Ульяна Бисерова - Верхом на Сером
– Заночуем здесь, – сказал Тобиас, оглядывая большую пещеру.
Вдруг Сашка заметила, что ее кольцо излучает едва заметное изумрудное сияние, которое становится ярче по мере того, как в ее груди растет смутная тревога. В дальнем углу раздалось утробное рычание и зажглись два желтых огонька. Медленно, по-кошачьи мягко ступая, из тьмы выступило чудовище: огромная косматая голова с оскаленной пастью чем-то напоминала человечью, мощное львиное тело, сморщенные крылья летучей мыши и загнутый, как у скорпиона, хвост.
– Это мантикора, – чуть слышно прошептал Тобиас. – Она парализует жертву взглядом, отравляет ядом из шипа на конце хвоста и разрывает на части. На счет «три» я отвлеку ее, а ты бежишь отсюда со всех ног. Раз, два… три!
Тобиас шагнул вперед, выхватил из-за пояса походный топорик, который ему дал Двалин, и метнул в мантикору. Топор с глухим стуком отлетел в сторону, словно ударившись о каменную стену.
Тобиас вынул из ножен меч. Он готовился дорого продать свою жизнь, но сначала кинул быстрый взгляд, чтобы убедиться, что Сашка в безопасности.
– Ты почему до сих пор здесь? – заорал он, видя, что она так и стоит столбом, словно завороженная. И дело было не в глупом безрассудстве. Она в самом деле не в силах была пошевелиться. Желтые кошачьи глаза мантикоры будто парализовали ее, подчинили, лишили воли. Не сводя немигающего светящегося взгляда с кольца на шее у девочки, мантикора крадучись приближалась, словно вовсе не замечая Тобиаса. Каким-то шестым чувством Сашка поняла, что этот хитрый и жестокий зверь ни разу в жизни не упускал добычи и не встречал соперника, равного ему в силе и изворотливости. Посланник смерти, яростный и безжалостный, способный лишь ломать кости, рвать плоть, пожирать. Сашка чувствовала, как с каждой секундой слабеет, обмякает. Их разделяло всего несколько метров, и девочка уже слышала клокочущее дыхание зверя, в азарте хлеставшего себя по бокам жестким хвостом, заученным движением неизменно разворачивая боковыми гранями жало, напоминающее хорошо заточенное копье. Не в силах больше выносить этот убийственный взгляд, Сашка неимоверным усилием воли сомкнула веки. Мантикора, готовясь к смертоносному прыжку, припала на передние лапы и раскрыла пасть, издав победный громоподобный рык.
В эти секунды Тобиас, воспользовавшись тем, что внимание мантикоры всецело приковано к Сашке, зашел слева и бросился, пытаясь пронзить ее клинком. Уловив его выпад боковым зрением, чудовище успело в последнюю секунду отпрянуть в сторону, и клинок оставил лишь легкую царапину на непробиваемой шкуре. Зашипев, словно разъяренная кошка, мантикора приподняла уродливые кожистые крылья и, обнажив в оскале три ряда острых зубов, развернулась к мальчишке, которого она до этого не принимала за добычу, достойную внимания. Взмах длинного хвоста смел его с ног, а следующий удар жала со страшным ядом стал бы последним, если бы Тобиас не откатился в сторону.
Он вскочил на ноги. Противники медленно двигались, стараясь угадать следующий шаг, опередить врага хотя бы на мгновение. Тобиас сделал резкий выпад вперед, надеясь, что это заставит чудовище подняться на задние лапы, и тогда он, поднырнув, сможет вонзить клинок ему прямо в сердце. Глухим рычанием и резкими всплесками крыльев мантикора пыталась отвлечь противника от смертоносного оружия – черного ядовитого жала на конце хвоста. И когда Тобиас бросился в атаку, жало просвистело прямо у него за плечом, обдав холодным ветерком лицо. Лишь чудом мальчишке удалось увернуться. Он быстро кувыркнулся, а едва вскочив на ноги, молниеносно метнулся в сторону, чтобы избежать следующего удара. Убедившись, что противник вовсе не так беспомощен и жалок, как ей показалось на первый взгляд, мантикора издала утробный рык. Ее атаки были быстры и продуманы, и с каждым новым прыжком она подбиралась все ближе.
Тобиас, чувствуя, что держать оборону и уворачиваться от выверенных ударов мощных лап становится все сложнее, решился на отчаянный шаг: бросившись к стене, он оттолкнулся от нее и, перелетев мантикору в безумном сальто, снес ей клинком почти все левое крыло. Зверь оглушительно заверещал от боли, бешено вращая выпученными от ярости глазами. Мгновенно развернувшись, мантикора ударила Тобиаса лапой, и он отлетел на несколько метров, ударившись о камни. Сашка видела, как из раны зверя сочилась густая темно-зеленая кровь. Она не верила глазам – на месте отрубленного крыла быстро росло новое. Так вот в чем был секрет непоколебимого хладнокровия мантикоры – полученные в бою раны тут же зарубцовывались, а кости срастались.
