Алексей Пехов - Синее пламя
Четверых гвардейцев, в легкой броне и шлемах с плюмажами, он нашел там, где и рассчитывал. Они сторожили комнату, в которой хранилась Большая герцогская печать.
– Все в порядке?
– Да, командир. Ничего подозрительного.
– Вы двое – за мной. А вы смотрите в оба.
– Что случилось, мастер? – позволил себе спросить один из них.
– Огни на участке Окуня не горят. Надо проверить, почему охрана мешкает.
Солдаты переглянулись, и Дэйт, знавший своих людей как облупленных, грозно приказал:
– Выкладывайте!
– Сегодня на стену отправили Ирвета.
– Дайте угадаю: с ним его подружка – бутылка. И, скорее всего, он поменялся сменой так, чтобы оказаться вместе со своими приятелями из второй роты.
Гвардейцы отвели глаза.
– Тьма вас всех задери. Идем! Возьмите огонь.
Гвардеец снял с крюка закрытый масляный фонарь, освещавший эту часть коридора.
На стене дул ветер, и снег сыпал за шиворот, холодя спину, таял, впитывался в рубашку. Под ноги Дэйту попалась недопитая бутылка вина. От касания она покатилась по камням, звеня, а затем ударилась о стенку и остановилась, не разбившись. Все трое смотрели на нее несколько мгновений, словно встретили говорящую крысу.
– Обычно они ни капли не оставляют, – пробормотал гвардеец.
Дэйт потянул носом воздух, отстегнул секиру от ремня, высвобождая лезвие из чехла, и указал на проем, ведущий в маленькую караулку:
– Посвети-ка сюда. Живее.
Солдат выполнил приказ и выругался. Тело человека с разорванной шеей валялось за бочкой, полной новых факелов. Кровь, растекшаяся под трупом и забрызгавшая стену, казалась чернилами, такой темной она была.
– Здесь еще один! Миллс. Его сапоги… – Солдат указал на ноги, торчавшие из караулки.
Дэйт ловко выудил из бочки факел, зажег его с помощью фонаря и передал солдату:
– Труби тревогу! Живо!
Воин замешкался лишь на мгновение и побежал по стене, туда, где находился сигнальный рог.
– А нам что делать, мастер?
– Искать того, кто это сделал.
– Думаете, они по пьяни что-то не поделили?
– Недопитая бутылка на троих. Слишком мало вина, чтобы лишить их мозгов.
– О, Шестеро нас спаси!.. – не сказал, а простонал гвардеец, огонь в фонаре начал менять цвет и за несколько секунд стал синим.
Из тьмы караулки вышел человек. Его лицо пряталось во мраке, но, судя по нашивкам на форменной куртке, это был кто-то из второй роты. Оставшийся с начальником охраны солдат вытянул руку с фонарем, поднимая его повыше, и они узнали Ирвета. Он почти не изменился, вот только глаза были точно черное зеркало.
Солдат швырнул в Ирвета фонарь, и тот разбился, вспыхнув вокруг человеческого тела синим огненным ореолом. Это на несколько мгновений ошеломило шаутта, и Дэйт шагнул вперед, вскидывая, а затем опуская секиру в могучем диагональном ударе.
Месяцеобразное лезвие, не встретив на пути никакого сопротивления, врезалось в шею, развалило ключицу, прошло по грудине и остановилось лишь в нижних ребрах и позвонках, практически развалив тело на две неравные части.
Начальник охраны потянул древко на себя, но секира застряла намертво. В следующий миг он получил сильный удар в грудь горящей рукой, отлетел назад, к бортику и, не удержавшись, рухнул со стены во внутренний двор.
Его спасла крыша сарая, а затем глубокий снег. Несколько секунд он лежал, приходя в себя, открывая рот, словно выброшенная на лед рыба. Через противный звон в ушах пробивался басовитый рев рога, поднимавшего гарнизон.
Сев и тихо постанывая сквозь сжатые зубы, он посмотрел наверх, на стену, и увидел, что, перегнувшись через нее, на него смотрит гвардеец, который меньше минуты назад швырнул фонарь. Глаза у него оказались зеркальными.
Демон перешел из уничтоженного тела в новое.
Скривил губы в оскале, который, должно быть, означал усмешку, и, метнувшись, исчез.
Дэйт поднялся и побежал через двор к лестнице, на ходу вытаскивая кинжал.
Коридоры и залы превратились в мясную лавку. Точнее, в тюрьму, где всем заправлял ненормальный палач, считающий себя художником, а человеческую кровь и плоть своими красками. Тяжелый, приторный, вызывающий рвоту даже у опытных воинов смрад мяса и внутренностей поселился в герцогском дворце.
Оторванные конечности висели на люстрах, кровь тягучими каплями падала с потолка, собираясь в лужи.
Солдаты, слуги, благородные. Все, кто не успел спрятаться и попался на глаза шаутту, отправились на ту сторону.
