Ирина Котова - Королевская кровь. Скрытое пламя
Когда он уходил, старая учительница тихо благословила его, и Игорь поспешил откланяться, чувствуя, как предательски защипало в глазах.
Люк Кембритч
– Кембритч, зачем тебе двое часов? Деньги некуда девать?
– Да вот, – лениво и пьяно отозвался Люк, лежа на диване в баре «Эмираты» и разглядывая свое запястье, – никак не могу определиться. Что лучше – золото с изумрудами или платина с бриллиантами?
Крис хихикнула, подползла к нему, улеглась на бедро, рассматривая драгоценную покупку. Они не только пили сегодня, но и курили какую-то дрянь из кальяна, которая его совершенно не вставила. Приходилось мрачно наблюдать за ржущими золотыми сынками и дочками и пытаться соответствовать.
– А ты сними, закрой глаза и ткни пальцем, – радостно предложил брат Крис, – вот это будет выбор!
– А вторые куда девать? – брезгливо спросил Люк, расстегивая ремешки.
– А вторые мне, – тут же нашелся Валенский.
– Да легко, – пожал плечами Кембритч. Все равно не он за них платит.
Ткнул пальцем, выпали золотые, вторые он запустил по столу в сторону Бориса Валенского. Отлично, теперь вся компания оснащена маячками-следилками, можно будет отслеживать перемещения подозреваемых без опасности, что агентов застукают. Жаль, слушать разговоры не получится, но для передатчика нужно что-то побольше часов.
Все равно телефоны уже прослушиваются, по домам выставлены диктофоны, но пока ничего конкретного. Ничего.
Люк чувствовал, что бессмысленно тратит время, и жутко раздражался из-за этого.
– Кембритч, а что же ты о работе своей не рассказываешь? – со смешком поинтересовался Иван Лапицкий, наследник судоходных компаний, чей день рождения они праздновали на прошлой неделе в «Люстре».
Там, где он встретил Марину.
Там, где она целовала другого.
– А что рассказывать? – откликнулся Люк, опрокидывая стакан коньяка. Который за вечер? Он не считал. – Сами знаете, что в этих кабинетах происходит. Старикашки, надувающиеся от важности, совещания – скука смертная. Королева глупа как пробка, постоянно переспрашивает всё. «Лорд Маслов, а что означают эти ваши графики?» – передразнил он тонким голосом, и компания легла от хохота. Хотя вряд ли хоть кто-то из них смог бы прочитать даже простейший график.
– Бедняжка Кембритч, – серьезно сказал Май Рогов, сверкая отлично сделанными в папочкиной клинике зубами, – как тебе трудно!
– Не то слово, – поморщился Люк, делая затяжку из кальяна. Хорошо, что у них отдельный зал, и окружающие не слышат крамольных разговоров. – Управлять страной должен человек, который умеет складывать два и два. Сестрица королевы хоть поумнее была.
– Не повезло тебе, – хохотнул Форбжек.
– Да ты что? – изумился Кембритч. – Да я этого ящера под хвост готов расцеловать. – Компания опять заржала. – Вы ее видели? Никто не сравнится с моей Крис, да, детка? – Она потерлась о него, призывно заглянула в глаза. – Нет, поначалу я расстроился, конечно, да и папаня весь мозг высосал. Но теперь я гуляю, и мне хо-ро-шо!
Кто-то открыл шампанское, гулко выстрелила пробка, пена забрызгала всех сидящих, они визжали, ругались, ржали. Свинарник как он есть.
Чуть позже Люк вышел в туалет, умылся, посмотрел на себя в зеркало. Прошел в комнату для курения – и остановился возле входа, услышав голоса.
– По-моему, он готов, – тихо говорил, кажется, Лапицкий. – Одним махом, а?
– Это пусть мастер решает, – второй голос виконт не распознал. – Надо ему нашего чудилу показать, пусть проверит. Если подойдет, то лучше не найти.
– Я поговорю с ним, – решил Лапицкий, – они с папашей в четверг встречаются. Будет опять долг требовать, вот и отдадим… таким способом.
– Ванька, а если не получится? – все-таки это Нежан Форбжек, похоже. – Посадят нас.
– Да что ты заладил: посадят, посадят! Некому сажать будет. Спокойно, брателло. Обратной дороги нет.
– А… – Люк услышал сзади шаги, поспешно ввалился в помещение, схватил со стойки бутылку.
– Вот вы где, – сказал он, зевая. – Что-то тухло здесь как-то.
Золотые мальчики смотрели на него с настороженностью, и он закурил. Не сразу, долго чиркал зажигалкой, матерился, и они чуть расслабились.
Ночью Люк отправил Крис домой, объявив, что собирается пойти в мужской клуб, поиграть в карты. Но никуда не пошел. Сидел в ванной и гладил пальцем клавиатуру телефона, повторяя цифры своего старого номера.
