Ульяна Бисерова - Верхом на Сером
Сашка встретилась взглядом с Искобальдом: ей так о многом нужно было рассказать великому магу. Очертания предметов стали расплывчатыми, а из углов комнаты поползли клубы белесого тумана. Сашка огляделась: Эвейн, Тобиас и Грэй застыли словно восковые фигуры. Искобальд шагнул к ней навстречу и обнял.
– Что случилось, детка? – спросил он.
– Все просто ужасно! Я потеряла кольцо. Вернее, мне пришлось отдать его Хранительнице Зеркала Судеб. И Тобиас окаменел от взгляда василиска. А когда мне удалось снять с него эту каменную скорлупу, он стал… другим. С ним творится что-то странное, Искобальд. Он просил никому не рассказывать о том, что произошло в Лабиринте, но я так тревожусь за него.
– Час от часу не легче, – маг устало потер переносицу.
– Я же говорила: я не избранница, кольцо попало ко мне совершенно случайно. И я даже не смогла его сохранить… Я хочу вернуть Хвитинг – не мне им владеть.
– Нет, оставь, он и так слишком долго пролежал в ларце без дела. Думаю, то, что ты оказалась здесь, не случайно. А по поводу кольца не волнуйся – оно всегда отыщет своего истинного владельца.
– Прошу тебя, Искобальд: я должна задержаться в Гриндольфе еще хотя бы на один день! Я должна знать, спаслись ли Римдал и родные Тобиаса.
– Да, хорошо, если ты пока будешь рядом с ним – возможно, это убережет его от необдуманного шага.
– Может, ты пойдешь с нами? Знаешь, в Гриндольфе тебя помнят. И ждут.
– Похоже, мне действительно придется наведаться в тот мир. Я приду, как только узнаю, что происходит с Тобиасом. Возможно, в старых свитках есть ответ.
Он вложил в ладонь Сашке кожаный мешочек на длинном ремешке.
– Я надеюсь застать тебя в Гриндольфе. Но если вдруг случится так, что тебе будет угрожать смертельная опасность, просто брось его через правое плечо и представь место, где хочешь оказаться.
Искобальд хлопнул в ладоши, и все снова задвигалось, наполнилось звуками.
Они вышли на поляну за домом. Эвейн крепко сжала Сашкину руку. Искобальд взмахнул руками, и поднялся настоящий ураган. Вмиг налетевшие лиловые тучи закрыли солнце, холодный порывистый ветер сдирал одежду. Их закружило в безумном смерче, а через мгновение они уже оказались в грохоте ожесточенной схватки. Вокруг звенели мечи, лилась кровь, доносились хриплые выкрики и стоны. Лесные братья отступали, теснимые хорошо вооруженными и закованными в броню королевскими стражниками. Сашка увидела, как к ним с Эвейн с мечом, занесенным для удара, мчится всадник: его лицо было перекошено от ярости, он пришпоривал коня, который скакал прямо по телам убитых и раненых. Сашка инстинктивно зажмурилась и вдруг услышала скрежет – подлетевший на чужом коне Грэй выбил его из седла и рубанул сплеча, забрызгав все кровью. Он схватил повод коня поверженного врага и скомандовал: «Эвейн, скорей!»
А затем рывком подхватил Сашку и, усадив позади себя, пришпорил коня, направив его к лесу. Впереди скакала Эвейн, и ее длинные золотистые волосы развевались по ветру, словно пламя.
Когда отзвуки битвы стали почти неразличимы, охотница резко осадила коня.
– Грэй, там Тобиас.
– Я вернусь за ним, а ты возьми Сашку. Ждите нас в лагере, – ответил тот и скрылся в лесных зарослях.
Сашка и Эвейн медленно потрусили по лесной тропе. В лагере было пусто и тихо. Девушки, которые выбежали из шатра, услышав стук копыт и ржание, опустили глаза: забрызганное грязью и кровью роскошное платье Эвейн без лишних слов рассказало о том, что произошло на дороге.
– Нужно умыться. Приготовить обед. Вскипятить большой чан воды и приготовить ветошь, чтобы промыть и перевязать раны. Они скоро вернутся. А мы должны ждать. И верить, – сказала Эвейн, и девушки, вытерев слезы, разожгли костры, чтобы сварить похлебку и нагреть воды.
Через несколько часов в лагерь потянулись уцелевшие в битве повстанцы. Кто-то шел сам, кого-то вынес с поля боя верный конь, кого-то – преданные товарищи. Бросив быстрый взгляд на страшные кровоточащие раны одного из лесных братьев, Сашка еле сдержала приступ дурноты: в глазах потемнело, к горлу подкатил ком, а все тело покрылось липкой испариной. Но раненый страдал, а рук не хватало, и Сашка, преодолев оцепенение, пошла за горячей водой. До глубокой ночи они с Эвейн и другими девушками оттирали запекшуюся кровь и грязь, перевязывали раны, успокаивали, поили похлебкой и вели счет погибшим. Более сотни лесных братьев отправились утром на окраинную дорогу. Вернулись только сорок семь. Многие были тяжело ранены, искалечены. Сашка и Эвейн то и дело обменивались тревожными взглядами: ни Грэя, ни Тобиаса нигде не было. Наконец на поляну пошатываясь вышел Грэй. Его правый бок был залит кровью.
