Антон Тудаков - Драконы никогда не спят (сборник)
– О, формально меня не обвиняют. Но посмотрите на их лица… – Девушка кивнула в сторону замка. – Они все словно ждут, когда я оступлюсь, чтобы прыгнуть сверху и втоптать в грязь. Иногда я думаю…
Принцесса запнулась, услышав шаги. К беседке приближался человек.
Им оказалась воительница по имени Хедайя, рослая широкоплечая женщина лет сорока. Именно она прошлой ночью спасла Синтию, первой заметив обрушившуюся лестницу.
– Сэр Роланд, по приказу королевы мне необходимо отправиться в Найтполис… – начала Хедайя. Бросив мимолетный взгляд на Синтию, она добавила: – Королева просила вас, сэр Роланд, написать рекомендательное письмо к главе Ордена Изумрудного Щита, сэру Талону Цианнеру. Мы хотим просить помощи у рыцарей его Ордена.
По лицу Синтии пошли пятна гнева. Роланду хватило одного взгляда, чтобы понять все.
– Не вижу причин, почему принцесса не может лично оказать помощь замку Камелот, – холодно произнес юноша.
Хедайя нахмурилась.
– Я передаю вам приказ королевы, сэр Роланд. Вашей королевы, которой вы принесли клятву верности.
Рыцарь помрачнел.
– Хорошо, – негромко сказал он после продолжительного молчания. – Но письмо отнесет принцесса Синтия. Таково мое условие, не нарушающее волю королевы-матери.
Воительница хотела возразить, однако взгляд юноши объяснил ей последствия. Словно ненароком из пальцев Роланда выдвинулись трехдюймовые когти. Женщина невольно шагнула назад.
– Как пожелает принцесса… – выдавила она наконец.
Синтия оглянулась на рыцаря.
– Сэр Роланд?
– Не надо ничего говорить, – негромко ответил тот, обратив к девушке яркие синие глаза. – Я делаю то, что должен: служу даме.
С усилием улыбнувшись, Синтия отвернулась к бассейну. Она никому не хотела показывать слез.
* * *Породистый белый конь радостно приветствовал принцессу, когда она вошла в конюшню. Синтия потрепала его по шее.
– Как жизнь?
– У меня не слишком много новостей, – заметил конь. – В отличие от некоторых.
Принцесса помрачнела.
– Лучше бы и у меня их не было…
– Это от нас не зависит.
Конь склонил голову к девушке. Его глубокие карие глаза озорно блеснули.
– Знаешь, Синтия, – пошутил он, – иногда я рад, что за рыцарем на коне не угнаться. Иначе мне не удалось бы выспаться этой ночью.
Принцесса невольно улыбнулась.
– Ты же ничем не уступаешь рыцарю, Буран. Ни силой, ни смекалкой.
Конь помолчал.
– Разве что свободой. Итак, куда мы направляемся в этот раз?
Синтия вывела его из конюшни, машинально продолжая гладить по шее. Белые перья на солнце взорвались блеском.
– В Найтполис.
– Даже так? – удивился Буран, расправляя широкие бело-золотые крылья. Ветер от их взмаха поднял небольшую пыльную бурю, и принцессе пришлось прищуриться.
– Осторожней, прическу испортишь, – невесело пошутила она.
Конь бросил взгляд на короткие, ежиком, волосы Синтии и фыркнул. Приняв от девушки изящное костяное седло, он привычно надел его на спину и с металлическим лязгом застегнул пряжку в области поясницы, предварительно проведя по ремню своим изогнутым мечом.
– Садитесь, миледи.
Синтия мощным прыжком взвилась в седло. Конь проверил, хорошо ли она пристегнулась, клацнул клювом в знак одобрения и поднял голову к небу. В его орлиных глазах на миг отразилась странная смесь гордости и печали.
– Когда-нибудь… – негромко произнес конь.
Мощные крылья взметнули песок, и небесная синева обняла принцессу Синтию безмятежно и ласково, будто вчерашнее нападение было всего лишь кошмарным сном.
Глава 3
Вечером Адам долго лежал на крыше башни, наблюдая за закатом. Это было фантастическое зрелище. Пылающий пурпур Солнца заставлял океан искриться мириадами звезд, редкие тучи в высоте алели немыслимыми, поражающими воображение оттенками красного. Воздух напоминал сотканную из песни материю. Адам не помнил других закатов, но врожденное чувство прекрасного заставляло его каждый вечер ощущать восторг. Он любил смотреть на заходящее Солнце.
Сегодня Адам чувствовал себя странно. Возможно, сказались подземные толчки, продолжавшиеся все утро, или мрачная книга, которую он читал с полудня. Конечно, принц и раньше встречал грустные истории: героические романы, где добрых королей убивали беспощадные драконы, ужасные змееволосые медузы губили героев, вероломные орки предавали друзей… Однако Адам не воспринимал книжные образы как отражение реальности. Он никогда не считал себя настоящим принцем и даже в мечтах не желал власти, полагавшейся ему по праву рождения.