– Тобиас, берегись! – закричала Сашка.
Тобиас поднялся, цепляясь за груду камней. Сашка видела, что его лицо посерело от боли. Из правого бока сочилась кровь, а левая рука повисла, как пришитая. Он поднял клинок, который отчего-то показался гораздо тяжелее, чем прежде, и приготовился принять последний бой.
Мантикора утробно урчала, радуясь близкой победе. Она распрямила свой чудовищный хвост, чтобы одним метким ударом покончить с жалким недоноском, который и так слишком долго держался.
С ужасом наблюдая за отчаянной обороной Тобиаса, Сашка заметила, как мантикора избегает касаться собственного жала. Значит ли это, что ее яд опасен для нее самой? Была лишь одна возможность проверить это. И счет шел уже на секунды. Сашка с разбега запрыгнула на холку чудовища, крепко сжав ее шею коленями. Она чувствовала, как за ее спиной бешено хлопают крылья обезумевшего от ярости зверя. Побелевшими пальцами Сашка вцепилась в косматую гриву мантикоры, которая металась, пытаясь сбросить наездницу с плеч. Девочка выхватила кинжал и что есть силы вонзила его за правое ухо зверя. Мантикора взвыла и резко прянула в сторону.
И вот, когда колени от напряжения едва не свело судорогой, Сашка краем глаза заметила, как зазмеился, закручиваясь и поднимаясь над землей, хвост со смертоносным жалом. Воздух засвистел, и Сашка крутанулась на шее мантикоры, повиснув, словно мартышка, у нее на груди. Этому нехитрому приему цирковой джигитовки научил ее в незапамятные времена Ахмет, потомок славной цирковой династии. И именно после того как мама, выйдя к арене, увидела зубодробительные трюки, которые без малейшего страха выполняет ее семилетняя дочь на мчащемся коне под восторженные «Вах! Джигит!», она строго-настрого запретила Сашке околачиваться в цирке во время репетиций. Но, видя, как притихла и завяла дочь, отлученная от обожаемых «лошадок», привела ее в школу верховой езды.
Жало вонзилось в шею мантикоры – в то место, где еще секунду назад сидела Сашка. Зверь взревел от боли и ярости. Настал момент истины. Девочка висела на гриве, так близко от острых длинных клыков, что клочья пены из разинутой пасти чудовища падали ей на волосы. Мантикора задеревенела и стала задыхаться. Через секунду она рухнула как подкошенная, смяв ее под собой.
– Тобиас! – закричала Сашка что было сил и почувствовала, как выскальзывает из страшных объятий зверя, катавшегося по земле в конвульсиях, беспорядочно рассекающего воздух яростными взмахами страшных лап и наносящего себе все новые и новые удары смертоносным жалом. Наконец мантикора дернулась и затихла, а ее желтые кошачьи глаза закатились.
– Пойдем, все кончено, – сказал Тобиас и, взяв Сашку за руку, вывел из пещеры.
Сашка заметила, что он сильно прихрамывает и держится за правый бок – между пальцев у него струилась кровь. Они остановились на берегу подземной реки, и девочка попыталась осторожно промыть и перевязать раны.
После краткого отдыха они вновь двинулись в путь. Стрелка златорыска мигала все чаще и настойчивее, словно поторапливая их: соберитесь с силами, уже близко. Но силы были на исходе. Сашка то и дело бросала озабоченные взгляды на Тобиаса – мертвенно-бледный, он слабел с каждым часом. И вот за очередным поворотом в темных катакомбах показалось легкое ровное сияние. Сашка, мертвой хваткой вцепившись в руку Тобиаса, прокралась в пещеру, стараясь ступать бесшумно, так как любой звук, даже едва слышный шорох, превращался под высокими сводами в гремящий камнепад. Подземелье было освещено неярким голубоватым светом. Сашка осмотрелась и замерла от восхищения – мягкое свечение струилось из дальнего закутка, где в грубо сколоченной клетке стоял, осторожно перебирая копытцами, единорог. Белоснежная шелковая грива почти касалась земли, а посреди лба красовался длинный витой рог. Сашка поразилась: ей казалось, что единорог должен напоминать лошадь, но он был скорее похож на олененка – стремительный, тонконогий, с огромными доверчивыми глазами.
Сашка непроизвольно подалась к нему, но Тобиас торопливо схватил ее ладонь и приложил палец к губам. Сашка проследила за его взглядом и замерла от ужаса: то, что поначалу показалось ей небрежно брошенным мотком толстого каната, на самом деле было огромной змеей. Хотя нет, не огромной – просто гигантской. Поражающей воображение своими размерами. Сашка невольно отступила, и камешек, сдвинутый ее ногой, покатился по уступам, громыхая, как лавина в горах. Она втянула голову в плечи и бросила виноватый взгляд на Тобиаса. Но все его внимание было приковано к живому клубку, поблескивающему иссиня-черной чешуей.