– Ты ранен? – бросилась к нему Эвейн.
– Это не моя кровь, – он бережно уложил на траву Ильстрема – тот был без сознания.
– А Тобиас? Что с ним? – спросила Эвейн, опускаясь на колени, чтобы осмотреть и перевязать раны предводителя лесных братьев.
– Я искал его и среди живых, и среди мертвых. Его нигде нет. Возможно, королевские стражники схватили.
Прошла неделя. О Тобиасе по-прежнему не было никаких вестей, как и о судьбе тех несчастных, которых конвой вел в Хильстгрот. Лесные братья залечивали раны. Потери были слишком велики, и о новой вылазке не могло быть и речи.
Сашку, которая днем выбивалась из сил, помогая Эвейн выхаживать раненых, по ночам мучили кошмары. Стоило ей закрыть глаза, как из темноты выступал Тобиас – закованный в цепи, истекающий кровью. В сырых подземельях замка Кронка его ждут безжалостные палачи, которые изощренными пытками у любого могут вырвать признание в самых страшных преступлениях.
Однажды ночью, спасаясь от тяжелых видений, она выскользнула из шатра, чтобы подышать ночной прохладой. Полная луна заливала все холодным призрачным светом. От реки веяло свежестью. Звонко стрекотали сверчки. Раскинув руки, Сашка упала в густую траву. Над ней в бескрайнем черном небе сияли мириады далеких звезд.
Вдруг она услышала приглушенные голоса. Тихо переговариваясь, к шатру приближались Эвейн и Иль-стрем. Сашке было неловко выдать себя, и она затаила дыхание и прислушалась к разговору.
– …ни одной живой душе, крепко-накрепко запечатав боль в своем сердце. Я родом из маленького горного селения. В тех краях жили наши предки – пасли скот, возделывали скудную землю, строили дома – неказистые, но крепкие. У меня была семья. Жена и трое детей. Однажды, в сильный снегопад, в наш дом постучалась девушка. Ее одежда превратилась в грязные лохмотья, она не держалась на ногах от голода. Моя Фру была сердобольной женщиной и приютила незнакомку. А когда буря улеглась, в деревню нагрянули королевские стражи, которые давно разыскивали беглянку. Они не стали проводить дознания. Просто загнали всех жителей деревни в амбар и подожгли его. Дети, старики, женщины, мужчины – все погибли, задохнулись в дыму. Я в тот день был на охоте. Почувствовав запах гари, поспешил к дому. Но опоздал. Я нашел лишь пепел. Все, что я любил, чем дорожил, превратилось в тот день в прах и золу. Моя душа была выжжена дотла, мое сердце окаменело. Только огромная, всепоглощающая, неутолимая жажда мести держала меня на плаву. Каждую ночь я представлял, как мой кинжал вонзится прямо в черное сердце Кронка. Я продолжал жить только ради этого мига. А потом в лагере появилась ты. Светлая, как майское утро…
– Ильстрем, – мягко остановила его Эвейн.
– Позволь мне договорить. Я и так слишком долго молчал. Иногда, когда я видел твои сияющие глаза, слышал твой нежный голос, в моей душе зарождалась надежда, что в один благословенный день сквозь камни и пепел пробьется робкий росток. Что ж, этим глупым мечтам не суждено сбыться. Появился этот чужак – без роду, без племени, даже без имени. Я вижу, как он смотрит на тебя. И как ты смотришь на него. И я знаю, что он, а не такая истрепанная всеми ветрами старая коряга, как я, сделает тебя счастливой. А ты рождена для счастья, любви, радости. Это твоя стихия. Мне же предстоит завершить дело всей жизни. Отомстить за невинных, которых настигла мучительная смерть.
– Ты нужен людям, они верят тебе, они готовы идти за тобой в огонь и в воду, – сказала Эвейн.
– Мы сражаемся уже не один год. Невозможно остановить беззаконие, пытки, казни, пока жив тот, кто породил этот ужас. Я убью Кронка.
– Что ты такое говоришь? Это безумие! Его замок – неприступная крепость, его охраняют сотни вооруженных до зубов гвардейцев. Ты погибнешь, причем совершенно напрасно! – воскликнула Эвейн.
– Прорвемся как-нибудь, – хмыкнул Ильстрем и, помолчав, сказал: – Спокойной ночи, голубка.
Сашка услышала звук быстро удаляющихся шагов.
Промаявшись без сна до самого рассвета, она побежала к реке. В розовом сиянии нового дня речная гладь была ровной, как зеркало. В камышах грузно плескалась рыба, в ивах у воды щебетали птицы. Сашка с разбега бросилась в освежающую прохладу и окунулась с головой. Когда она, дрожа от холода, обсыхала на берегу, к реке подошел Ильстрем. Минувшая ночь наложила на него свой отпечаток, он выглядел хмурым и измотанным. Ильстрем явно не ожидал встретить на реке кого-то в столь ранний час. Не слишком приветливо кивнув Сашке, он скинул рубаху и вошел в воду. Девочка заметила, что все его тело покрыто страшными шрамами. Он плескался и отфыркивался, как огромный медведь.
