Георгий Казаков - Чародей друидов
– Да-да, я понимаю. Ну, что ж, где прикажете разместиться моим войскам, ваше величество? – шутливо поклонившись, спросил Велентар.
Но Аркадиас лишь отмахнулся.
– Велентар, думаю, что пока пусть располагаются на южной стороне склона. Да, и вот еще что: мне придется рассредоточить твои войска по всему фронту. Сам понимаешь, не могу же я оставить тридцать тысяч воинов на одном фланге.
– Это твоя земля и ты имеешь не меньше прав на месть колдуну Мордоку. Я же здесь не как король Брендании, а как твой брат. Ты не забыл нашу клятву; твой враг – мой враг, твоя война – это моя война. Приказывай, и мои генералы сделают все, как ты велишь. К тому же ты их всех хорошо знаешь, и представлять их тебе не нужно. Они знают, что должны выполнять твои приказы, как мои. Словом, командуй. Только прежде ответь, где сам стоять будешь, – и встретив изумленный взгляд Аркадиаса, продолжил:
– Ха, неужели ты думал, что я буду прохлаждаться в шатре и пить вино, когда предстоит такая драка? Ну, уж нет, и даже не начинай, – отрезал Велентар, заметив, что Аркадиас собирается возразить. – Ты, конечно, командующий наших армий, но привилегия короля в том, что он сам решает, когда ему участвовать в сече, а когда нет. Я уже все решил для себя. И предупреждаю: даже не пытайся поставить меня в резерв. Имей в виду, не получится, ты меня знаешь.
– Хорошо, брат, согласен, – покачал головой Аркадиас. – Хоть мне и не по душе твое решение. Сделаем так: в бой вступим вместе, плечом к плечу, как на турнирах, скорее всего, биться нам придется пешими. Но вступим по моему сигналу. Идет?
– Ты здесь главный, – протянув руку для рукопожатия, засмеялся Велентар.
Аркадиас принял руку Велентара и крепко пожал ее.
– Благодарю тебя еще раз, брат. Если мы победим…
– Нет, нет, брат, – перебил Аркадиаса Велентар, – ты, я уверен, хотел сказать: когда. Когда мы победим, то устроим великую пирушку, так ведь?
– Конечно, брат. Именно когда!
И снова в путь
– Знаешь, Эдарл, меня не покидает странное чувство, что с нашим юным магом что-то не так. Что-то произошло с ним там, на берегу той странной реки, – тихо произнес Горарк.
– Опять ты за свое, Горарк, ну чего тебе неймется? Ничего с нашим Лином не произошло, и вовсе он не изменился, разве что стал чуть более молчаливым. Но он и раньше не отличался болтливостью в отличие от тебя. Для тебя вообще всякий, кто не болтает без умолку, кажется странным. Да вот возьми хотя бы Манура, он ведь тоже большей частью хранит молчание, но почему-то не вызывает у тебя беспокойство.
– При чем тут Манур? Он всегда был таким с самой нашей первой встречи, – не унимался Горарк. – А вот наш юный друг изменился, ну как ты этого не видишь? Ну, хорошо, ты помнишь, на днях мы заметили стаю песчаных собак, помнишь?
– Ну, помню, и что с того?
– А то, что в прошлую нашу встречу их не остановило даже присутствие волкара. Но стоило Лину только посмотреть в их сторону, как они в панике разбежались.
– Ты преувеличиваешь, просто это была все та же стая, они запомнили прошлый урок и второй встречи с нами не пожелали.
– Вот дали тебе боги недюжинную силу, а вот умом, видимо, все же обделили. Да не могла быть это все та же стая, никак не могла.
– А я вот сейчас как хвачу тебя по голове кулаком, глядишь, и у тебя маленько ума поубавится. А то я вижу, у тебя его с избытком, вот и лезет в голову всякая чушь.
– Да ты послушай меня. В тот раз мы истребили почти всю их стаю, прежде чем они в страхе разбежались. К тому же ты убил их вожака. А вчера их было никак ни меньше двух сотен. Даже если допустить, что остатки той стаи присоединились к этой, то сообщить им о том, что с нами связываться не стоит, если ты понимаешь, они никак не могли.
