Антон Тудаков - Драконы никогда не спят (сборник)
Тело вышло из повиновения. Зато взгляд сделался подобным корню, он прорастал во всем, что видел. Синий огонь, вот о чем говорил перед смертью поэт. Синий огонь.
Янина выпрямила спину.
Все в комнате замерли, глядя на синий огонь. Все были парализованы: и стражники у дверей. И девушка с тонким профилем. Фокусник – колдун – получил в эту минуту полную власть над телами и душами зрителей.
Янина встала.
Это было невозможно, но она поднялась и направилась прочь. Она шла, волоча страшный груз своего деревянного тела, прорывая затвердевший воздух, потому что ее единственная мысль была – сын. Он во дворце. Его могут похитить или убить.
– Он в безопасности, – сказал колдун.
Я не верю тебе, подумала Янина.
– Ты искала встречи со мной. Я многое могу рассказать.
«Об устройстве мира?» – мысленно спросила Янина.
Но колдун не читал мыслей. Он просто догадывался, что происходило у королевы в душе.
Стиснув зубы, она выбралась из малого зала для приемов и тут же упала. Все, кто был с ней на представлении, не изменили за это время даже позы; только девушка с тонким профилем выбралась вслед за Яниной. Она казалась очень растерянной, сбитой с толку и огорченной до слез.
– Ваше величество… – Она подала Янине руку.
Янина схватила ее – и поразилась, что не чувствует прикосновения. На ее глазах рука девушки, чистая, мозолистая, тонкая рука прошла сквозь кисть Янины и слилась с ней.
– Кто ты такая?!
– Я не виновата, – прошептала девушка.
Она заколебалась, как ткань. Она сморщилась и вдруг обернулась потоком. Синий поток хлынул на Янину, накрывая ее с головой; по коридору бежали гвардейцы, и пол содрогался.
Янина увидела тело королевы, распростертое на ковре. И рядом – тело служанки. Она увидела, как гвардейцы бросаются к королеве, не замечая девушку с тонким профилем, и пытаются поднять ту, другую Янину. Она увидела свое лицо, обескровленное, запрокинутое.
– Мертва?!
– Сердце не бьется…
– Лекаря!
– Она дышит…
Неслышно, никем не замеченная, Янина прошла сквозь портьеру и оказалась снова в малом зале для приемов. Колдун не думал скрываться: он стоял перед замершими, парализованными в своих креслах людьми, и сияние между его ладонями почти померкло.
– Что ты хотел сказать мне? – спросила Янина. Она говорила, посылая по комнате колебания воздуха, не шевеля ни губами, ни гортанью.
Колдун поднял голову – и зрачки его расширились.
– Я знаю правду о тебе. Ты родилась… таких называют гениями. Для того чтобы не мучить тебя и других, тебя разделили пополам…
– Кто?!
– Ни кто, а что. Это биологический либо социальный механизм, исполнителем может быть кто угодно: мать… нянька… повитуха… Гениальных детей делят пополам, чтобы две половины могли вести нормальную жизнь. Или почти нормальную.
– Близнецы?
– Маскировка. Чаще всего разделенные близнецы – две половинки гения… Их сразу же развозят в разные стороны мира, потому что их тянет друг к другу. Чтобы экранировать тебя от притяжения, на тебя надели сорочку. Экран. Защита.
– Кто уничтожил мою защиту? Ты?!
– Я… Потому что я хотел, чтобы ты восстановилась в полном объеме.
– Эта девушка моя сестра?
– Она тоже ты. Она не от мира сего. Ее судьба течет, как вода. Сегодня дочь рыбака, завтра – дочь пекаря, и всякий раз это истина, так и есть. Она не лжет. Она сама течет, как вода…
– Теперь мы воссоединились?
– Еще нет. Когда вы воссоединитесь, ты гений, ты сможешь… ты станешь… ты узнаешь правду об устройстве нашего мира. Я умоляю тебя только об одном: можешь казнить меня как угодно. Но сперва расскажи мне, как на самом деле устроен мир!
Медленно отдернулась портьера. Медленно-медленно в зал, заполненный неподвижными людьми, ворвались гвардейцы.
* * *Поглядеть на казнь колдуна собрался весь город. Площадь, превращенная в театр с эшафотом на сцене, трещала и грозила давкой. Колдуна решено было обезглавить и потом уже сжечь. Многие считали, что королева Янина слишком добра к негодяю.
Колдун стоял, опутанный железом, на цепях и кандалах были выписаны запирающие заклинания, а пальцы унизаны перстнями. Под взглядами глухо урчащей толпы перстни падали на эшафот с металлическим звоном.
Ропот. Рык ненависти. Крик боли – кого-то придавили в толпе. Вдруг полная тишина – это Янина вышла на помост в ярко-сиреневом, впервые без признака траура, платье.
Янина остановилась перед приговоренным. Гвардейцы напряглись: этот колдун считался самым могучим из известных за последние сто лет волшебников.
