Александра Христова - Тьма древнего леса
Вдруг мое недоразвитое чувство опасности буквально взвыло. Не раздумывая, бросился вперед, сшибая сдавленно вскрикнувшего княжича с ног и падая сверху. В следующий момент заорал от боли в перебитом крыле, в основание которого попала огромная ледяная сосулька!
Сквозь мутную пелену боли я расслышал знакомый голос… Судя по буквально оцепеневшему Дайнэлану, он тоже узнал его.
Голос его эльфийской подружки.
– Ха-ха, я попала! Видел, Жарр? Я в него попала! Это было так просто!
Подняв голову, я прищурился, глядя в темноту переулка, из которого мы с Лэем пришли, и с некоторым ужасом заметил, как тени, которые я принял за игру вечерних солнц, уплотняются. Перед нами стояла шайка сильфов, во главе с типом с рваными черными крыльями. И он собственническим жестом обхватывал девушку моего друга за талию. Слишком нагло, слишком открыто. Так подруг не обнимают – только любовниц.
Но как я их не заметил?! Ой, дура-а-ак… Главное только, деду об этом не говорить. Сначала убьет, а потом погонит на очередную тренировку в полевых условиях. Не почувствовать двойную атаку… Хорошо хоть, что вторая сосулька, в отличие от буквально испарившейся первой, была нацелена только в крыло. Крылья не голова, заживут. Если, конечно, у меня эта самая голова останется к завтрашнему утру на своем законном месте.
– Умничка ты моя, – осклабился чернокрылый, гладя прижмурившуюся эльфийку по щеке. – Пери, тебе просто цены нет!
Пери, значит… Ну-ну. Разбойничья подстилка ты, вот кто. И не больше. Как только попала в академию? И как смогла княжича привлечь? А главное – зачем? Поразвлечься? Ограбить? А, какая разница…
Небольшой лечебной паутинкой придавить дергающую боль в полуоторванной конечности… Все. Можно действовать.
Чуть прищурившись, окинул взглядом шайку, выбирая жертву – а в следующий момент выхваченный из-за пояса нож вошел аккурат в ямку между ключицами довольно улыбающейся эльфийки. Девушка рухнула на грязную землю, не издав ни звука. Вот так. Теперь можно и на ноги вскочить, прикрывая собой тихо застонавшего от очередной судороги княжича. И насмешливо оскалиться прямо в лицо атаману. Что, не ожидал?
– Сволочь! – взревел спустя несколько иссов мертвой тишины чернокрылый. – Убить его!
В какой-то миг мне показалось, что всех бандитов, с яростным ревом набросившихся на меня, накрывает тонкая, почти невидимая алая сеть, а потом мне стало не до размышлений. Я защищался.
Я действовал бездумно, в точности так, как в меня вдолбили на тренировках: шаг вперед – разорвать когтями горло ближайшему нападающему – уклониться от замаха следующего – подсечка здоровым крылом – взмах когтей, рассекающий локтевую жилу – пригнуться, пропуская над головой искрящийся комок багрового света, врезавшийся во что-то за моей спиной… Чтобы в следующий момент, разом растеряв все хладнокровие и спокойствие, уставиться на знакомого до боли красноволосого мага, предусмотрительно державшегося за спинами разбойников и практически невидимого в тени.
Линсахеете?! Он же мертв! Убит эльфами во время штурма имперского замка еще больше года назад!
Из этого странного подобия оцепенения меня вывел болезненный вскрик княжича и змеиное шипение мага:
– Убить обоих!
Что?! Не позволю!
Метнувшись в сторону, снова прикрыл своим телом Дайнэлана и взмахнул руками, распарывая когтями левой глотку ближайшему бандиту и одновременно швыряя в сторону второго сгусток сырой силы. Попал? Не знаю. Передо мной была лишь одна цель – обезумевший маг с белыми от бешенства глазами.
– Убийца, – выплюнул, скалясь мне в лицо, Линсахеете.
На миг я замер, вглядываясь в безумные глаза мага и… Жалея его? Чтобы затем, сбросив с себя непонятное оцепенение, рвануться вперед, занося руку.
Удар, мои руки заливает неестественно темная, почти черная кровь, а в следующий момент в меня врезается последний из оставшихся в живых разбойников. Чернокрылый главарь, который сумел увернуться от моего наспех созданного заклятия и потому оказался целым… Чтобы теперь вогнать мне добрых тридцать сантиметров дрянной стали в живот.
Не удержав равновесие, я начал заваливаться набок – туда, где разгоралось недоброе багровое марево. Такое же, какое стояло сейчас перед глазами. Как же больно!
Последним инстинктивным жестом я успел выхватить из-за пазухи и отшвырнуть от себя Миледи, прежде чем рухнуть под тяжестью тел красноволосого мага и моего убийцы на полыхающий багровым диск портала.
