Илья Крымов - Белое пламя дракона
– Не забудь отдать ему вознаграждение, – бросил Золнон через плечо.
– Разумеется, как же иначе! – усмехнулся Ашарий Задира. – Вот это тебе, серость, за поимку злокозненного колдуна.
Пиромант швырнул Тобиусу небольшой, но пузатый мешочек, метя так, чтобы снаряд попал серому волшебнику в лицо, но, к его разочарованию, Тобиус оказался достаточно проворен и поймал громко звякнувшую награду. Маги и голем ступили на чертеж точки переноса, раскрылся портал, и конвой исчез в нем.
Когда арка магического прохода захлопнулась, Тобиус забрал медальон, уничтожил астральный маяк и направился в трактир. Впереди его ждало еще много дел: надо было обустроиться в башне, обезопасить замок, деревню, потом помочь в развитии инфраструктуры, чтобы эта деревенька на окраине обжитых территорий превратилась хотя бы в надежное село, а потом, может быть, в маленький городок. Совсем маленький, чтобы не терялось очарование дикой свободы. Пусть Тобиус и был юным, малоопытным магом, но в нем бурлили некоторые амбиции, и он очень хотел их воплотить.
Глядя, как по северной дороге тянется вереница фургонов и бричек, как уходит цитарский аламут, волшебник с легкой печалью вздохнул и произнес:
– Великий Джассар, сколько же еще дел…
Часть вторая
– В чем суть работы витамага? Отвечай быстро, Эмма!
– Витамаг, или маг Жизни, профилируется на создании искусственных форм оной, выращивая либо собирая живых существ по своему разумению. Из этих существ наиболее часто создаются химеры и геноморфы.
– Кратко и верно. Дальше, Эмма, что есть химеры и геноморфы и в чем их главные различия?
– Это легко! Химеры являются существами композитными, а геноморфы – органичными. Организм химеры состоит из частей других живых существ, сращенных воедино и наполненных искусственной жизненной силой, хотя сама химера имеет многие черты нежити. Геноморфы в свою очередь изначально выращиваются в искусственных утробах, а затем донашиваются в инкубаторах. Это цельные существа, чья физиологическая и умственная состоятельность зависит от пожеланий и мастерства витамага. Витамагов, специализирующихся на химерах, часто называют таксидермистами, а тех, что выращивают геноморфов, – акушерами.
– Что ж, я почти впечатлен. Оставим пока химер. Расскажи мне о разновидностях геноморфов.
– Основных разновидностей две: зооморфы и псевдоантропоморфы. Первые своими чертами могут напоминать различных представителей фауны, вторые же полностью или частично повторяют внешность людей. При этом внешний облик геноморфов, или же просто морфов, как их обычно зовут для сокращения, может не иметь ничего общего с внутренним устройством организма. Витамаги способны выращивать в своих созданиях самые разные органы, экспериментировать с составом крови, костной и мышечной тканью.
– Молодец, ученица! А теперь скажи мне – к какому именно виду витамагических созданий принадлежишь ты?
Эмма была псевдоантропоморфом с белоснежной кожей, белоснежными же волосами, не доходившими до плеч, и красными, словно рубины, глазами. Она превосходила совсем не маленького Тобиуса на голову-полторы и при своем грациозном изяществе имела немалую силу и скорость. Ученица сидела на кровати, держа спину прямо, колени – прижатыми друг к дружке – и с ладонями, положенными на них. В глазах ее читался живейший интерес с озорной искрой.
– Неизвестно. – Она белозубо улыбнулась. – По большинству признаков я псевдоантропоморф, но, как показали твои исследования, учитель, не совсем. Кстати, учитель, – она улыбнулась шире, слегка наклонила голову, обращая внимание на свою длинную изящную шею, – может, нужны еще исследования?
– Нет, не нужны, – с каменным лицом ответил Тобиус. – Продолжай по теме. Ты ведь понимаешь, отчего я сомневаюсь в твоей более-менее очевидной суррогатной природе?
Девушка протяжно вздохнула, глядя на занудного мага с укоризной.
– Магические способности. Я на высоком уровне владею металломорфингом. Обычным морфам такое не под силу. Ведь так, да?
Волшебник встал из-за стола и прошел к окну. Его башня была едва ли не самой высокой точкой обзора, созданной руками человека во всем лене. Деревня, потихоньку живущая внизу, казалась такой маленькой, уютной и забавной.
– Не знаю, – честно ответил волшебник. – Ты очень необычна в плане способностей. Морф-маг… за одну такую гипотезу можно лишиться и жезла, и перспектив на будущее. К тому же волшебники должны развиваться с младых когтей, а ты… хотя, возможно, тебя создали взрослой и сейчас у тебя как раз детство.
