Игорь Конычев - Оковы судьбы
– С возвращением, господин, – произнесла горничная свою излюбленную фразу, подарив Алану приятную улыбку.
– Спасибо, Анжелика. – Рэвендел передал девушке трость и позволил ей помочь ему снять намокший плащ. – Вижу, ты хочешь мне что-то рассказать.
– Одна наша гостья случайно повстречала другую.
– Как это случилось? – Алан сразу же понял, о ком именно идет речь. Естественно, он предпочел бы, чтобы Джессика и Кристина никогда не встретились, но не отбрасывал и такой вариант развития событий.
– Госпожа Кристина искала вас, еще не зная, что вы ушли. Она наткнулась на меня и Джессику, когда я провожала ту в другую комнату. Она видела, как Джессика покидает ваши покои. Простите, это моя вина…
– Ты ни в чем не виновата, – успокоил горничную Алан. – Возможно, так даже лучше.
– Лучше? – не поняла Анжелика, вопросительно взглянув на стоящего за спиной Алана дворецкого. Но Винсент лишь пожал плечами.
– Определенно, – более уверенно кивнул Рэвендел. – Что произошло дальше?
– Ничего, госпожа Кристина поздоровалась, узнала у меня о том, где вы, и ушла к себе.
– И все? – удивился Алан.
– Да, – с готовностью кивнула Анжелика. – Она вела себя как ни в чем не бывало и этим, признаться, сильно удивила меня.
В смятении чувств Рэвендел направился к себе, и прислуга последовала за ним. Алан, конечно, надеялся, что Кристина рано или поздно откажется от него, но сейчас, когда девушка не прореагировала на то, что из его спальни выходит другая, Рэвендел почувствовал себя крайне неприятно. Конечно, если Кристина больше не любит его, он должен радоваться, ведь именно этого он и добивался все это время. Но на душе Рэвендела скребли кошки. Словно в забытьи, он проделал путь до своего кабинета. Не помня себя, открыл дверь и вошел внутрь, устало опустившись в удобное кресло. Все-таки приятнее осознавать, что ты кому-то нужен, без этого жизнь сразу начинает казаться какой-то пустой. Ему вдруг захотелось найти Кристину, рассказать ей о том, что он делает все ради нее, о том, что он живет лишь для того, чтобы жила она. Но усилием воли молодой человек заставил себя остаться в кресле. Тонкие пальцы Рэвендела до боли впились в подлокотники.
– Уже поздно что-либо менять, – произнес Алан шепотом. – Слишком поздно. Я должен идти до конца.
– Уверены? – тихо спросил оказавшийся рядом Винсент.
– Как никогда прежде. – Алан вспомнил маленькую Кристину, рыдающую у него на плече. Вспомнил всех тех убитых, чьи жизни уже не вернуть, и его воображение сразу же нарисовало ему обезглавленное тело девушки. Рэвендел тряхнул головой, стремясь разогнать наваждение, и мокрые волосы прилипли к его бледному лицу.
В этот момент в дверь постучали.
– Войдите! – раздраженно бросил Алан, собираясь отчитать Жака или Жанну за то, что они нарушили его покой.
– Я не помешаю? – В приоткрытую дверь робко заглянула Кристина.
– Оставьте нас. – Алан резко поднялся с кресла.
Одного взгляда на девушку Рэвенделу хватило, чтобы понять, что та плакала, пусть Кристина и пыталась скрыть это. Ее большие глаза все еще оставались слегка покрасневшими, нос немного распух, а на губах были заметны следы зубов. Сердце Рэвендела словно зажали в тиски, но он все же с превеликим трудом надел на себя привычную маску спокойствия и безразличия.
– Мы будем внизу, если понадобимся. – Поклонившись, Винсент аккуратно закрыл за собой и Анжеликой дверь.
Алан остался наедине с Кристиной. Девушка молчала, разглядывая подол своего пышного небесно-голубого платья. Оно очень шло к ее голубым глазам и светлым волосам, подчеркивая естественную красоту девушки.
– Тебя долго не было, – робко начала Кристина.
– Дела, – неопределенно отозвался Алан, с трудом проглотив ком, засевший в горле. Он прошел к столу и, взяв с него первую попавшуюся книгу, открыл ее, сделав вид, что ищет что-то интересное.
– Я ждала…
Рэвендел промолчал. О, как сейчас ему хотелось обнять ее и рассказать о своих чувствах! Зарыться лицом в ее мягкие волосы, коснуться губами ее губ. Прижать девушку к себе и никогда не отпускать. Но перед глазами Рэвендела вновь появилось обезглавленное тело Кристины, нарисованное его воображением, и он плотно стиснул зубы.
– Кто она? – Было видно, что Кристине нелегко дался этот вопрос.
– Это не должно волновать тебя.
– Она заблудшая? Я видела ее глаза…
– Это не должно волновать тебя, – с нажимом повторил Алан, стараясь не смотреть на девушку.