Позвонил, заказал цветы.
И крепко уснул, отмывшись от грязи, налипшей за вечер.
Марина
Утро вторника выдалось отвратительным. Во-первых, меня мучили угрызения совести, что я так и не поговорила с Василиной, и переживания о том, как она отреагирует. Во-вторых, я не могла дождаться начала рабочего дня, чтобы позвонить главврачу, и из-за ожидания встала слишком рано. В-третьих, зарядил дождь, и мое любимое место для курения – кресло и столик у выхода из покоев в парк – были мокрыми и совсем непривлекательными для принцессиной пятой точки. А курить из-за первых двух пунктов хотелось очень.
В результате я дымила в окно, морщась от прилетающих в лицо холодных брызг. И вообще морщась. Во мне буйствовала какая-то нервная энергия – хотелось ходить по комнате, размахивать руками, петь. Или позвонить Мартину и одолжить его на это утро вместе с его мотоциклом.
Но будить мага ради своего каприза не стала. Вместо этого вызвала горничную.
– Ваше высочество, – ойкнула она, – вы так рано. Доброе утро!
– Мария, – я чуть ли не подпрыгивала на месте, – принеси мне горячего молока и чего-нибудь сладкого. И побыстрее, пожалуйста.
«Ха-ха. Лактоза и глюкоза – друзья неврастенички».
«Тогда уж шизофренички, учитывая, что я спорю с тобой».
Внутренний голос озадаченно замолк, а я, пометавшись еще немного, врубила музыку и стала качать пресс. Однообразные упражнения хорошо успокаивают нервы, но лицо моей горничной надо было видеть.
Впрочем, я тоже была удивлена, потому что вошедшая Мария каким-то неведомым образом удерживала в руках и поднос с молоком, и блюдо с ошеломительно пахнущими свежими сдобными булочками, и букет цветов.
– Опять цветы, – сказала она благоговейно, – красота-то какая!
– Красота, – согласилась я, принимая у нее букет и разглядывая его. Каждый раз новая композиция, на этот раз – белые розы, много-много роз и ничего больше.
Я вдохнула их нежный запах, улыбнулась и позвонила Мартину.
– Да, – сонно ответил тот, чуть ли не похрапывая в трубку.
– Доброе утро! – улыбаясь, произнесла я и снова поднесла цветы к лицу.
– Если бы это была не ты, я бы сказал, что недоброе, – пробурчал барон, зевая в трубку. – Боги, Марина, мне на пары только через три часа! Скажи, что ты выйдешь за меня замуж, или что подаришь мне новую модель мотоцикла, или хоть что-то, что объяснит, почему я сейчас не должен спать!
Я засмеялась, и он фыркнул в ответ.
– Какое замуж? Не пугай меня, Март.
– Ну не мне же одному пугаться, – поддразнил он, и я словно увидела, как блакориец откидывает пятерней свои лохматые волосы, потягивается в постели.
– Я просто все время забываю сказать тебе спасибо за цветы, – пояснила я, посмеиваясь, – мне очень стыдно. Вот и решила поблагодарить сразу, как принесли.
В трубке повисло молчание.
– Ваше высочество, – сказал он покаянным тоном, – я размазан и унижен. Кто-то дарит тебе цветы, а я ни разу даже веточку укропа не принес. Исправлюсь, хочешь? Сегодня же скуплю все цветочные магазины. Только мне казалось, что тебе куда приятнее новый шлем получить, чем гербарий.
Я задумчиво положила букет на стол.
– Правильно казалось, – протянула я. – Но теперь я в недоумении.
– Еще кому-то разбила сердце, жестокая ты женщина?
– Это кому я разбила? – возмутилась я шутливо, доставая сигарету.
– Мне, конечно, – провозгласил он радостно и совсем уже не сонно. – Я требую сатисфакции!
Так мы дурачились еще минут пять, потом тепло попрощались.
Я положила трубку, села в кресло. Энергия куда-то делась, будто из меня, как из воздушного шара, выпустили воздух.
Розы лежали на столе, как большой знак вопроса.
Хотя я знала ответ.
И лучше бы это был Мартин.
«Нет, не лучше».
«Да заткнись ты уже!»
После того как я объела какого-то несчастного теленка на пол-литра молока и умяла три булочки, жизнь стала казаться не такой плохой. Стрелки часов потихоньку подходили к восьми утра, и в восемь ноль одну я уже звонила Олегу Николаевичу.
– Приемная главврача, Вторая областная больница, – проговорила секретарша хорошо поставленным голосом, и я снова попросила соединить меня с бывшим (и потенциальным) начальником.
– Марина Михайловна, – сказал он со вздохом, – ну конечно, я беру вас. Когда вы готовы выйти?
