Владимир Василенко - Серый пилигрим
– Где ты шлялся, грязный тайский выродок?! – прошипел этот живой мертвец, скаля зубы в рваном отверстии, которое когда-то было ртом. – Ты должен был догнать меня еще вчера!
Красноволосый сделал несколько быстрых плавных движений пальцами, будто играл на невидимой флейте. Язык глухонемых.
– Проклятие! Ты провалился? Но ты успел завершить дело? Лерано мертв?
Красноволосый кивнул.
– Ну, хоть это тебе можно доверить, – фыркнул раненый. – А как тебе удалось бежать?
Снова пара знаков пальцами.
Белая. Башня.
– А, помог кто-то из имперских… Что ж, повезло. А мне вот, как видишь, не очень.
Уродец хрипло расхохотался. Звук был жутковатый – будто в горле его булькала какая-то густая жидкость.
Красноволосый невозмутимо смотрел на мага, продолжая стоять в отдалении, на самом краю освещенного лампой пятна.
Когда-то этот человек напоминал ему другого. Того, которого он тоже долгое время ненавидел и боялся. Человека, у которого тоже была страшная рана на месте лица.
Прошло время, и он перестал их сравнивать. Было ошибкой считать их похожими.
На место ненависти и страха к Джайраху Сожженному со временем пришло уважение и почти сыновья любовь. Внешность и дурная слава оказались обманчивы. Человек же, лежавший сейчас перед ним, внутри был еще более мерзким, чем снаружи.
– Что, небось радуешься, что так все обернулось, а? – внезапно оборвав свое натужное хихиканье, маг зло зыркнул на тайца. Ярко сверкнули белки глаз, выделяющиеся в черно-багровом месиве струпьев. – Небось ждешь, что я испущу дух здесь, как последняя собака, и ты наконец от меня освободишься?
Красноволосый не шевелился.
Маг грязно выругался и взметнул в его сторону руку со скрюченными, как птичьи когти, пальцами.
– Не дождешься!
Таец глухо зарычал и упал на колени, вкидывая руки к горлу.
– Я все еще твой хозяин, слышишь? И если уж я буду подыхать, то и тебя прихвачу с собой, понял?!
Черный повел скрюченными пальцами к себе, будто подтягивая поводок, и таец, рыча от боли и злости, пополз к нему на четвереньках, одной рукой держась за горло. Там, в самой ямке между ключицами, мелко тряс мохнатым брюшком крупный черный паук со светящейся багровой каплей на спинке. Лапками паук глубоко врос в плоть тайцу, и когда маг подтягивал красноволосого к себе, можно было разглядеть, как лапки эти вздымаются под кожей, словно толстые раздувшиеся вены. Лапы были непропорционально длинными, в добрые две пяди, и обхватывали всю шею и грудь тайца.
Маг сжимал и разжимал дрожащие от напряжения пальцы, и лапы паука, вторя ему, ходуном ходили под кожей тайца, расплывающейся изнутри бурыми кровоподтеками. Сам красноволосый опрокинулся на спину и оцепенел, выгнувшись дугой и царапая пальцами грязные доски пола. Вместо крика из его горла вырывались лишь сдавленные хрипы.
– Что, чуешь, падаль? Чуешь?! – хрипел, вторя ему, сам маг.
Наконец, исчерпав силы, он в изнеможении опустил голову и прикрыл глаза. Таец, избавленный от его невидимой хватки, рухнул на пол и тоже затих. Валялись они так довольно долго. Пламя в светильнике стало слабым и неровным – похоже, заканчивалось масло.
– Эй, ты… – поднял голову Черный. – Коготь! Эй, ты живой там?
Красноволосый, упершись заметно дрожащими руками в пол, медленно поднялся.
– Ну да, чего с тобой сделается, – хмыкнул маг. – Вставай, вставай!
Таец выпрямился, глядя перед собой.
– Ненавидишь меня, да? – прохрипел маг. – Знаю, знаю. Если бы ты мог, ты бы зубами мне в глотку вцепился. Но знаешь что?
Он сделал паузу, будто рассчитывая, что немой и впрямь ответит.
– Хочешь, я отпущу тебя?
На мгновение красноволосый потерял самообладание и дернулся, взглянув на мага. В ответ тот затрясся в издевательском смешке, перешедшем в натужный кашель. Красноволосый снова превратился в статую, терпеливо дожидаясь, пока маг закончит корчиться в конвульсиях. Судя по тому, как тот держался за живот, изуродованным лицом его раны не исчерпывались.
– Да нет, нет, – отхаркиваясь красным, помотал головой раненый. – Ты не ослышался. Я избавлю тебя от этой штуки… И избавлю от твоей клятвы. Ты снова станешь свободным, паршивый выродок.