В свечах, фонарях, факелах, каминах и жаровнях горело зловещее синее пламя, придавая картине бойни еще более жуткий вид.
Дэйт спешил по коридорам вместе с отрядом из девяти уцелевших гвардейцев, встреченных им по пути. Потерянную секиру он заменил протазаном, подобранным рядом с одним из тел. Когда впереди стали слышны душераздирающие крики, двое солдат не выдержали и отказались идти. Они не хотели умирать. Он их не винил. И даже не спорил. На это не было времени.
– Ваша жизнь и ваша совесть, – сказал им Дэйт на прощанье.
Остальные лишь облизывали пересохшие губы да молились Шестерым.
Шаутт нашел их сам. Возможно, это был тот же, что и прежде, вновь поменявший оболочку, но Дэйт подозревал, что демон во дворце не один. Тело, в котором была тварь, воин узнал. Видел эту невысокую светловолосую девчонку раньше. Она мелькала во дворце по утрам, растапливая камины, а все остальное время помогала на подсобных работах на кухне или во дворе. Скромная, милая и стеснительная малышка, устроенная на эту работу каким-то сердобольным родственником из города.
Сейчас она уже не выглядела тихой мышкой, и держаться от нее хотелось подальше. Окровавленный рот, подбородок и руки. Этот взгляд мог испугать кого угодно.
– Сколько желающих умереть, – сказала она голосом, от которого мороз пошел по коже, таким низким и жутким он был. – Наемся до отвала.
– Вместе! – крикнул Дэйт.
Протазан в его руках метнулся вперед в стремительном выпаде, и длинный широкий наконечник вошел под грудину, выйдя из спины, разбивая позвонки маленького тельца.
Шаутт, повисший на оружии, точно бабочка проткнутая иголкой, лишь расхохотался, а затем ударом ребра ладони перерубил древко, ничуть не смущаясь, что оно оковано.
– Железо?! Ты решил, что это меня убьет, человече?!
Со всех сторон в него полетели склянки с козьей кровью. Большая часть не разбилась, отскочила от тела, лопнув алыми пузырями на плитах пола, но несколько снарядов угодили прямо в лицо, и шаутт, ошеломленный напором, зашатался, смахивая угодившие на глаза капли.
Дэйт крутанул сломанное древко над головой и нанес секущий удар под колени. «Девчонка» рухнула плашмя, разбив лицо, тут же начала подниматься, опершись на ладони, но начальник охраны всем своим немалым весом упал на нее, видя краем глаза, как подозрительно зашевелились тени в углах, взревел:
– Не спите, забери вас тьма!
– Заберу! – пообещал демон, и даже здоровяк Дэйт, хоть и старался, не сумел прижать его к полу. Сил в этой твари было на десять человек.
Гвардейцы напали одновременно, и дубовые колья ударили в плоть. Шаутт взвыл, точно пес, ошпаренный кипятком, рванулся так, что сорвал хватку Дэйта, отбросив того в сторону.
Удары сыпались на него со всех сторон, люди колотили по нему с перекошенными лицами, превращая тело в бесформенное кровавое месиво. Когда у твари перестали дергаться даже пальцы, отдышавшийся Дэйт сплюнул вязкую слюну, повисшую в бороде, приказал:
– Сожгите его на хрен! Чтобы снова не ожил или не переместился в другого покойника.
Один из солдат, совсем еще мальчишка, посмотрел на мертвое лицо несчастной девчонки, затем на свои окровавленные по локоть руки, державшие казавшуюся бесполезной деревяшку, отвернулся, и его вывернуло наизнанку.
Остальные лишь глотали горькую слюну и, не веря в то, что произошло, стояли над мертвым демоном, точно оглушенные.
– Не спите! Сожгите тело!
Наконец кто-то из них очнулся, снял факел со стены, кинул на ошметки, другой солдат плеснул масло из погашенного фонаря, отшатнулся назад, когда синий огонь взметнулся вверх.
– Пошевеливаемся!! – Дэйт хлопнул в ладони. – Слышите? В западном крыле идет бой.
Они действовали по той же схеме, хотя склянок с кровью осталось всего три штуки. Одна из них разбилась о голову шаутта, ошеломив на несколько мгновений. Этого хватило, чтобы повалить его и истыкать кольями.
Затем в дело вновь пустили огонь.
В этой схватке тварь забрала с собой пятерых. Еще один гвардеец, тот самый, молодой, оказался тяжело ранен – демон оторвал ему руку возле самого плеча. Кроме начальника охраны на ногах держался лишь один солдат, и его пришлось оставить с раненым.
Бой продолжался, и вскоре Дэйту удалось собрать вокруг себя новых людей. Это были гвардейцы первой роты, которые выбежали из казармы после того, как поднялась тревога. Их раскидало по всему дворцу в скоротечных схватках, и теперь отряд почти в двадцать человек во главе со своим командиром прорывался в крыло герцога, оскальзываясь на крови и видя вокруг себя отблески синего пламени.