Эдарл сверкнул взглядом на друга, но все же промолчал.
– Вот и я о том же, – принимая молчание друга за согласие, кивнул удовлетворенно Горарк. – Ты б поговорил с ним, что ли, а?
– Совсем сбрендил, и что я ему должен сказать, по-твоему? Мол, нашему неуемному Горарку кажется, что с тобой что-то произошло на берегу той странной реки? Так, что ли? И кого после этого боги обделили умом? Нет уж, если тебе так невтерпеж, то давай-ка сам у него и спрашивай. Ясно? А будешь и дальше ко мне лезть со всякой чушью, я тебя и впрямь так огрею, что ты…
– Ладно, ладно, разошелся, прям и спросить ничего нельзя. Пойду-ка я лучше к Мануру. Может, хотя бы у него за нашего Лина сердце болит. Эх, ну за что мне все это, за что?
И Горарк, ворча себе что-то под нос, прибавил шагу, догоняя ушедшего как всегда вперед карахая. Эдарл какое-то время провожал взглядом Горарка, потом в сердцах плюнул и украдкой глянул на идущих следом Лина и Хруста.
– Что-то не так с Лином, Эдарл, надо что-то делать, – передразнивая друга, пробурчал он себе под нос. – Это у тебя что-то не так с головой. Хотя… Хотя, может, Горарк в чем-то и прав, впрочем, кто их разберет, магов-то, что и говорить.
Лин слышал все, о чем говорили его друзья, хотя, если учесть расстояние, разделяющее их, и не должен был. Но с недавнего времени в нем и в самом деле что-то изменилось. Мир вокруг него стал другим, точнее, восприниматься стал несколько иначе. К слову, Горарк не ошибся, когда говорил, что именно Лин стал причиной панического бегства стаи песчаных собак. Тогда Лин, увидав стаю, не стал медлить и нанес ментальный удар по вожаку стаи, итог сказал сам за себя. Тратить силы и, главное, время на бессмысленную бойню Лин не хотел. Но ведь дело в том, что он не знал, не мог знать этой магии. Однако, выходит, теперь знает. Что-то пробудилось в нем, и это что-то бурлило в нем, разливалось по всему его телу нескончаемой огненной рекой, при этом не жгло, но согревало, словно доброе вино в холодную ночь. Но что он мог сказать друзьям? Что Горарк и в самом деле прав, и он уже не тот Лин, которого они знали раньше. Рассказать им о встрече с хранителем и о том бое со стражем Кол-хатуном? О том, что он видел рождение бескрайней и великой вселенной и что мог, если б захотел, коснуться руками звезд? О том, что он видел множество былых кровавых битв и видел грядущие, не менее кровавые сражения? О том, что он, Лин, возможно, ведет их на смерть, пусть даже на славную, но все же смерть? О том, что и он сам, возможно, падет от руки кровожадного мага, а значит, с ним и весь этот мир грянет в бездну беспросветного мрака? О том, что он говорил с самым страшным врагом всего живого в этом мире, с самим Архидемоном, и заключил с ним сделку? Возможно, так и нужно было бы поступить. Возможно. Как бы ни обращался к нему Манур, для них он прежде всего всегда был добрым другом и попутчиком. А вот если они узнают обо всем, что с ним приключилось на том берегу, их отношение к нему может измениться, скорее всего, изменится. Да если б не это «скорее всего», в его душе не было бы места сомнениям. Но рисковать он не мог, да и не хотел. Ему нужно было доверие своих друзей, доверие и их дружба. За время, проведенное с ними в пути, Лин очень привязался к своим новым друзьям и потерять их дружбу он не желал ни за что. Когда-то он жил в маленьком мирке под защитой друидов и самой богини Гарины. Но затем ему пришлось покинуть и тех, кого любил, и лес, что служил ему домом долгие годы. Его путь был долог, и рядом кроме верного волкара не было никого, с кем бы он мог перемолвиться словом. Но однажды все изменилось, у него появились друзья, и он дорожил каждым из них и за каждого готов был отдать жизнь, свою жизнь. Хранитель рассказал ему о многом и открыл ему многое, но как поступить сейчас, Лин не знал. В памяти всплыл образ хранителя.