Маг вынул откуда-то из складок своего балахона короткий меч с широким, в ладонь, вороненым клинком, украшенным ярко-красной, заметной даже при таком освещении гравировкой. По форме клинок напоминал застывший язык пламени, но в то же время в этих плавных изгибах чувствовалась точность расчета и филигранное мастерство исполнения. Гарды у меча не было – сам клинок внизу расширялся и отходил узорным отростком вниз, прикрывая рукоять спереди.
Когтю уже доводилось видеть этот меч раньше, и тот вызывал у него необъяснимый холодок в груди – нечто, что можно было бы принять за страх. Если бы он вообще еще способен был чувствовать страх.
Маг вонзил клинок в пол и оперся на него, держась за рукоять. Красноволосый подумал было, что он пытается встать, но Черный просто подался вперед, садясь прямо.
– Есть один человек… – он не поднимал головы, так что голос звучал глухо, как из бочки. – Его зовут Леонард Кроу. Он уже давно досаждает нам. Вздумал возродить орден Серых пилигримов, болван…
Черный надолго закашлялся. Таец терпеливо ждал.
– Это будет твой последний заказ, – продолжил, наконец, раненый. – Избавишься от Кроу – и мое заклятье спадет. Возьми мой меч. И вот это…
Тяжело брякнул об пол туго набитый кошелек.
Красноволосый неуверенно двинулся вперед. Маг молча наблюдал за ним исподлобья. Оставив свой странный клинок вонзенным в пол, немного отполз в сторону.
Таец принял меч. Клинок оказался гораздо тяжелее, чем можно было подумать, и от него ощутимо веяло холодом.
– Береги этот клинок, – предупредил Черный. – Он – единственный в своем роде. И он уже испробовал крови Кроу. Так что приведет тебя к нему. Ты сам поймешь как. Просто прислушивайся… Ты меня понял? Прислушивайся…
Они встретились взглядами.
– Я не обманываю тебя, Коготь, – тихо проговорил маг. – Я действительно отпускаю тебя. Только убей этого выродка. Он был здесь меньше двух дней назад. Отправился на север. Скорее всего на Валемирский тракт, больше ему некуда деваться… Возьми след, пока он еще горяч. Убьешь Кроу – и станешь свободным.
Красноволосый кивнул.
– И еще… – маг снова закашлялся, под конец харкнув на пол липким черным сгустком. – Притащи сюда местных. Эти твари, похоже, от страха в штаны наложили. Решили меня заморить здесь. Но, возможно, я еще смогу выкарабкаться. Тащи всех, кого сможешь.
Красноволосый молча развернулся и направился к выходу.
– Так ты приведешь кого-нибудь? – прохрипел ему вслед маг.
Масло в светильнике догорало, крохотный язычок пламени трепетал на фитиле, как последний осенний лист на ветру.
Красноволосый на миг застыл у выхода.
– Ты ведь приведешь кого-нибудь, правда? – Черный подался вперед, опираясь на локоть. Белки его выпученных влажных глаз мерцали в темноте, подсвечиваемые снизу неверным пламенем.
Таец, не оборачиваясь, шагнул за порог. Тяжело хлопнула дверь, и почти одновременно с ней погас огонек в лампе. Зал таверны снова погрузился во мрак.
Глава третья
1
Еще задолго до того, как они сделали первый привал, Барт понял, что Серый ранен гораздо серьезнее, чем хотел показать. Его странный спаситель все сильнее кренился в седле, и пару раз запросто мог свалиться, если бы Барт не придержал его сзади.
– Может, передохнем немного, господин? – хрипло спросил юноша. Боль в горле притупилась, но говорить по-прежнему было тяжело.
– Рано, – отрезал Серый.
Барт решил, что маг боится преследования и хочет хоть как-то замести следы. Действительно, сейчас они были как на ладони – дорога, по которой они ехали, была единственной, к тому же проходила она по унылой пустоши, где и укрыться-то негде. Лишь впереди, где-то у самого горизонта, темнело нечто, похожее на жиденькую рощу. Впрочем, с запада обзор загораживали усеянные крупными валунами холмы. Возможно, за ними откроется что-нибудь поинтереснее. Например, развилка или перекресток. Здесь уже преследователям придется поломать голову – куда именно идти.
Ехали они уже довольно долго. Солнце припекало почти по-летнему, и это было очень кстати – Барту, наконец, удалось согреться.
Почти всю дорогу хранили молчание. Это было совсем не в духе юного Твинклдота, однако Барту передалось мрачное, судя по всему, настроение Серого. Даже лошадь, казалось, дала обет молчания – ни разу не фыркнула. Только мерный топот копыт, приглушаемый мягкой землей, да поскрипывание кожаной сбруи.
Дорога постепенно забирала влево, а вскоре поползла вверх по пологому склону холма. Земля здесь была посуше, и утрамбована лучше. Гнедая кобыла мага ускорила шаг, тряхнула головой и тихонько, будто жалобно, заржала.
– Знаю, знаю, Принцесса, – пробормотал Серый. – Потерпи.