– Я понимаю, ты давно отказывал мне во встречах, и теперь мы говорим лишь из-за того, что я оказалась в таком неприятном положении. У тебя другая жизнь, не та, что была раньше… у нас.
– Ты права, – заведя руку за спину, Алан до боли сжал пальцы в кулак, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.
– Скажи мне, скажи правду! – Кристина вдруг быстро приблизилась к Рэвенделу, положив руки на его грудь.
Прикосновение мягких, теплых ладоней той, кого он любил всю жизнь, вскружило Рэвенделу голову. Дыхание девушки обожгло его щеку. Но он лишь сильнее сжал правую руку, чувствуя, как кровь заструилась по пальцам.
– Ответь! – продолжала Кристина, и в ее глазах заблестела надежда. – Ты, ты ведь любишь меня?!
Алан ждал этого вопроса. Ждал, но не хотел его слышать. Все это время он избегал встречи с Кристиной именно потому, что боялся услышать эти слова, боялся ответить на них. Он согласился бы никогда не видеть девушку, но не говорить ей того, что должен был сказать. Сердце бешено заколотилось в груди Алана, и он чуть отстранился, чтобы Кристина не почувствовала его волнения. Проклиная себя, Рэвендел смотрел в лицо девушке, обвиняя себя в тех слезах, что сейчас катились по ее щекам. Она знала, знала, что он скажет ей, но не хотела в это верить. Переступив через себя, Кристина решилась, и ему было невыразимо больно рушить ее надежды. Внезапно пересохшие губы Алана приоткрылись, но он не издал ни звука. Не в силах отвести взгляд от прекрасных глаз девушки он глубоко вздохнул, стараясь придать своему голосу как можно больше решимости и твердости. «Я скоро заберу ее», – эхом отозвался в голове Алана голос, который он слышал в доме Фриора Травена. Ногти Рэвендела еще глубже погрузились в его ладонь, и он наконец сказал:
– Нет. – Голос молодого человека не дрогнул.
В этот миг Рэвенделу показалось, что его сердце, скользящее над пропастью, сорвалось в бездну. Больше всего на свете ему захотелось рухнуть за ним. Больше ничего не оставалось. Кристина отшатнулась, опустив голову. Слезы девушки, срываясь с дрожащего подбородка, капали на пол. Каждая разбившаяся слеза Кристины отдавалась в груди Алана глухой болью.
Тишина, разлившаяся по комнате, терзала Рэвендела. Он слышал стук собственного сердца, которое, казалось, обратилось осколком льда. Он хотел броситься к Кристине, крепко прижать ее к себе и, не переставая, молить ее о прощении за свои слова. Рассказать ей все, просить остаться с ним, поклясться ей в том, что он всегда любил и будет любить только ее…
Алан не сдвинулся с места и не сказал ни слова.
– Я поняла… – прошептала Кристина еле слышно, – я все поняла. Ты хочешь, чтобы я ушла? – Она подняла свое заплаканное лицо, но сразу же спрятала его в ладонях. – Я хочу уйти…
– Ты можешь оставаться в этом доме столько, сколько пожелаешь.
– Но я не хочу! – хрипло выкрикнула девушка, и ее голос задрожал. – Это больно, так больно… – опять зашептала она, и ее хрупкие плечи затряслись.
– Здесь для тебя будет безопаснее. – Это все, что мог сейчас сказать Алан.
– Ты всегда гоняешься за призраками прошлого, вместо того, чтобы жить настоящим, Алан. Ведь мы же могли быть счастливы.
Рэвендел молчал. Не в силах больше выносить пропитанный болью взгляд девушки, он опустил голову.
– Если ты хочешь, чтобы я осталась… хорошо, я останусь. Я сделаю вид, что не встречала здесь заблудшую. Я… я не знаю. Извини, – Кристина развернулась, рывком распахнула двери и опрометью бросилась по коридору.
Поглощенный терзавшими его чувствами, Алан не увидел едва заметной тени, метнувшейся по коридору следом за девушкой. В бессилии он скользнул спиной по ножке стола, на который опирался все это время, и сел прямо на пол. Он провел левой рукой по лицу, но на его глазах не было слез, он даже не чувствовал боли в изувеченной ладони. Посмотрев на все еще сжатую в кулак руку, Алан разжал пальцы, позволяя крови свободно стекать на пол. Даже его проклятое тело не излечивало раны, которые он нанес себе сам, по собственному желанию, что ж, пусть они будут платой за его поступки.
– Ничтожной платой… – прошептал Алан, закрыв глаза.
Он сделал то, чего боялся, и оказалось, что это намного больнее, чем он ожидал. Поклявшись не позволить Кристине плакать, он сам разбил ее сердце.
– Пусть сейчас ты несчастна, но ты будешь жить, жить дальше, и когда-нибудь на твоих губах снова засияет счастливая улыбка… как жаль, что я не увижу ее. – Впервые за долгие годы слезы заскользили по щекам Рэвендела, и он не пытался сдерживать их.