Иногда он чувствовал боль, читая о злодеяниях. Боль становилась особенно сильной, если в книге описывали гибель юных и новорожденных существ; но поскольку Адам имел весьма смутные представления о детстве, даже подобные сцены не воспринимались им как трагедии.
Куда большее впечатление производили на молодого принца рыцарские саги. Он неосознанно стремился к этому идеалу, не понимая, сколь далеки от реальности героические подвиги очередного Ланселота или короля Артура. На Адама произвел огромное впечатление роман о похищении злым колдуном дочери одного короля. Герой романа, молодой рыцарь по имени Ричард, объехал полмира в поисках ее, везде помогая всем, кто нуждался в помощи. Но когда колдун был повержен, а принцесса вернулась к отцу, Ричард отказался от ее руки и грядущего трона, избрав судьбу странствующего рыцаря. Помощь нуждающимся он ставил выше собственного благополучия.
Адам перечитывал эту книгу много раз. В мечтах он воплощался в гордого, благородного, хотя и наивного Ричарда. Больше всего на свете Адам мечтал попасть в страну, о которой рассказывала львиная доля саг.
Он понимал, что это невозможно, но в мечтах отбрасывал рассудительность. Адам даже назвал свой замок Одинокой Розой в честь девушки-воительницы, посвятившей жизнь защите людей от мерзких драконов.
Несколько лет назад, отчаявшись дождаться спасения, Адам начал строить большой корабль. В этот раз он не спешил. Работа была рассчитана на годы. Уже имелся остов будущего парусника, две мачты и название. Принц долго подбирал имя кораблю своей мечты, пока не остановился на самом простом и в то же время верном. Адам назвал свой будущий корабль «Сокрушитель чудовищ».
В дни, когда его не тянуло работать или писать книгу, принц тренировался, развивая в себе умение сражаться. Никто не смог бы объяснить, зачем ему это требовалось. Меньше всего это понимал сам Адам. Однако рыцари в книгах постоянно сражались – а принц мечтал стать рыцарем.
От доспехов он отказался сразу. Металла на острове не было, а немногочисленные стальные инструменты требовались для работы над кораблем. Тем не менее, прочитав с десяток романов, в которых рыцарей убивали метким выстрелом в глаз, Адам решил смастерить себе шлем.
Он делал его почти месяц, туго наворачивая медную проволоку на глиняный шаблон. Шаблон он изготовил очень просто: вымазал голову толстым слоем глины, подождал, пока та чуть подсохнет, и разрезал вдоль. А проволоку принц обнаружил в воронке на краю острова среди старых металлических обломков, из которых он несколько лет назад сделал себе инструменты.
Готовую заготовку Адам опустил на дно кратера вулкана, к лаве, пока медная проволока не потекла жидким металлом. Шлем получился загляденье. Он выдерживал удар тяжелой дубины, а это о многом говорило. Адам долго полировал свой шлем, а затем приделал к нему декоративные крылья из дощечек и стальное забрало, в котором пришлось целую неделю пробивать дырочки. Зато теперь в тусклом серебряном зеркале, стоявшем в спальне, принц казался себе истинным рыцарем. Но даже шлем был всего лишь куском металла. Любому рыцарю требовалось главное: меч. Имя мечу Адам придумал давно – конечно же, Экскалибур. Только его нельзя было делать медным.
Принц больше месяца искал выход из тупика. Рылся в кладовых замка, скитался по острову, исследовал большую пещеру на склоне вулкана. Но подходящий металл нашелся только в воронке. Сам не зная почему, Адам избегал этого места. Смутные воспоминания о горе и страхе словно сочились там из оплавленной земли, причиняя ему боль.
Обугленный кусок нержавеющей стали… Он был до того прочен, что Адам потратил две недели, с утра до вечера разбивая о раскаленный слиток булыжник за булыжником. Лишь затем упрямая сталь приняла форму, отдаленно напоминающую клинок.
Впрочем, принц был счастлив. Отполировав свой Экскалибур до блеска и снабдив его рукоятью из ножки от трона (поэтому-то трон и покосился), Адам целыми днями фехтовал с тенью, воображая себя победителем драконов. Его не смущал тот факт, что настоящий дракон испугался бы Экскалибура не больше, чем палки; принц сражался со Злом – и с каждым месяцем делал это искуснее.
Все было, да… За четырнадцать лет одиночества и не такое придумаешь. Время от времени на Адама словно находило; он бросал все дела и принимался строить какой-нибудь бесполезный механизм. Строил, любовался, а потом разбирал, готовясь к следующему изобретению. Самую большую радость доставил ему воздушный шар из пропитанной смолой ткани дворцовых занавесок. Месяц работы, шитья неподатливой материи, пропитка смолой, ожоги и боль в спине… И целый день ликования, когда детище его рук парило над островом. Адам кружил вокруг своего шара, как шмель вокруг лампы, от радости не зная, что делать.
