохотный участок Галактики, ранее исследованный и заселенный людьми, опустилась Долгая Ночь. Подобно бриттам римского происхождения после ухода последнего легиона, живущие на задворках цивилизации люди не имеют никакого представления о том, что происходит в ее бывшем центре. У них есть физическая возможность отправиться туда и разузнать все самим, но им не до того: они заняты борьбой за выживание. Кроме того, они, сами того не осознавая, закладывают основы нового общества.

Я лично не убежден, что история должна обязательно повторяться с такой точностью, но и не берусь отрицать подобную возможность. Об этом не известно никому. Учитывая уровень наших знаний, нельзя также поручиться за точность сделанных мною в ходе повествования предположений относительно генетических и психобиологических процессов эволюции человека. Перед вами просто вымышленная история, которая, надеюсь, вам понравится.

НОЧНОЙ ЛИК

«Кетцаль» покинул орбиту и развернулся в сторону планеты лишь после того, как получил «добро» от разведывательного бота, посланного вперед, чтобы подготовить посадку корабля. Тем не менее, как и полагалось в таком малоизученном районе, звездолет снижался медленно и осторожно. Мигель Тольтека рассчитывал, что в его распоряжении будет два свободных часа для того, чтобы полюбоваться открывающейся внизу панорамой планеты.

Не будучи в полном смысле этого слова сибаритом, Тольтека тем не менее любил расслабиться со вкусом. Прежде всего он зажег на двери каюты табличку «Не входить», чтобы какой-нибудь приятель не заскочил скоротать время. Затем он поставил на магнитофон вторую симфонию Кастеллани ре минор с низкочастотными эффектами, приготовил себе коктейль из рома с конхорой, трансформировал койку в шезлонг и уселся, положив свободную руку на верньеры наружной камеры. Черноту экрана заполнили зимние, немигающие звезды. Тольтека повертел ручку по часовой стрелке, и в поле зрения объектива появился Гвидион — крохотный голубой диск на черном фоне; такой ослепительной голубизны он не видел никогда в жизни.

В дверь позвонили.

— Эй, — раздраженно бросил Тольтека в переговорное устройство, — вы что там, читать не умеете?

— Виноват, — ответил голос Ворона, — мне казалось, вы начальник экспедиции.

Тольтека выругался, трансформировал шезлонг в кресло и шагнул к двери. Ощутив на мгновение небольшую перегрузку, он понял, что «Кетцаль» неожиданно стал набирать скорость. Это, несомненно, чтобы уклониться от метеоритного потока, отметил почти машинально его натренированный мозг инженера. Здесь, в этой сравнительно недавно образовавшейся планетной системе метеориты должны встречаться чаще, нежели в районе Нуэвамерики… впрочем, псевдогравитационное поле держит на совесть. Звездолет — прибор точный.

Тольтека открыл дверь.

— Слушаю вас, военачальник. — Он произнес наследственный титул Ворона небрежной скороговоркой, что звучало почти оскорбительно. — Какое у вас неотложное дело?

На мгновение Ворон задержался на пороге, внимательно оглядывая собеседника. Тольтека был еще молод, среднего роста, плечи широкие, литые, лицо худощавое, с резкими чертами, взгляд обращен прямо перед собой. Темно-каштановые волосы начальника экспедиции были, по обычаю его народа, гладко зачесаны назад и заплетены в короткую косицу. Как бы ни кичились Объединенные Республики Нуэвамерики своей недавно обретенной демократией, в Тольтеке чувствовалась порода — он происходил из древнего рода инженеров. На нем была форменная одежда астрографической компании «Арго», представлявшая собой по существу упрощенный, но хорошо смотревшийся вариант повседневного национального костюма нуэвамериканцев: синий китель, серые панталоны до колен, белые чулки и никаких знаков различия.

Ворон переступил порог и закрыл за собой дверь.

— Случайно, — сказал он, как всегда, невозмутимо, резкие нотки исчезли, — один из моих солдат услышал, как кое-кто из ваших кидает жребий, кому из них сойти на планету первым после вас и капитана корабля.

— Ну и что тут страшного? — саркастически спросил Тольтека. — Вы что, считаете, мы должны установить какую-то строгую очередность?