Василий Горъ - Бездарь. Пять шансов из тысячи
Ну да, фотографировали мы чуть ли не все, что видели. Фролова старалась запечатлеть особо понравившиеся дома, сады или зверушек, надеясь когда-нибудь показать все это отцу и подружкам. Я, как личность более приземленная, щелкал некоторые ограды, деревья, которые можно было бы использовать для скрытного проникновения в поместья, хозяйственные пристройки, облегчающие доступ к окнам 2–3 этажей, удачно расположенные уличные светильники и т. д. Да, не просто так. А чтобы иметь возможность в свободное время досконально проанализировать техническую составляющую местных систем безопасности и сделать далеко идущие выводы. По поводу магической составляющей систем охраны я не задурялся. Совсем. Так как знал, что в этой области могу рассчитывать на помощь специально обученных людей.
В точном соответствии с пословицей «чем дальше в лес, тем толще партизаны», по мере приближения к дворцу лин-Арраса ап-Биертена Белый Город постепенно менялся. Приусадебные участки становились все меньше и меньше, пока не исчезли совсем. Отдельно стоящие особняки превратились в дома и начали тесниться друг к другу. А кое-где появились заведения общепита и универмаги. Слава местным богам, до хрущевок, макдаков и забегаловок типа «все по сто рублей» тут дело не дошло: каждый жилой дом представлял собой строение типа «дворец», точки быстрого питания – отдельно стоящие рестораны для VIP-персон, а магазины – очень солидные лавки для богатых людей.
Людей, как состоятельных, так и не очень, тоже заметно прибавилось: если на «окраине» большая часть прохожих состояла из спешащей по делам прислуги, то ближе к центру на улицах появился и местный цвет общества. Разряженные кавалеры, неторопливо фланирующие «вдоль по Питерской» и с интересом поглядывающие на молоденьких и симпатичных служанок. Светские львицы второго и третьего сортов с сопровождением и охраной. Молодые маги, отставные вояки и т. д. Особо крутые, как обычно, передвигались не на своих двоих, а в каретах. Кстати, весьма и весьма технологичных: их роскошные кабины были подрессорены, двери – застеклены, а на передней оси, как у земных автомобилей, поворачивались только колеса.[36]
Мужская часть праздношатающихся или празднокатающихся, как правило, либо ломилась к местным увеселительным заведениям, либо тусила рядом с ними. А женская по большей части услаждала точку G. Да-да, ту самую, которая находится на конце слова «shopping». И небезуспешно – редко за какой дамой не следовали носильщики, нагруженные покупками по самые серые уши.
Вопреки моим ожиданиям, Фролова отнеслась к перспективе прибарахлиться без особого энтузиазма. Заглянув в пару-тройку заведений, торгующих женским шмотьем, она обозвала местных красоток лохушками и сказала, что носить «такую хрень» не собирается. Оспаривать ее решение я не стал, решив, что вечер удался. Наивный – буквально через пятнадцать минут после выхода из последнего магазина она затащила меня в двери, над которыми болтались портновские ножницы. Где и зависла. На долгие полтора часа.
Несмотря на испытываемую скуку, я ее не торопил, так как прекрасно понимал, как сильно ее достала безысходность, насколько тяжело контролировать свое поведение с утра до вечера и как сильно хочется расслабиться хоть на минуточку. Тем более что роль моей супруги она отыгрывала бесподобно. Так, как будто действительно любила меня больше жизни и искренне радовалась чуть ли не каждому мгновению, проведенному рядом со мной.
Как это выглядело в реальности? Хм… Ну, скажем, во время прогулки, шагая рядом, она то и дело незаметно прикасалась пальцами к моей руке или бедру. Показывая что-либо, ее заинтересовавшее, могла схватиться за локоть, забежать вперед и заглянуть в глаза. В лавках, разглядывая одежду или обувь, всегда спрашивала мое мнение и делала вид, что вдумывается в то, что я говорю.
Особенно радовало то, что все это делалось неявно и не напоказ: заметить «ревность», вспыхивающую в ее глазах в тот момент, когда я замечал проходящую мимо красотку, мог разве что очень внимательный наблюдатель. Как и тихое счастье, которое она «испытывала» после любого теплого слова в ее адрес…
…К тому времени, когда Ольга закончила разбираться с портным и обговорила окончательную цену заказа, я успел основательно проголодаться. Поэтому, оставив в качестве аванса чуть ли не половину имевшейся с собой суммы, я вышел на улицу, огляделся по сторонам, нашел взглядом ближайший ресторан и спросил у вылетевшей следом «супруги», не желает ли она продегустировать шедевры равенстирской кухни.