– Ты обещала, – сказал он.
Она безмятежно улыбнулась:
– Слушай. Наш мир – планета, кусок камня, вращающийся вокруг огромного светила. Бо́льшая часть поверхности покрыта водой и туманом. Мы живем на единственном клочке суши – он не очень велик. Наше солнце дарит нам энергию. Растения – фабрика ткани, они производят белок из солнечного света и углекислого газа.
– Ты ведь врешь мне, – сказал колдун недоверчиво. – Врешь мне перед смертью?
– Нет. – Янина покачала головой. – Я знаю, чем ты пожертвовал, чтобы знать правду. Я знаю, как долго ты меня искал, и как искал способ подобраться, и как погубил поэта… Он был тщеславный, но милый.
– Но ты смогла, – сказал колдун. – Я вижу в твоих глазах. Ты стала тем, кем должна была стать!
– На секунду. Мне хватило. Знаешь, идея разделять гениев при рождении – гуманна, колдун.
– Это страшно?
– Страшно весело… И невозможно. Я помню, что со мной было, но не хочу повторения.
– Что же такое Система? – тихо спросил колдун. – Что такое черный камень?
– Это суеверие, – очень мягко сказала Янина. – Суеверие, которое многим стоило жизни или рассудка. Наш мир существует в гармонии с законами природы, едиными для всей вселенной. Систему составляют силы всемирного тяготения, силы трения, теплообмена, закон сохранения энергии…
– Я не слышу лжи в твоих словах, – помедлив, сказал колдун. – А я ведь научен распознавать ложь.
– Представь: планета, которая вращается вокруг светила… День – период обращения вокруг своей оси, год – период обращения вокруг Солнца… И вокруг темнота, совершенно бархатная, полная звезд. Вообрази. Это красиво.
Колдун опустил тяжелые веки:
– Спасибо тебе.
– Я сделала все как надо, – сказала ему на ухо королева. – Будь спокоен.
И, отступив, кивнула палачу.
* * *Девушка с тонким, как месяц, профилем лежала в горячке, без сознания, и лекари полагали, что она больше никогда не придет в себя. Янина постояла рядом, держа ее тонкую мозолистую руку.
Потом кивнула сиделке и вышла. Ее ждала карета без гербов и украшений: сегодня, накануне летнего солнцестояния, Янина хотела проведать мужа.
Принц кинулся к ней, бормоча «Инина», обнял мягкими холодными руками и что-то забормотал о мороженом, о солнце и жуках на клумбе. Янина смотрела, как он радуется, как блестят его мутноватые голубые глаза, и нежность согревала ее до кончиков пальцев.
Они вместе провели эту ночь.
Наутро Янина поцеловала принца в макушку и обещала скоро вернуться. Принц просил взять его с собой. Там будет много людей, сказал Янина с улыбкой, ты не любишь толпы. Принц нахмурился и помотал головой:
– Не ходи…
– Не могу, маленький. Обещаю вернуться очень скоро. И заберу тебя в конце концов во дворец: там тоже есть парк, все устроим, как надо, зачем же мужу с женой жить в разлуке?
Воспитатель глядел на нее, часто хлопая ресницами. Янина улыбнулась ему тоже, еще раз поцеловала принца и уехала.
Поднялось солнце. Тяжелая карета медленно катилась по горной дороге между безводных полей, зеленеющих на голом камне. Янина, отдернув занавеску, смотрела в небо.
Наверное, самый мужественный свой поступок – самый-самый, каким следует гордиться, – она совершила накануне казни. Ей страшно хотелось бросить правду в лицо колдуну и посмотреть, как тот поседеет.
Но он ведь шел на смерть.
Янина не знала, отомстила она колдуну или облагодетельствовала его. Знание, которое он желал получить…
Волосы зашевелились у нее на затылке. Спина выпрямилась, Янина уперлась затылком в мягкую стенку кареты. И, как всегда бывало в трудную минуту, мысленно обратилась к королю.
Тебе бы я не посмела солгать, сказала Янина. Тебе бы я рассказала все, что знаю. Это было бы малодушие: теперь мне придется одной с этим жить… Я уберегла от этого знания колдуна, своего врага, а тебя я не уберегла бы, потому что не посмела бы лгать, глядя тебе в глаза.
Я сказала бы, что наш мир существует на кремниевой пластине, на самом ее краешке, и солнце его, и зелень – бегущий поток единиц и нулей. Нет жизни и нет смерти, нет Бога, мы созданы несовершенным временным разумом и созданы для развлечения.
Я сказала бы, что принимаю это мир, как он есть, без чудес. Когда смотрю в глаза Новину, твоему сыну, которого люблю. Когда смотрю в бессмысленные младенческие глазки твоего внука, которого обожаю. В нашем мире нет посмертия, и тебя больше нет – нигде, тебя просто нет. Но я обращаюсь к тебе. Слышишь? Я принимаю этот мир.