Яркая вспышка – и пала тьма.
Эпилог
Княжич Дайнэлан лиир Ариэс, пытаясь растереть сведенную судорогой ногу, в ужасе смотрел на ярко полыхающий багровым светом портал, в который провалился его друг вместе с последними оставшимися в живых нападавшими. Не может быть, чтобы Раалэс погиб так бессмысленно, так… глупо! Он же сильный, куда сильнее, чем сам Дайнэлан. Он выживет и вернется. Он обязан вернуться! Слышите? Обязан!
Из ступора эл'феа вывело барахтанье и слабое попискивание немного в стороне, там, где заканчивалась полоса света и начиналась густая тень. Княжич пригляделся и облегченно рассмеялся: на земле, за телом одного из убитых бандитов, копошилась Миледи. Помятая, со сломанными крыльями – но живая! Живая! А раз жив его фамилиар, значит, и сам Лэсс жив. Он вернется! И уж потом Дайнэлан ему все выскажет. И впечатает. В глаз. За какой харрахой Лэссу понадобилось кидаться в самоубийственную атаку? Зачем?!
Тихо выдохнув и с силой ущипнув себя за руку, чтобы прекратить истерику, княжич потянулся к знаку студента академии – надо было вызвать помощь. Сам он никогда не успеет добраться до нормально работающего портала вовремя, а сойти с ума под светом Мертвого солнца, после того как чудом спасся при нападении, было бы крайне обидно.
– Что значит, вы не знаете, куда пропал мой внук?! – бушевал патриарх Аторре в кабинете ректора Сильфийской академии магии. – Вы обязаны защищать своих студентов и выдавать им студенческие охранные амулеты! Особенно если студенты являются единственными наследниками знатных родов! Мать вашу, это академия магии или портовый бордель?!
Высокий леиш Анавариан ара Аторре был в диком ужасе: его приемный внук, его единственная надежда на достойное продолжение рода Аторре, пропал. Провалился сквозь неисправный портал в никуда. Более того, он был очень серьезно ранен при этом!
– Разумеется, мы примем все меры, чтобы этого больше не повторилось… – начал было успокаивающим тоном ректор.
– Харсэ'эшш старр'р-рас-с-с! – не удержался от крепкого ругательства Анавариан. – Меня не интересует, что вы будете сейчас делать для защиты своего стада! Вер-р-рните мне моего единственного внука, безголовые отродья харрахи и пьяного мистика!
В кабинете главы академии царил хаос. Получившие экстренное послание княжича родственники, разъяренные пропажей наследника, буквально тряслись от бешенства и требовали немедленных действий – хоть каких-нибудь! Приехавший же вместе с ними инкогнито Великий князь был холоден, но это его внешнее безразличие было куда страшнее, чем ярость рыжеволосых.
– К сожалению, я не имею права объявлять сейчас войну сильфам, даже по такому серьезному поводу, – легко перекрыл крики в кабинете ледяной голос эльфийского правителя. – Но именно сильфы напали на того, кого я сам признал эльфом. И именно сильфы, помимо всего прочего, покушались на жизнь моего сына. Так что если вы не отыщете и не вернете Раалэса ли'ар Аторре – живым или мертвым, я приложу все возможные усилия, чтобы стереть Сильфийскую академию с лица мира. Надеюсь, это для вас будет достаточным стимулом? – Зеленые глаза бесстрастно глядели на судорожно сглотнувшего и отчаянно закивавшего головой в подтверждение ректора.
Живым или мертвым.
Анавариан вздрогнул от чудовищных слов своего друга и повелителя. Он знал, что надежды на возвращение Раалэса почти нет, но все же…
Живым или мертвым.
Как удар отравленным ножом в спину. Приговор древнему роду Аторре, тысячелетиями верой и правдой служившему эльфийским князьям. И даже мысль о возможной новой войне между эльфами и сильфами из-за его внука не несла покоя.
Живым или мертвым.
Единственное, что давало рыжему патриарху надежду – это фамилиар внука, сейчас беспокойно спящий на коленях сидевшего в соседнем кресле Эллисаана. Шрамолицый эльф был бледен, отказывался выпускать из своего поля зрения Миледи и злобно щерился на всякого, кто пытался его утешить или, упаси Харрэс, выразить свои соболезнования. Его приемный сын был жив! И безо всяких.
Но где он теперь?..
Рывок – и гулкий звон очередной лопнувшей нити.
Эилиан застонал от боли в распоротых ладонях. Он переоценил свои силы. Он думал, что выдержит еще как минимум тысячелетие, но у него не было и двух сотен лет. Тварь Пустоты была слишком сильна. И слишком ненасытна, чтобы с ней мог справиться подросток.