Она слегка откинулась назад, опираясь на руку, забросила на кровать одну ногу и из примерной ученицы превратилась в эдакую томную кошку-соблазнительницу, вальяжно возлежащую на атласных подушках. Ее голос стал ниже и потек густой обволакивающей патокой, в глазах прибавилось выражения затаившейся страсти.
– Если есть способности, – протянула Эмма и медленно облизнула верхнюю губу, – почему бы нам не попробовать развить их? Я думаю, что совместными усилиями мы…
– Назови основные признаки одержимости мага Шепчущим, – оборвал ее очередную попытку волшебник.
Первое время Тобиуса сильно коробили ее манеры – ведь придя в себя, Эмма меняла темпераменты в мгновение ока, и большинство из них имели склонность вести себя довольно разнузданно. Но потом он понял, что морф всего лишь примеряет манеры поведения, будто модница перед зеркалом, подбирающая нужный наряд из своего гардероба. А зеркалом служил он, Тобиус, к которому, собственно, и был направлен поток искренней симпатии.
Постепенно, наблюдая за его реакцией, Эмма менялась все реже, образы, которые он не одобрял, исчезали. Так день ото дня разнузданных девиц становилось все меньше, а на смену им пришли более-менее вменяемые характеры. Прилежная ученица, помощница, собеседница. На людях Эмма предпочитала изображать суровую молчаливую спутницу или внимательного телохранителя, но наедине нет-нет да и проскальзывали, словно застарелые дурные привычки, обрывки какой-нибудь «соблазнительницы».
– Очевидных признаков одержимости Шепчущим, – послушно начала цитировать Эмма, вернувшись в образ прилежной ученицы, – всегда три: изменение формы ушей, глаз, зубов. Уши одержимого заостряются и удлиняются. Трансформация зубов сложнее – из тридцати двух отдельных костей они превращаются в две сплошные костяные пластинки с зазубринами. Трансформация, которую претерпевают глаза, до сих пор не изучена, зрачки максимально расширены, а радужка подвижна: она хаотично изменяет конфигурацию и цвет, может распадаться на отдельные «кляксы» и собираться в единое целое.
– Ты делаешь успехи, – похвалил Тобиус, разглядывая верхушки отдаленных деревьев.
Эмма польщенно заулыбалась.
– А четвертый признак?
– Ярко выраженное безумие и неконтролируемые выбросы гнева, которые вкупе с огромной магической силой всегда наносят ужасные повреждения всему живому и неживому.
Волшебник кивнул, вернулся к столу и закрыл свою книгу заклинаний на замок.
– Одевайся, идем завтракать.
– Можно мне омлет? – зарделась Эмма.
– Да, – после некоторых размышлений ответил волшебник. Блюда из яиц были ее слабостью, почему – он не знал, но не стеснялся пользоваться этим как рычагом влияния.
Спускаясь по винтовой лестнице, Тобиус в который раз пересчитывал этажи. То есть он, конечно, знал, что их семь, но ему льстило напоминать себе о том, что у его башни семь этажей!
На самом верхнем этаже волшебник устроил себе личный кабинет, он же спальня. На шестом разместил комнату для Эммы. Еще ниже находилась мастерская, куда Тобиус притащил наковальню, установил трофейные инкубаторы и систему труб для их обеспечения. Ниже располагалась алхимическая лаборатория. Именно там он поставил атанор и столы с наборами драгоценной посуды для опытов. Под алхимической лабораторией расположилась библиотека. Шкафы со справочниками стояли на всех этажах, но на этом их было больше всего. Под библиотекой была обычная лаборатория, не алхимическая. В понимании волшебника «обычная» – означало наличие котла для варки зелий, ингредиентов, пентакля, расчерченного на полу…
А вот с пентаклями и прочими звездами вышло кривовато, и виной всему была конструкция винтовой лестницы, которая не тянулась вдоль стен, а шла сверху донизу, пронизывая этажи посредине. В такой башне начертить на полу пентаграмму, октограмму или какой-нибудь другой чертеж представлялось задачей сложной – ведь сердцевина чертежа оказывалась пустой. Тобиусу пришлось долго и упорно работать, чтобы из старой металлической лестницы сделать лестницу, которая может подниматься, убираясь через потолок, складываясь гармошкой, благодаря вплетенным в нее чарам. Для дыр в полу и потолке предназначались каменные крышки люков, на которых, разумеется, изображались недостающие части стационарных магических чертежей.