Как ни странно, Ольга предложила вернуться домой и поесть стряпню от мисс Кэлэйн о-Тул. Я почесал подбородок, прислушался к бунтующему желудку и удивленно выгнул бровь. Потом заметил, каким взглядом моя «супруга» смотрит на расфранченную пару, высаживающуюся из кареты перед этим самым рестораном, и мысленно обозвал себя придурком: в отличие от меня, она помнила, что мы бездари, ощущала разницу между нашей формой одежды и формой одежды представителей местного высшего света. И не хотела идти туда, где наш не самый высокий статус мог вызвать какие-либо проблемы.
Пришлось демонстративно принюхаться и недовольно поморщиться:
– Ну да, ты, как обычно, права: давиться блюдами в стиле «купи десять порций шаурмы и собери кошку», в то время как дома нас ждет повар от бога, редкий идиотизм…
Возвращаться в поместье ап-Лагарратов решили напрямик, благо с чувством направления ни у меня, ни у Ольги проблем не было. Перебежали через улицу прямо перед мордой флегматичного тяжеловоза, неторопливо тянущего за собой груженую телегу, быстрым шагом прошли по узкому, но чистому переулку, запечатлели на айфон величественную статую какого-то бородатого дядьки с офигенной бородой и не менее офигенным посохом, одновременно обозвали его стариком Хоттабычем и вдруг услышали за спиной приближающийся топот. Оказалось, что в Белом городе бегать не положено. А бездари, нарушающие это правило, вызывают у сотрудников лейстиварской ППС нездоровое желание поиграть в догонялки, оштрафовалки и арестовалки. Однако стоило нам продемонстрировать браслеты, как в правиле нашлись исключения: те же самые бездари, но уже с «вездеходами» типа наших, имели право даже летать. Только нызэнько-нызэнько. Мы порадовались, попрощались с защитниками правопорядка, но темп передвижения слегка понизили, ибо к вечеру патрулей на улицах стало заметно больше, а пропуска в местную Госдуму и мигалки на черепа та-Горен по-свински зажал.
Когда мы отошли от патрульных метров на двести, Фролова оглянулась, а потом дернула меня за рукав:
– Слышь, Макс, а че, местные менты блюдут целибат?
– В смысле?
– Да ты посмотри, они же ни к кому не цепляются! Вообще!! А жен, которым хватает одной зарплаты, не бывает!!!
– Нам просто попадалась одна молодежь, не успевшая ни жениться, ни зажраться! – ухмыльнулся я. – Посмотри, скажем, во-он на ту троицу. Видишь, щеки не висят, подбородок один-единственный, вместо «комка нервов» – плоский живот…
Фролова захлопала ресницами:
– О-о-о, так, может, они еще и табельным оружием пользоваться умеют?!
– Судя по пластике движений, эти мальчики способны и на большее!
– То есть могут не только бабок у метро доить, но и преступников догонять и задерживать?! – ужаснулась моя супруга.
– Фу, Оль, доить бабок – это жестоко! – поморщился я. – Хотя тыкать в преступников острыми железяками тоже как-то не очень гуманно…
Как оказалось, личности, умеющие пользоваться служебным положением, водились и на Равенстире: минут через пять-семь, когда мы свернули в очередной переулок, сзади раздался повелительный окрик. И уже знакомая процедура проверки ксив пошла по другому сценарию.
Нет, в краже браслетов и амулетов нас никто не обвинял – завязанные на ауры, они могли использоваться только владельцами. И в их подделке – тоже. Просто, убедившись в том, что мы не асоциальные элементы, доблестные служители закона предложили нас проводить.
Если бы не о-о-очень заинтересованные взгляды, которые командир патруля бросал на Ольгу, я бы, наверное, согласился. Но заметив, что его взгляд не только раздевает, но и… хм… облизывает, я рассыпался в благодарностях, завуалированно намекнул джентльменам на то, что они, собственно, на службе, и попробовал откланяться.
Ага, щазз: решив, что моя велеречивость – следствие трусости, одаренный выпятил выпуклую грудь, развернул широченные плечи и обратился напрямик к Фроловой:
– Уважаемая, а что скажешь ты?
«Уважаемая» помнила инструкции, поэтому промолчала. Правда, при этом слегка сместилась вправо и, конечно же, совершенно случайно оказалась за моим плечом. Для того чтобы предсказать ее дальнейшие действия, не требовалось быть ни Дельфийским Оракулом, ни Вангой: спрятав половину корпуса от взглядов потенциального противника, она наверняка продела руку в разрез сарафана, достала из кобуры скрытого ношения подаренный мною «ПСС» и приготовилась к стрельбе.