– Полукровка? – озадаченно пробормотало странное, больше похожее на призрак существо. – Что ж, почему бы и нет. В конце концов, нечто подобное вполне можно было ожидать от крахтов. Значит, мое время наконец-то пришло.
– Прошу прощения, если прерываю твои размышления, – произнес Лин.
Его раздражало, что какое-то эфемерное создание говорило о нем в его же присутствии, при этом словно совершенно не замечая его.
– Мне хотелось бы знать, куда я попал? Что это за место? И кого мне пришлось убить, прежде чем я смог попасть сюда? И почему ты назвал меня полукровкой?
– Вопросы, вопросы, – ворчливо произнес фантом. – Хотя… Наверное, ты прав. Ведь я здесь именно для того, чтобы ответить на них и на многие другие вопросы, которые, бесспорно, у тебя скоро появятся. Ты спрашиваешь, что это за место и куда ты попал? Так знай же, это храм тех, кто подарил вам этот мир. Тех, кто создал первых смертных, и тех, кто создал стражей этого мира. Поскольку те, кого вы нарекли богами, на самом деле лишь тусклые тени своих создателей, этот храм есть не что иное, как средоточие высшей силы, знаний и мудрости. Слушай внимательно, я повторять не буду. Много тысяч лет назад этим миром правили крахты, могущественные и мудрые существа. О их появлении в этом мире я умолчу, слишком долго рассказывать, да и не в том суть. Крахты первородные, бессмертные, могущественные и мудрые правители этого мира. Они правили мудро и справедливо, и в мире многие века царила полная гармония. Да, гармония, но крахтам этого было мало. Они жаждали больше знаний, желали постигнуть саму суть мироздания, а значит, и вселенскую мудрость. Первородные желали раскрыть все тайны бытия и достигнуть абсолютного совершенства. И представь себе, им это удалось. Да-да, они постигли и познали все, чего так страстно желали, и им открылось неведомое. Они познали путь к совершенству, правда, поначалу только путь, ибо перед ними встало почти непреодолимое препятствие, и этим препятствием были сами крахты. Точнее, та оболочка, в которую были заключены их сознания и души. Мудрейшие из крахтов пытались разрешить и устранить это препятствие, но раз за разом они терпели неудачи. Но в конце концов они все же добились своего. И тогда они вознеслись, отринув бренные оболочки, в которые заключены были их сознания, и тем самым достигли абсолютного совершенства. Их создатель мог бы ими гордиться, если б захотел этого. Ведь они почти уподобились ему. Да, почти. Но, так или иначе, мир, в котором они пребывали, стал мал для них. Теперь они жаждали познать саму вселенную, увидеть все самые потаенные ее уголки, узреть ее первозданную красоту. Но прежде чем уйти, им нужно было решить, как поступить со своим наследием. Тысячи и тысячи книг, в том числе и магических, таили в себе огромную мощь и силу. И попав в руки молодых рас, коими являлись на тот момент друиды, эльфы и самая молодая из рас людей – человек, могли нанести огромный вред всему живому в этом мире. Но главное, пробудить того, чье имя я не смею произнести, того, кто создал этот мир, да и самих крахтов. И тогда они сосредоточили всю свою мудрость и знания в этом храме, оставив здесь хранителя, который должен был не допускать в их храм никого до того дня, пока не придет тот, кого они назвали «идущий следом». То есть тебя. А также они создали защитников этого мира, тех, кого вы называете теперь богами. А затем и защитников многих других миров, которые они же и создали. После чего крахты скрылись в необъятных просторах вселенной, покинув созданные ими же миры навсегда. Вот, собственно, и все, что я должен был тебе поведать. Отныне ты хранитель наследия крахтов.
